Рязанское признание/XIX Областной театральный смотр-конкурс "Признание"

Выпуск 9-129/2010, Фестивали

Девятнадцатый раз в середине марта в Рязани прошел Областной театральный смотр-конкурс «Признание» – театры подвели итоги прошедшего сезона, показав в фестивальном режиме все его премьеры подряд. Таковых оказалось восемь – четыре детских и четыре взрослых. Как всегда, смотр стал поводом для «Бала Мельпомены» – традиционного праздника всех рязанских театралов, приуроченного к Международному дню театра. Именно 27 марта в непринужденной атмосфере авторитетное жюри организует «раздачу слонов».

Все началось с детского мюзикла «Мой любимый папа» Музыкального театра, показанного на Камерной сцене филармонии.

Популярный «Золотой цыпленок» В.Улановского – произведение мудрое, исполненное строгой доброты. В нем есть лукавый парадокс: из украденного лисой золотого яичка вылупился цыпленок, а не курочка, на что надеялась наглая воровка. Волк, вовлеченный в эту авантюру, внезапно проникается ответственностью за младенца, начинает испытывать к нему родительские чувства. Ребенок, в свою очередь, признает в добродушном хищнике отца. Лиса посрамлена и изгнана из леса, где отныне царит гармония.

Режиссер Елена Артюхина и художник Светлана Думма вместе с балетмейстером Андреем Шишкиным и режиссером по пластике Романом Горбачевым оказались в трудном положении. Ставить сказку пришлось в нестандартных условиях: площадка Камерного зала, с трех сторон замкнутая зрительскими рядами, больше пригодна для сольных программ (с нее даже рояль убрать некуда). Театр пытается воплотить «лесную феерию» – на сцене резвятся зайцы, порхают птички, деловито снуют божьи коровки и прочая живность. Но все остается благими намерениями: крохотный ансамбль оркестра играет откуда-то сбоку и сверху (дирижер Ариф Дадашев), про что поют зайцы не понятно даже по губам. Сама музыка звучит во фрагментах, отчего заявленный жанр мюзикла теряет необходимую шлягерную энергию. Спектакль как зрелище разваливается прямо на глазах. Наконец, актриса в роли Цыпленка так и остается девочкой, что вызывает искреннее недоумение юных зрителей (в переполненной юными талантами солнечной Рязани почему-то не нашлось мальчишки 10-12 лет, способного спеть и сыграть эту увлекательную для любого ребенка роль).

Однако сама площадка – уникально удобна для детей-зрителей: сидя с трех сторон от сцены, они, видя друг друга, не теряют из поля внимания и героев сказки. Больше того, нет опасного для юных зрителей синдрома «черной ямы», в которую превращается каждый раз зал обычного театра, когда в нем гаснет свет. «Древнегреческая» концепция пространства, редкая в наше время, удивительно полезна для детей, но Музыкальный театр этим преимуществом не воспользовался, отнесясь ко всему крайне формально.

Недоумение вызвала и сказка «Про Иван Царевича и Злодей Злодеича» Владимира Илюхова, поставленная в Театре драмы Романом Маркиным (художник Наталья Бокова). Перед нами типичное представление для зимних каникул, на постановку которого ушло десять репетиционных точек. Исполненное раз двадцать подряд, оно обычно навеки уходит в «культурный слой».

Набор героев здесь крайне стандартен: Аленушка и Баба-Яга, Иван Царевич и Царь Горох, Злодей Злодеич, похожий на злого волшебника из «Лебединого озера». Есть еще бестолковый Стольник, похожий на Фарлафа из «Руслана и Людмилы», и бойкие скоморохи, ведомые режиссером по пластике Романом Горбачевым.

Скоморохи – самые полезные и внятные персонажи сказки. Они умело и увлеченно создают игровое настроение действия, на сцене не суетятся, а живут, каждый согласно характеру и в меру органического темперамента. А герои уныло влачат свои псевдосказочные отношения. Да, не хочется лишний раз придираться к артистам, оказавшимся в нелепой ситуации, когда, по закону утопающих, каждый сам спасается как может.

Театр кукол на подобном фоне выигрывает во всем и сразу. Сказываются опыт, увлеченность, знание детской психологии и умение подключить к зрелищу – на своем уровне – каждого взрослого.

Спектакль «Толстой и дети» имеет многоуровневую структуру. Здесь дидактика гения высвечена иронией обериутов. Режиссер Валерий Шадский («Лучшая режиссура спектакля для детей»), художник Захар Давыдов («Лучшая сценография спектакля для детей») и композитор Валерий Скиданов («Лучшее музыкальное оформление спектакля для детей») придумали ярмарочно-пряничный мир, над которым вознесен аки Николай Угодник граф Лев Николаич Толстой, время от времени изрекающий что-нибудь полезное для духовной жизни. Но театр ко всему сохраняет отношение лукавое, игривое – «с прищуром»: ирония остается изящной, а темперамент разумно ограничен игровой культурой. Дети с интересом открывают первичные понятия, дидактика оказывается не назойливой или настырной, а плодотворной.

Не менее красив и мудр, изящен и богат оттенками «Теремок» С.Маршака. Опасные для восприятия повторы тут работают как жанровой механизм. Характеры героев точны, динамичны и музыкальны. Играют и поют актрисы Светлана Борисова и Александра Пытлик («Лучшая роль в спектакле для детей» - обеим) с безупречным чувством стиля, сосредоточенно и вдохновенно. Сам теремок у художника Захара Давыдова (премия ему присуждена за оба спектакля) выглядит уютным, рукотворным, почти интимным, что тоже очень важно для смысла сказки, ее нравственного урока.

Театр на Соборной, позиционирующийся как молодежный, выступил с инсценировкой «Милого друга» Ги де Мопассана (свою версию текста поставила режиссер Ольга Прищепова, сценограф Олег Чернов – «Лучшая сценография спектакля для взрослых», автор замечательных костюмов Елена Фролина, режиссер по пластике Алексей Мицуро).

Счастливым открытием стало прежде всего здание театра, удивительно изящное, уютное, буквально пропитанное ароматами ХIХ века. На этих подмостках сам бог велел ставить знойные мелодрамы и искрометные водевили, открывать забытых классиков, давать новую жизнь пьесам Островского.

«Милый друг» вполне встраивается в этот ряд, особенно если признать, что этот сюжет про то, что «на каждого Дюруа – довольно простоты».

По сути история Жоржа Дюруа – история бесчувственного циника, который в отношении к женщине сохранил нахрап солдата колониальных войск, даже оказавшись в пряно-чувственном Париже. Артист Илья Комаров несколько однозначно играет два полярных состояния – солдатское простодушие «полуночного ковбоя» и прямолинейный цинизм прущего в политику псевдожурналиста, которому бойкость пера внушила – от себя – первая реально полезная для карьеры любовница. Жанровое определение спектакля – актуальный трагифарс – существенно для режиссера и автора инсценировки Ольги Прищеповой. Она со здоровой женской зоркостью показывает оттенки заразы всеобщего цинизма, пронизывающего вроде бы красивую жизнь.

Здесь тоже выживают кто как может. Но стимулы совсем другие.

Чувственный мозг Мадлены Форестье (Татьяна Киселева) независим и въедлив. Простодушная Рашель (Марина Шульц) самоутверждается громко и прямолинейно. Зато Сюзанна в остроумном исполнении Марии Фроловой умело пользуется амплитудой парадоксов и противоречий: от бесшабашной искренности – к расчетливой стерве, ориентированной на все материальное (кабаретный стриптиз Сюзанны в окружении батальона кавалеров – блистательно-безжалостный итог судьбы… самого Жоржа Дюруа, ставшего-таки мужем этой опасной хищницы).

Подобный финал явно предвидит наивная мадам Вальтер, что ставит ее на грань нервного срыва. Нина Бурдыгина изумительно точна и остроумна в оттенках тайного ханжеского желания стать жертвой молодого любовника, которое последовательно перерождается в трагедию души униженной и оскорбленной. Госпоже Вальтер мучительно и стыдно сознавать себя пародией на обезумевшую Леди Макбет, чья месть уже никому не опасна.

Спектакль Театра на Соборной очень точно выстроен по атмосфере. В нем на удивление сильно воздействие едкой иронии и щемящей горечи.

Из трех больших постановок, показанных Театром драмы, комедия «Божьи одуванчики» - случай самый простой. Это очередной пересказ своими словами «Ретро» А.Галина, некое подобие драматургического «фастфуда» (две сестры-чудачки преклонных лет оказываются в ситуации сватовства – к ним в дом являются потенциальные женихи).

Пожилая бывшая актриса Анастасия Михайловна (М.Шумилова) в порыве чувств даже играет вместе с гостем сцену на балконе из «Ромео и Джульетты». Но умиления это не вызывает. Как смущает и обилие реальных афиш и фотографий в квартире, что призвано создать некую художественную ауру, но выглядит, увы, запрещенным приемом.

И драматург Андрей Иванов, и режиссер Жанна Виноградова, и артисты «застряли» где-то между Галиным и Птушкиной, не решившись найти в пьесе сколько-нибудь значительную тему, человеческую и творческую. Удовольствие себе и зрителям, пожалуй, доставил лишь артист В.Смирнов, остроумно и точно сыгравший лукавого и житейски мудрого слесаря Бориса Матвеича, человека надежного и зоркого («Лучшая мужская роль второго плана»).

«Причуды старого замка» А.Милна – инсценировка романа 1936 года, сделанная в жанре «овсянка, сэр», т.е. вымученной игры в зарубежную жизнь. Это снова отыгрыш чужих идей, снова «дежа вю». Театр давно освоил куда более яркие пьесы в стиле парадоксально-гротескных комедий с претензией на философичность.

Режиссер Мария Есенина и художник Леонид Подосенов в своей работе учитывают этот опыт и это влияние. Артисты тоже играют, старясь держаться в жанровом русле салонной комедии. Особенно эффектны мистер Латимер Сергея Леонтьева и молодой Николас, которого Андрей Блажилин сыграл остроумно и стильно. В нем есть самоирония и смелость, умение «встроиться» в игру и остаться чуть в стороне, сохраняя достоинство.

Трудности в освоении жанра салонной комедии возникают, когда актерам недостает апломба и самоиронии.

На несокрушимом апломбе и спасительной самоиронии строятся характеры и отношения героев эротического трагифарса в стихах по мотивам романа Шодерло де Лакло «Опасные связи», написанного Леонидом Филатовым и поставленного в Рязани московским режиссером и актером Сергеем Виноградовым («Лучшая режиссура спектакля для взрослых»).

Художник Леонид Подосенов иронически переосмысливает мотивы барокко и рококо, а режиссер выводит персонажей на ринг. Герои обретают кукольную пластику, красивую вычурность и стильность. Противоречия характеров обостряются. В их чувственности безрассудства не меньше, чем расчета, а авантюрность прикрыта ханжеством.

Л.Филатов сознательно поменял природу текста. Шедевр эпистолярного жанра оборачивается иронической трагикомедией в стихах. Кажется, роль де Вальмона им написана для себя. Интонационный строй пьесы напоминает тотальную иронию поэтических обозрений ранней Таганки.

Женщины здесь – вдохновенные жертвы собственной чувственности, а мужчины, «играя на вылет», боятся обнаружить хотя бы зародыш искренности.

Скрыть реальные страсти в силу опыта способен де Вальмон, однако это героя О.Пичурина («Лучшая мужская роль в спектакле для взрослых») и губит в романе, хотя в версии Л.Филатова он обретает бессмертие, которое хуже всякого наказания. Наивный кавалер Дансени, тонко сыгранный Р.Горбачевым, побеждает в финале, оставаясь беззащитно наивным и искренним, хотя опять-таки победителем его не назовешь.

Сложный гротескный рисунок роли маркизы де Мертей с явным удовольствием воплощает Людмила Коршунова («Лучшая женская роль в спектакле для взрослых»). Разнообразные оттенки отчаяния дает в палитре характера президентши де Турвель М.Мясникова – роль сыграна актрисой бесстрашно и яростно.

Изысканный и смелый спектакль на тему пряной эпохи эффектно завершил программу смотра «Признание», который выявил многие сложности и противоречия очередного сезона в театрах Рязани.

Фото предоставлены комитетом по культуре и туризму Рязанской области

Фотогалерея