Москва/Китайский "Онегин"

Выпуск №8-128/2010, In brief

В этом году весь мир будет отмечать 170-летие со дня рождения П.И.Чайковского. И хотя, по известному присловью Бисмарка, «русские долго запрягают», на сей раз, «запрягая» вместе с китайцами, мы получили удивительный результат: совместную постановку лирического шедевра Петра Ильича «Евгений Онегин» силами студентов двух консерваторий - Москвы и Пекина. Тем самым были отмечены еще две знаменательные даты (правда, относящиеся к прошедшему, 2009 году): 130 лет со дня премьеры «Онегина» в Москве и 50-летия первой постановки этой оперы в Китае.

Перед началом спектакля своими воспоминаниями о Москве полувековой давности поделилась профессор, руководитель Центра оперного пения Го Шучжень, в прошлом выпускница Московской консерватории (1958) по классу Елены Климентьевны Катульской (чье имя она произнесла без запинки), сообщив также об огромном волнении китайских студентов, выступающих в одном из самых престижных концертных залов мира.

Требовательность консерваторской публики общеизвестна, и потому большой успех спектакля явился заслуженной наградой для всех его создателей. В первую очередь, следует отметить дирижера Линь Тао, вдохновенно, с большой чуткостью к замыслу Чайковского прочитавшего партитуру оперы. Он также учился в Московской консерватории в классе Дмитрия Китаенко, много гастролировал, и среди его наград особенно примечательна та, что получена в Польше, - «за лучшее дирижерское прочтение музыкального произведения». В настоящее время Линь Тао является художественным руководителем и главным дирижером Кемеровского симфонического оркестра.

С первых тактов короткой увертюры повеяло удивительно родным и возникло ощущение, будто эта музыка звучала всегда. За небольшим столиком сидели няня, задумавшаяся над вязаньем (Ли Минмин), и помещица Ларина с пяльцами в руках (Цзинь Цзюцзе). Квартет первого действия, обычно редко удающийся, здесь прозвучал удивительно мягко и гармонично, сродни атмосфере покоя сельской тишины, разлитой в этой картине.

Камерная «уютность» спектакля как нельзя лучше передавала очарование молодости исполнителей: Кэ Лува (Татьяна), Лян Чэнь (Ольга), Фэн Годун (Онегин), Се Тянь (Ленский). Их актерская наполненность, эмоциональная насыщенность были таковы, что не верилось, будто они не владеют русским языком, на котором исполнялась ими опера. В этом, конечно, большая заслуга режиссера Н.Кузнецова, снявшего привычный слой оперного штампа, под которым вдруг открылся в первозданной свежести замысел Чайковского.

Удивительно интеллигентный, исповедальный спектакль - в прочтении партитуры, в постановке, исполнении. Дымка нежной мечтательности окутывает главную героиню, в которой слушатели сразу признали пушкинскую Татьяну. Невероятно хорош Онегин - молод, статен, красив, не влюбиться в такого невозможно. Даже, казалось бы, такой проходной персонаж, как мсье Трике (Ли Цзясюань), был отмечен слушателями - так колоритен был этот провинциальный бонвиван, обласканный обществом только за то, что имел счастье родиться французом.

Свою лепту в создание совместного спектакля внес московский хор, сумев на небольшой площадке, половину которой занимал оркестр, передать характер простодушного веселья сельских помещиков, неуклюже вальсирующих в гостеприимном доме Лариных, и блеск петербургского бала, продефилировав в горделивом полонезе.

Главное, что подкупило в этой работе двух консерваторий, - покоряющая искренность молодых исполнителей и мудрое достоинство постановочного решения, сумевшего создать «союз волшебных звуков, чувств и дум» (Пушкин).