Островок везения в океане есть

Выпуск №8-128/2010, Содружество

Программа года «России-Франции 2010» в мартовские дни доехала до Ростова, включив, кроме торжественных приемов, концертов и выставок, представление театра «Тюрак» из Дюнкерка. Французские артисты дали два спектакля на сцене Молодежного театра.

«Островные истории» - так называлось это сценическое создание, столь же фантастичное, сколь и реальное. Под джазовые мелодии на сцене разворачивается история, строго говоря, не имеющая ни начала, ни конца. Животные и загадочные существа (которых, впрочем, условно можно принять за людей) осваивают наш огромный мир. Приглядываются друг к другу, пытаются понять суть вещей и вписаться в окружающую среду, почувствовав себя частью ее.

На двух столах меняется «пейзаж» - снимается верхняя клеенка или ткань, за которой обнаруживается скатерть другой расцветки. Куклы-марионетки, или мягкие игрушки (как собачка, уши которой держат торчком две прищепки), или муляжи (как лошадь) составляют население острова Тюрак, придуманного артистами. Его имя перекочевало и в название театра.

Режиссер Мишель Лобю, он же рассказчик, в самом начале объясняет зрителям, что искать на карте этот остров нет смысла, ибо он, как облако, кочует над землей. В эту минуту, например, он, естественно, над Ростовом.

Мишель и общается с залом, и играет всех персонажей, а кое-кто из кукольных человечков выступает равноправным партнером с артистом. По обе стороны островной суши (столов) сидят музыканты: Фред Руде и Лоран Вишар. Один - с саксофоном, другой – с трубой, потом появляется и гитара. Их импровизации дополняют картину жизни тюракцев, а то и создают свою, музыкальную, версию происходящего.

А свое впечатление о спектакле я хочу дополнить беседой с Мишелем Лобю.

- Посмотрев десятки спектаклей из разных стран на ростовских минифестах, я обратила внимание на то, что большинство театров предлагает свой драматургический материал. И вы тоже, хотя мировая копилка пьес располагает огромным богатством. Вам оно без надобности?

- Для нашей идеи нужны собственные пьесы. Мы являемся театром предметов повседневной жизни. Они создают героев и диктуют им способ существования. Мы с полным основанием можем считать себя археологическим театром, поскольку пытаемся докопаться до потаенной сути вещей.

- Исходя из того, что у каждого предмета есть душа? Тут я сошлюсь на строки нашего замечательного поэта Давида Самойлова: «Но внешний мир – он так же хрупок, как мир души». А мы ведь не очень умеем беречь этот «внешний мир». Вы же своим спектаклем учите доброму вниманию к вещам.

- Все на свете непросто, каждый предмет загадочен, и стоит потратить усилия, чтобы разгадать их. И не так важно, из чего сделаны предметы в нашем спектакле; важнее то, что можно с ними сотворить.

- А все же – из чего они сделаны?

- Из бумаги, глины, скорлупы авокадо, резинового мяча. Материалы состариваем, делаем сначала маленькую копию, потом такую, какая надобна для спектакля.

- Поскольку в музыкальных паузах ваши партнеры не имеют слов, то им, как я понимаю, найдена характерность, которая позволяет пребывать в определенных состояниях: один – скептик, другой – лирик. Один окрашивает свои впечатления от происходящего в сентиментальные тона, другой снисходителен.

- Сюжет диктует им характер и поведение. Но главное – Фред и Лоран музыканты, у них свой способ рассказать историю персонажа. К тому же они импровизируют, и по этой части один спектакль отличается от другого. Мы многое меняем в процессе игры. Импровизация нужна, чтобы найти картинку, всякий раз дорисовывая ее. Кстати, Фред еще играет и на тубе, кларнете, контрабасе.

- В вашем спектакле лошадь похожа на лошадь, свинья – на свинью, утюг – на утюг, а очеловеченные существа – вроде ни на кого. Оттого, что они живут в выдуманной стране Тюракии?

- Вы сами и ответили на свой вопрос.

- И все же это слишком очевидное объяснение. А вдруг за ним еще что-то есть?

- Может, и есть. Вот лошадь, например, похожа на чайку.

- Нет, не похожа. Это персонаж с саксофоном принимает ее за чайку – ему так хочется, он ее никогда не встречал, но зрители-то видят лошадь.

- У нас в Тюракии все по-своему. Фред сейчас говорит, что утюг, в частности, служит для того, чтобы подковать лошадь, что на сцене и происходит.

- Не только. Мы видели, что с помощью утюга и на гитаре играют. Вообще у вас почти каждый предмет многофункционален и исполняет несколько ролей, каким бы определенным и безусловным он ни казался.

- Тут надо различать: чем является предмет и как он употребляется. Ассоциация – это одно, а факт – другое. Собака тоже может быть похожа на утюг, но это собака.

- Вы интригуете зрителей фигурами, не имеющими аналогов в жизни. Вот это, например, кто? Козлик? (Я беру в руки трудноопределимое существо – Фред и Лоран любезно подтянули кукол ко мне поближе, чтобы я могла потрогать их и удостовериться в необычности «исходного сырья».)

- Лось. Но дело не в этом, а в том, что в Тюракии представлены многие человеческие типы, и этот – нечто среднее между японцем и малайцем.

- Не сразу разберешься. Вот дама при этом существе не оставляет сомнений в своем японском происхождении – характерная прическа, украшения. Куклы участвуют во всех ваших спектаклях?

- Да. Это, как правило, традиционные куклы, марионетки. Иногда маленькие, иногда трехметровые, целиком из ткани, надеваются на ноги.

- Одному из кукольных персонажей вы позволяете быть жестоким. Он берет в руки поочередно три самолетика и, подивившись им, бросает вниз, притворно ахая при звуке разлома.

- Нередко люди не отдают себе отчета в том, что жестоки. А дети ломают и портят чаще из интереса, а не из желания причинить боль. Иной с такой силой заключит в объятия и прижмет к себе, что у объекта его чувств дыхание останавливается. А наш персонаж просто неловок, и его неловкость переходит в жестокость. Так бывает.

- На какую публику вы рассчитываете?

- На всех. Мы не театр для детей, но и для них тоже. Мы облекаем в театральную форму свой опыт в той мере, в какой это делает художник, пишущий картину. Рассказали о жителях Тюракии, каждый из которых одинок. А это трудно, и не хочется одному. Поэтому все ищут занятия: кто-то разговаривает с лошадью, кто-то рыбачит, ждет кого-то. Ищет друга. Жизнь как остров – об этом мы хотели поговорить.

- По-моему, еще и о том, что жить интересно.

- Да-да! Человечек открывает огромные яйца, и в каждом – утенок. Жизнь, не похожая на его собственную, но удивительная.

- Известный чеховский персонаж уверял, что в искусстве нужны новые формы. Вы разделяете этот взгляд?

- Их поиск важен, но он не может быть главной задачей. Каждый в театре делает то, что должен. Наш театр архаичен и имеет дело с артефактами. Нас интересуют очень простые вещи, в которых мы заново открываем вроде бы известное, гуляя по миру. Вот те же деревья, виденные всеми сотни раз, а посмотри на них с разных сторон, и многое увидишь.

Мы театр без предыстории, все события разворачиваются при вас, удивляя и тех, кто их придумал, потому что жизнь для всех меняется ежеминутно.

Фото Веры Волошиной

Фотогалерея