Зоя Миловидова. Театр кукол - моя жизнь.

Выпуск № 7-127/2010, Театральная шкатулка

Зоя Миловидова. Театр кукол - моя жизнь.

 

Фрагменты неопубликованной книги старейшей актрисы Тюменского областного театра кукол

Недавно меня попросили написать воспоминания о Тюменском театре кукол. А действительно, подумалось мне, надо зафиксировать на бумаге то, чему я была свидетельницей. Людей, которые стояли у истоков театра, почти не осталось в живых. Никто, кроме меня, наверное, уже не расскажет о том, что история этого храма искусства удивительна: она тесно связана с освоением тюменских недр. Актеры-кукольники оказывались там, где били первые фонтаны нефти и газа и где на болотах в вечной мерзлоте строились первые поселки…

Мой «второй фронт»

Именно «вторым фронтом» мне хочется назвать те 15 лет, которые я посвятила Тюменскому кукольному театру. Прожив без малого 90, пройдя Великую Отечественную войну и отдав сорок лет актерской работе, могу с уверенностью сказать: люди, стоявшие у истоков театра кукол в Тюмени, совершили настоящий подвиг. О нем необходимо помнить.

Передо мной постоянно образы моих учителей в театре кукол: Нины Орловой, Александра Глебова, Дмитрия Силина… Не забываю коллег, которые еще живы. Это Люся Наливайко, Эля Костяева, Володя Коростелев, Коля Тарасов. В 1960-70-е годы – во время активного освоения Тюменского севера ? наша кукольная труппа побывала там, куда не решались поехать другие театры. Сотни километров бездорожья, постоянная опасность утонуть в болоте или замерзнуть за Полярным кругом… Негде поесть, негде приклонить голову… И все эти испытания с радостью преодолевались ради зрителей, не избалованных спектаклями, ради тех, кто нас с нетерпением ждал. А это геологи и нефтяники, жители промысловых поселков, рыбаки и оленеводы из числа коренного населения.

Каждый раз, когда я бывала на Тюменском севере, мне казалось, что второй раз переживаю годы Великой Отечественной. Сначала расскажу поподробнее о своем первом фронте.

Война застала меня на гастролях в Юрьевце на Волге. С гор было видно зловещее зарево пожара: это горел от немецких бомбежек огромный по территории Горьковский автозавод. Нашу труппу вернули в Кинешму Ивановской области, где мы работали. По приказу Ивановского отделения культуры нас сразу направили в Ивановский большой драматический театр. В Иваново уже поступало большое количество раненых с фронта. Актерам предстояла огромная работа: успокаивать людей, поддавшихся панике от внезапного нападения врага. Коллектив театра был разбит на две группы. Одна работала в театре, госпиталях и везде, куда поступали раненые, а вторая ездила по Ивановской и Московской областям. Вокруг столицы горели деревни, люди какое-то время были в панике. Остались женщины, дети и старики, которых надо было поддержать.

Я оказалась с теми актерами, которые ездили, а вернее, ходили от одной деревни до другой, так как машины и лошади были на фронте. Помню, как наш театральный реквизит тащила лошаденка с большим животом. Я думала, что она беременна, и даже из жалости слезла с повозки и шла рядом. Но это оказался конь, распухший от голода. Он упал при первом овраге. И весь скарб актеры потащили на себе…

Мы показывали комедии и патриотические пьесы. А еще готовили на ходу агитационные выступления «на злобу дня».

На холодном севере тюменского региона нас встречали так же горячо. Нашего приезда с нетерпением ждали до ночи. И даже в поздний час каждая избушка, под названием «клуб», наполнялась зрителями. Местные жители много раз вытягивали из непроходимой грязи наш скромный «гастрольный» автобус. Мальчишки сломя голову бежали навстречу, помогали нести софиты и театральный реквизит. А потом, шмыгая носами, толпились у крыльца сельского клуба, не имея 20 копеек на билет. Конечно, актеры, стоявшие на входе, тайком от администратора запускали в зрительный зал эту горе-команду. И это были самые благодарные зрители! Кукольный мир открывался детям впервые. Подростки, да и взрослые с удовольствием смотрели «Сэмбо» и «Маугли», хотя для взрослых мы привозили драматические постановки.

Тюменские страницы

Мы с семьей приехали в Тюмень в 1958 году из Омска, где я несколько лет работала в театре драмы. Туда мы ранее переехали из нашей родной Ивановской области. Тюмень потрясла своей «дремучестью»: вокруг города, который тогда именовали «столицей деревень», росли густые леса, полные ягод и грибов, в водоемах было множество рыбы. Улицы города, утопающие в грязи, были выстланы деревянными настилами. Нам показалось, что мы спустились с небес на землю…

Драматический театр здесь набирал силу, на сцену выходили талантливейшие актеры. А вот кукольные представления находились в плачевном состоянии. К этому времени распалась группа актеров-кукольников, собравшихся вместе под крышей драматического театра по собственной инициативе под руководством Екатерины Сергеевны Стивиной. Когда Стивиной не стало в живых, профессионалы актеры-кукольники Нина Орлова и Дмитрий Силин уехали в Омск. Постановки для детей тянули на себе энтузиасты-любители. Поэтому, честно сказать, я испытала неприятные эмоции, когда однажды узнала, что мне придется работать именно в кукольном отделении театра.

Для организации Театра юного зрителя в Тюмени не было помещения, да и, вероятно, не хватало денег для приглашения актеров. И с жильем дела обстояли плохо, благоустроенные квартиры имели тогда единицы. Небольшой кукольный театральный коллектив энтузиастов ездил по школам, детским садам, пионерским лагерям. Иногда отправлялся в районы юга области на грузовой машине.

Население региона в период освоения Севера быстро увеличивалось. Люди, которые трудятся, нуждаются в отдыхе. Кроме того, культурно-просветительскую работу необходимо было вести не только с взрослыми. Огромное количество детей хотело иметь свой театр. Поэтому закономерно, что скоро кукольный театр стал набирать силу. Вернулись из Омска наши актеры. Появился директор, разрешено было пригласить профессионального художника. С 1960-х, когда началось активное освоение недр, открылось широкое поле деятельности для нашего театра. «Кукольная труппа» стала выездной. Мы были везде желанными гостями. Сцена была для нас везде: в клубе, в здании школы или детсада, даже в церкви…

Первым директором кукольного театра стал Ростислав Владимирович Яичников, руководивший в то время клубом аккумуляторного завода. Нам определили помещение для подготовки спектаклей: аварийный детский садик по улице Ленина, 48, который мы сами и ремонтировали. Пригласили из Омска главного художника Тамару Опалихину. Вызвали актеров из других городов. И работа закипела. В 1960 году мы стали действительно Тюменским областным театром кукол. И я не пожалела, что на долгие годы связала с ним свою жизнь.

Для меня театр стал жизнью еще с малых лет. Я хорошо читала стихи и выступала в школе на всех вечерах и встречах, участвовала в театральных постановках. Театр очень уважал и мой отец Алексей Мироханов. Как любой интеллигент, он много читал, любил актерское искусство и детей к нему приучал. Мама была родом из крестьян, имела красивый голос и всегда с душой пела народные песни и все, что ей нравилось. Голос Господь дал и мне. Я всю жизнь пела почти во всех спектаклях и даже за кулисами исполняла партию за того, кто не мог петь. Театр стал моей любовью. Разъездной характер деятельности позволял мне проявлять себя и как кукольнику, и как драматической актрисе. Помню, мы готовили спектакль для взрослых «Не все коту масленица» Островского, для молодежи ? «РВС» Гайдара. Мы объехали не только север тюменского региона, но и побывали в Свердловской, Курганской, Нижнетагильской областях, даже в Казахстане.

Дорога, дорога…

По югу Тюменской области мы года два ездили на грузовой машине. Сначала открытой, позже ее закрыли брезентом. Отправлялись в путь обычно уже осенью, когда ребята начинали учиться в школе. Шофер звал машину «Люська», видимо, по имени любимой девушки. Позднее нам дали старенький холодный автобус, а еще позже посередине салона протянули трубу от мотора. Ногам стало теплее, но, уснув, мы часто на ней что-то сжигали. В грязь этот автобус так часто буксовал, что, кажется, чаще мы его толкали, чем он нас вез. Нередко шли несколько километров пешком до деревни за помощью. Коротали время до того, как трактор нас вызволит из западни. Прибыв на место, нередко приходилось ждать до ночи, когда вернутся с работы все механизаторы и доярки. Играть приходилось иногда прямо под открытым небом, ведь наша ширма не всегда умещалась в крохотном здании сельского клуба.

Поездки по тюменскому Северу – статья особая. Наш предприимчивый директор Ростислав Владимирович Яичников как только узнавал, что в каком-то маленьком северном поселке есть клуб, снаряжал туда труппу, а то и две. Я уже не говорю о том, что пришлось неоднократно побывать в известных населенных пунктах: Салехарде, Сургуте, Ханты-Мансийске, Березове, Урае, Увате, Мегионе, Нижневартовске... Мы их посещали зимой и осенью. Наш театр обслуживал и поселки по рекам Оби, Конде, Иртышу, Туре…

Мы летали и плавали, ездили и ходили в холод и в грязь. Мы постоянно находились в работе, в действии, переездах и перелетах. Очень уставали. Редко удавалось предаться романтике, хотя иногда душа рвалась запечатлеть в стихотворных строках горящие фонтаны газа, рвущиеся вверх. Чаще думы актеров были более прозаичными: где поспать или поесть по-человечески. Тем более что и живущие и работающие на севере люди сами жили в экстремальных условиях. Помню целые палаточные улицы: Одесская, Киевская… Из таких «домов» слышались записи песен Владимира Высоцкого и других любимых певцов.

У нас было много интересных встреч. Люди охотно делились с нами своими заботами и печалями. Кто-то родных давно не видел, мечтает о встрече, кто-то здесь нашел свою судьбу. Первопроходцы гордились, что делают нужное для страны дело.

После дорожных трудностей особенно солнечными и радостными казались дни, кода актеры возвращались домой после длительных командировок. Подъезжая к Тюмени, мы, пыльные и грязные, кричали троекратное «Ура!» Отмывались, отдыхали и снова в путь.

Нас всегда удивляло, что, отправляясь в командировку на Север, люди получали больше денег, чем мы, пребывающие на «гастролях». Наши «гостиничные» 50 копеек мы звали «реберными». Ведь спать приходилось чаще всего там, где играли, размещаясь на столах и стульях, а то и просто на сцене. Гораздо позднее появились гостиницы, и наша работа вошла в нормальное русло.

По Конде

Обслуживали мы как-то поселки Кондинского района, расположенные по реке. Там жили лесорубы и рыбаки, в основном коренные жители. В наше распоряжение выделили сторожевой катерок с двумя сменными рулевыми. Пространство для жизни представляло собой маленький кубрик с двумя узкими лежанками. Получилось, что спать оказалось негде. Днем мы играли, а ночью плыли. На небольшой палубе размещались ящики с нашими атрибутами, вокруг была невысокая оградка. Расстояние между ящиками и оградкой ? меньше полуметра. Оно-то и было нашим ложем. Понятно, что заснув, мы рисковали оказаться за бортом. Как мы ни примеривались, спать приходилось сидя. Вот такая у нас была гостиница на месяц работы в этом районе. Ночь проводили так, а утром выбирали место для причала в очередном поселке. Протягивали доски к скользкому крутому берегу. Иногда ночью, уже в полной темноте, держась друг за друга, тащились к своей «гостинице». Однажды часа в три ночи наш катерок дал течь. Конда тогда была в разливе, вокруг катерка мелькали затопленные кусты, деревья. Мы уже выбирали дерево покрепче, чтобы спастись. Но, к счастью, по сигналу на помощь пришел другой такой же катер, и мы перегрузились на него.

В Тазовском

Однажды наш директор узнал, что в поселке Тазовском есть клуб, и отправил туда телеграмму, что к ним едет театр кукол. Прилетели актеры в воскресенье. На улице ? 42 градуса мороза. После нашего прибытия двое суток самолеты не поднимались в воздух из-за обледенения. Оказались мы в небольшом деревянном домике-аэропорте. А это хибара, разделенная на две половины печкой. В одной работала диспетчерская служба, во второй размещался «зал ожидания», площадью метров семь. Печка топилась очень оригинально. Если топишь в зале ожидания, то дым идет в комнату службы, и наоборот. Естественно, топили авиаторы, а нам доставалась холодная дымная комната. Прилетели мы днем, просидели до вечера – и никто нас не встретил. Спать негде и невозможно.

Но нам повезло: нас заметил экспедитор, который на огромной грузовой машине возил в поселок рыбу. Раз отвез, зашел погреться, второй раз зашел... А на третий раз сказал: «Знаете что, самодеятельность, за вами никто не приедет. Сегодня выходной. Садись ко мне в машину – отвезу!» На улице стояла огромная грузовая, обледенелая от рыбы машина. Задний борт был откинут и не закрывался - до того обледенел. Мы, подсаживая друг друга и обрывая ногти, влезли. Трое держались за борт у кабины, остальные – за них. Дорога в два километра нам показалась вечностью. Вылезли в кромешной темноте. Сонный сторож открыл дверь в дом, и на нас пахнуло теплом. В комнате вдоль стен были протянуты тепловые трубы. Мы сразу повалились на них. Это оказался райком партии, единственный отапливаемый дом в поселке. Кто-то позвонил секретарю по культуре, кто-то привез старые матрасы из интерната. Выяснилось, что телеграмму в Тазовском получили, но ждали труппу вчера. Думали, что уже не приедем.

Утром пошли смотреть клуб, который представлял собой зал на пятьдесят мест. На сцене находилась печь с плитой, она занимала половину закулисной части. На ней мы растопляли грим и грелись до выхода на маленькую сцену. Ожидая нашего приезда, райкомовский сторож и его жена в субботу протапливали печь, затем, убедившись, что мы не придем, перестали топить. На плите остался бак с замерзшей водой и в ней не допитая, вмерзшая в воду бутылка водки. Входная дверь клуба промерзла и не закрывалась. Даже топором не удалось отбить настывший лед, так что играть пришлось при 25 градусах мороза. В спектакле «РВС» Димка и Жиган должны были бегать босиком. И они бегали! Сначала в чулках, затем надели валенки (иначе могли обморозить ноги). Мы играли в этом клубе целую неделю, чтобы все посмотрели наши спектакли.

Когда мы шли от клуба до райкома, от холода сжималась кожа сапог. Научились у ненцев есть строганину. Один работник райкома принес нам девять килограммов мороженой рыбы, и мы ее жарили и варили уху. Столовая там была, но суп, который в ней готовили, почему-то оказывался с речным песком на дне тарелок. Зато получали большое удовлетворение от того, что, несмотря на мороз, наш клубик всегда наполнялся. Мы играли по два-три спектакля в день. Наш зритель был очень благодарен.

Поселок Северный

Как-то осенью путь лежал в поселок Новоберезовка Омской области, что на границе наших регионов. Конечно, нас окружала бесконечная грязь. Хорошая сухая погода выдавалась редко, а бездорожье по тем временам было делом привычным. Наш старенький автобус увяз километров за сорок от Новоберезовки. Актерская труппа двинулась в пеший путь до ближайшего населенного пункта. В автобусе оставались наш баянист-фронтовик Михаил Никитин (у него был протез вместо ноги) и тот, кто уж очень устал от кочевой жизни. Остальные молодые люди выдержки и терпению успели научиться у нас. Шофер Анатолий Новокрещенов шел впереди, оставив в автобусе парня, рабочего сцены, умеющего водить машину. Он шел быстрее и оставлял нам как ориентир сломанные ветки деревьев, указывая, куда идти. По ним мы и двигались, чтобы не сбиться с пути. Мы прошли километров десять, не встретив никакого поселка. Но вот в стороне показался населенный пункт, окруженный речкой. Ни лодки, ни мостика не видно. Противоположный берег был безлюден.

Кустики-ориентиры вели нас по тракту дальше. Прошли еще километров восемь. И вот жилье: деревня Северная, население которой составляли в основном чуваши. Они оказались очень гостеприимными. Наш шофер у них побывал, договорился о тракторе (вытянуть из грязи автобус) и ночлеге, а сам двинулся дальше до Новоберезовки, еще километров пятнадцать.

Трактор привез наш автобус к десяти часам вечера. Наутро мы должны были уже ставить спектакль в Новоберезовке, хотелось отдохнуть. Но северяне сказали: «А как же мы? Мы тоже хотим посмотреть ваш спектакль». Хозяева принесли нам поесть, кто что мог, сопроводили в маленький чистенький клуб. Пока трактор тащил автобус, мы отдышались и не смогли отказать. Все жители деревеньки с величайшим удовольствием смотрели наше «Золотое копье». Затем они растащили актеров по домам и тех, кто хотел, напоили домашним спиртом. Один из наших мужчин так расслабился, что на утреннем представлении в Новоберезовке его пришлось подменять. Ему «дали втык», обещая отправить домой. Хмель у него вышибло, и, отоспавшись, он умолял, чтоб не отправляли. Коллектив его помиловал, и больше подобного не повторялось. Он был талантливый человек, раньше работал в филармонии Казани, имел звание лауреата конкурса чтецов. И ему не раз приходилось показывать свои способности в импровизированных концертах. Баянист, кстати, тоже в свободное от спектаклей время не сидел без дела: после представления под баян танцевала деревенская молодежь, заплатив музыканту 2 рубля за работу.

Лесные подарки

Однажды мы остановили автобус посреди глухого леса. Вдруг я увидела, как в окно машины заглядывает… огромная медвежья морда. Мы трое, что оставались в автобусе, замерли, кое-как закрыли плотно дверь и с ужасом представляли, как перепугаются коллеги, которые остались где-то в кустах... А медведица, обнаружив, что ничего для нее интересного нет и много народа, пошла обратно в глубь чащи. Там ее ждал медвежонок. Она, как истинная мама, уводила ребенка от опасности, подгоняя его сзади лапой.

Иногда на лесной дороге, пока водитель ремонтировал автобус, мы наслаждались земляникой, густо растущей в местности, куда редко ступает нога человека. И черники, и земляники тогда было в изобилии. Мы собирали ягоду, только мы не могли ее с собой взять: некуда было поставить и невозможно сохранить. А вот рыбу на катерке, «нашей гостинице» на реке Конде, мы вялили и ели. Несколько лет в театре работала администратором Любовь Макаровна Субботина, ей было немногим за сорок. Она была очень хорошей хозяйкой, всегда брала с собой в дорогу электроплитку. И даже во время спектакля мы за кулисами умудрялись варить варенье из земляники. Из командировки привозили домой варенье и соленые грибочки. Кроме того, Люба научила нас выделывать шкурки зверей, которые мы покупали по дешевке у охотников.

Всю Великую Отечественную она прошла медсестрой, сколько раненых вытащила с поля боя! Была о ней статья в газете «Тюменская правда», называлась «Сестричка».

Люди театра

В творческом коллективе всегда напряженная жизнь, где побеждает сильнейший. Драмы бывают не только на сцене, но и за кулисами. Тюменский кукольный ? не исключение.

Дмитрий Силин пришел к нам совсем мальчиком, но за несколько лет стал первоклассным кукловодом, актером и впоследствии режиссером. Он сам делал кукол, учил других этому искусству, шил на них одежду. Дима был человеком всесторонне одаренным: отличным портным и разбирался в музыке. Позднее он поработал и в драматическом театре и был там далеко не на последнем месте. Личная жизнь у него не сложилась. Он долго не женился, да и предложение, сделанное им нашей ведущей актрисе, было отклонено. Позже женился на молоденькой драматической актрисе из Ленинграда. Диму уже хотели взять в один из ведущих театров кукол Северной столицы. Но родители жены отказали ему в прописке, и он один вернулся в Тюмень.

Все время Дмитрий посвящал любимому режиссерскому делу, засиживался в театре до ночи. Коллектив с большим удовольствием работал под его началом, ведь Дмитрий умел создать творческую обстановку. Но трагедия ожидала его и в профессиональной жизни. В театр к тому времени был назначен главным режиссером Юрий Набоков, выпускник Ленинградского театрального института. Началось соперничество. Набоков тоже был человек творческий, но работал стихийно, мысли прыгали, часто его творческие замыслы не совпадали с возможностью реализации. Актеры не знали, чего ожидать от руководителя, и им было трудно. Набоков был самолюбив. И когда его жена подружилась с директором театра Раисой Николаевной Рогачевских, Силина уволили под предлогом того, что он на десять минут опаздывает на работу.

Можно представить, что творилось в душе человека, которому было всего 42 года…

Режиссеры Тюменского театра кукол сменяли друг друга один за другим: Жигунов, Москвичев, Мрякин… Неизменным оплотом театра оставались заслуженные артисты РСФСР Александр Глебов и Нина Орлова. Александр Васильевич, корифей театра, ушел из жизни недавно, в октябре 2009 года. Это человек, без преувеличения, «высокой пробы». Он был первым моим учителем в театре кукол. Без него и его жены Нины Орловой вряд ли бы удалось быстро вернуть театр кукол в активное рабочее состояние. Саша Глебов воспитал много учеников-любителей, которым передал все, что умел сам. Другим энтузиастом театра был Аркаша Нохрин. У нас была сильная группа энтузиастов, горячо любящих свое дело…

Состав театрального коллектива менялся быстро. Приезжали и хорошие актеры-кукольники, и не очень. Многие, поработав немного, покидали театр, ища места подоходней и поудобней. Тем большее уважение вызывают те, кто так любил свое дело, что был согласен отдать здоровье и даже жизнь, работая в трудных условиях Севера.

Уже многих нет в живых из тех, кто принял участие в рождении Тюменского областного театра кукол. Судьба тех, кто покинул город, мне неизвестна. Назову лишь некоторые имена коллег, которых знаю, с кем пришлось работать: основатель нашего театра Стивина Екатерина Сергеевна и ее дочь актриса Тарасова Екатерина Сергеевна; ведущая актриса, режиссер Орлова Нина Николаевна, ведущий актер театра Глебов Александр Васильевич; супружеская пара Ветлугиных (художник и актриса); баянист, ветеран войны Никитин Михаил Абрамович с женой Валентиной (актриса), актеры Бадрызлов Николай, Скоробогатова Анна, Вальтонс Нина, Шубенков Виктор, Нохрины Аркадий и Валентина, Муратов Игорь, Кротов Лева, Завьялов Володя, наши актеры-старики Табанаков и Тарасов…

Эти разные люди служили развитию театра кукол каждый своим талантом. Многие не были профессионалами, но старательно учились. У них было желание жить на благо других, жертвуя собой, терпеть лишения, экстремальные северные условия. Конечно, в то время они не считали себя жертвами, а трудности, через которые надо пройти, считали временными. Они не были несчастными: любили и дружили, собирали вкусную землянику, клюкву, грибы, варили общий обед на квартирах стариков, пустивших их переночевать. Они любили жизнь.

Седовласые актеры

На гастроли ездила не только молодежь. По Тюменской области колесили и пожилые люди, посвятившие себя театру. Трудный путь и жизненные условия были им по плечу. Правда, нередко слабость выдавала себя, и актеры оказывались в конфузных ситуациях. Их коллеги, что помоложе, над ними по-доброму посмеивались, но и безгранично уважали.

Однажды мы ставили кукольный спектакль в сельском клубе. Орест Иванович Табанаков со своей куклой был неотразим. Однако с дороги или еще от чего он так устал, что во время игры держался за штатив. Опора не выдержала и рухнула, увлекая за собой не только актера, но и все декорации. Падая, они повалили с ног и накрыли второго пожилого актера Тарасова. Мы видим со стороны: на полу в окружении декораций молча лежат два наших седовласых «короля сцены», перемигиваются и не знают, что предпринять: тихонько отползать за кулисы или продолжать играть. Зрители тоже безмолвствуют. Мы быстро закрыли занавес. Через пару минут все было восстановлено, и игра продолжилась как ни в чем не бывало. Честно сказать, мы никогда не позволяли себе ни при каких обстоятельствах снижать качество спектаклей.

С надеждой

Многое было пережито за годы работы на тюменском Севере. Нас всегда окружали новые места, интересные люди, благодарные зрители. Спустя десятки лет приятно вспоминать работу в театре кукол и осознавать, что я тоже сделала посильный вклад в становление нефтегазового комплекса региона. Из кукольного театра я ушла на пенсию в 1974 году: стало трудно колесить по бескрайней Тюменской области. Пора было уступать дорогу молодым...

Фото из архива Тюменского областного театра кукол

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.