Кинешма

Выпуск № 10-130/2010, В России

Из Википедии: «Само название «Кинешма» восходит к слову на языке «меря» (древнее финно-угорское племя), означающего «темная, глубокая вода; тихая гавань». Патриархальная Кинешма вызывает ощущение умиротворения, старинные тихие улочки успокаивают вечное душекружение и дарят покой, дарят ощущение сопричастности с историей своей родины.

Погуляв по бульвару, с удивлением узнаешь, что многие здания сохранили функциональность, существовавшую в XIX веке – как, например, банк или юридическая палата, ансамбль Успенского и Троицкого соборов. В старинном ансамбле присутствует некая «обманка», свойственная русским сказкам: со стороны Волги можно различить надпись Троицкого собора; обойдя ансамбль на 180 градусов, с удивлением обнаруживаешь надпись «Успенский собор».

Недалеко от соборного ансамбля расположен Кинешемский драматический театр им. А.Н.Островского. Горожане к своей истории относятся с благоговением и почитанием: почти сразу мне показали беседку на Волжском бульваре, откуда открывается удивительный, почти сказочный вид на старинную русскую реку. Именно отсюда по легенде и прыгнула Катерина Кабанова в «темную глубокую воду» (перевод названия города).

Драматический театр им. А.Н. Островского был открыт 26 декабря 1897 года в память о великом соотечественнике. Еще в 1886 году в Кинешме был организован музыкально-драматический кружок имени А.Н. Островского, превратившийся позже в драматический театр, в котором начинали свою актерскую деятельность многие русские мастера сцены. В 1978 году было построено новое здание драматического театра, фасад которого выполнен из камня и стекла. Стены фасадов покрыты белой штукатуркой с мраморной крошкой и облицованы декоративной белой плитой. Сегодня здание находится в некоем запустении, так как не хватает средств на его капитальный ремонт.

Оформление здания учитывало историю кинешемского театра, тесно связанную с творчеством Островского. Герои многих его пьес изображены на панно, вычеканены по металлу. Ряд персонажей запечатлен на гобеленах в вестибюле рядом с бюстом Островского.

Вот уже несколько десятков лет творческий коллектив бережно хранит традицию — каждый новый сезон открывать пьесой А.Н. Островского. Постоянные театралы Кинешмы могут посоперничать в знании его пьес с любым исследователем.

В репертуаре театра есть самые различные спектакли, в том числе и спектакли по пьесам современных драматургов, спектакли для детей. Более чем вековая история театра отражена в экспозиции музея. Театральным музеем заведует уникальный человек, помнящий и знающий каждый уголок театра, – Валентина Щукина.

Александр Островский родился в Замоскворечье, купеческом районе старой Москвы, но большую часть своей жизни провел в волжском крае и считал себя кинешемцем. Довольно значительная часть его знаменитых пьес была написана в Кинешме, сюжеты для которых Островский брал, работая в должности почетного мирового судьи и гласного земского собрания в течение тринадцати лет. Интереснейшие наблюдения над людьми, беседы с ними, присутствие на вечерах и собраниях кинешемского купечества – все это давало драматургу богатейший фактический материал. Щелыково связывало драматурга с Кинешмой и Костромой. (Известно, например, что сюжетной основой пьесы «Волки и овцы» послужил нашумевший процесс кинешемской игуменьи Митрофании.) Творчески переработав материалы суда, Александр Николаевич создал образ властной, грубой, деспотичной крепостницы Мурзавецкой. Комедия «На бойком месте» и другие его пьесы - это сплав фактов, наблюдений и воспоминаний старожилов, собранных им здесь. В 20 километрах к северу от Кинешмы, в деревне Щелыково, находится заповедник Щелыково с музеем А.Н. Островского, а в селе Николо-Бережки - его могила.

Сезон 2009-2010 был открыт в Кинешме спектаклем «Правда хорошо, а счастье – лучше» (режиссер Людмила Исмайлова). Эта пьеса поставлена в Кинешме уже в третий раз, предыдущая премьера была сыграна в 1986 году - ее еще помнят старожилы театра.

Интермедия нынешнего спектакля начинается в фойе театра – девушки в русских костюмах встречают зрителей с лукошками сочных яблок, яблоки присутствуют в каждом уголке театра, вплоть до гримерок, кабинетов и коридоров. Весь театр пропитан ароматом настоящих (русских!) яблок, сорванных с настоящего (русского!) дерева. Твердая бескомпромиссная антоновка, интеллигентный белый налив, нежная грушовка, веселая «коричневка» и пр.

Действие происходит в напоенном запахом перезрелых яблок саду Замоскворечья. Все дышит любовью и желанием счастья. Яблоки падают, и пришло такое время, «чтобы любовные слова говорить»… Стучит горячее сердце, и говорит жаркая плоть: «Так бы вот и съела тебя», - раздается в роскошном ночном саду… Яркий, сочный русский язык, прелестные комические сцены, неожиданный поворот событий – все посвящено любви, новой молодой и… старой, которая не ржавеет.

И спектакль – дышит каким-то молодым энтузиазмом, той юной энергией жизни, которая заставляет все время куда-то бежать, подпрыгивать, нестись – порою неважно, в какую сторону.

Такова в этом спектакле девушка Поликсена (Валентина Смирнова), которая ни секунды не может постоять смирно, кружится волчком. И ее лицо с подвижной мимикой тоже движется в такт тонкой «свечной» фигурке – эти уморительные рожицы, возникающие в диалоге с бабушкой, няней, любимым, словно подчеркивают в ней недавнего ребенка, на которого нацепили длинную, сковывающую движения юбку и заставили ходить «дамой».

Ей под стать неожиданная Фелицата (Валентина Толсточенко), старая нянька, которая в отличие от своей воспитанницы может стать «по стойке смирно», но понарошку, потому что резвушка Поликсена заражает ее молодостью и энергией, внутренней чистотой и детскостью.

Словно по другую сторону баррикад – замечательная в исполнении Наталии Машатковой Мавра Тарасовна. Этакая Кабаниха местного разлива. Властная, крупная, умная, еще красавица. Ее взор все еще напоминает о любовном томлении, ее грудной голос выдает глубину любовных переживаний. Она держит весь дом в крупных руках, но не всегда тугие стрелы гнева направлены в нужную цель – иногда хозяйка дома попадает «в молоко», как в сцене с садовником или в сцене, где молодой герой Платон «признается» в краже яблок. Мавра Тарасовна отправляет честного малого восвояси, оставив не читавших пьесу зрителей в недоумении - какую цель преследовала хозяйка: растащить по углам молодых, обличить виновных? Вершить справедливость?

В любом направленном действии Мавры Тарасовны присутствует какая-то недосказанность, какой-то непонятый смысл, разгадать который не всегда удается. Кажется, это называется отсутствием точки – сплошные многоточия. Лишь в одном случае зритель получает завершенную картину – в истории «нержавеющей» любви Силы Ерофеича и Мавры Тарасовны, раскиданной пунктиром по всему спектаклю. Уже в самом имени – Сила Ерофеич Грознов – замечательная ирония, шарж Островского. И режиссер, тонко угадав замысел автора, назначает на эту роль блистательного артиста труппы Дмитрия Чередниченко, привыкшего к героическим образам. Здесь артист пробует новую, характерную грань. Его образ складывается как бы из двух половинок: сам герой, дряхлеющий старик, и его шинель, стоящая колом, даже когда он «выходит» из нее, как из домика. Вместе с шинелью образ Силы Грознова вполне завершен, но когда герой расстается с шинелью, образ вдруг начинает дробиться, как в калейдоскопе, на множество составляющих: хитрый прищур глаз, богатая звуковая палитра голоса – от дребезжащей стариковской до военных трубных звуков, неожиданная пластика.

Интересно наблюдать за игрой двух мастеров, достойных друг друга. Каждый «подначивает» партнера, каждый старается не проиграть, но былые чувства позволяют героям передать ту взрослую нежность, которая копилась годами и так и не успела расплескаться…. Их встреча во втором действии, подстроенная хитрой няней, наполнена множеством оттенков, трагикомических «приливов и отливов».

Режиссер сознательно убегает от сентиментальности, окрашивая «нежные» моменты нарочитым комизмом, иронией. Замечателен эпизод, когда оба осторожно достают заветные колечки, которые хранили всю жизнь. Большим успехом у публики пользуется афоризм Островского про «еще совсем свежую женщину», сказанный с таким кокетством и правдой жизни, что хочется долго аплодировать дуэту двух лицедеев, доносящих до зрителей эту самую «правду».

Молодые герои – Поликсена и Платон (Александр Чесноков) - хороши своей свежестью, наивностью, даже актерской неопытностью. Безусловно, молодым актерам есть чему поучиться у мастеров, но и в их дуэте есть свои достижения: тонкая и звонкая Поликсена так и вьется вьюном вокруг неуклюжего и робкого Платона. Она, словно сирена, все дразнит, привораживает, соблазняет своего неуклюжего и скромного избранника, который не знает, как выразить свою честную и детскую любовь…. Возможно, кого-то угловатые «подходы» по-мальчишечьи резвой девчонки и утомили бы, но Платон смотрит на нее широко закрытыми глазами влюбленного, видя вместо нее настоящую сказочную принцессу.

Есть в спектакле и необходимый рефрен – садовник Глеб Меркулыч (Сергей Соколов), к месту и не к месту вылезает из разных щелей с вечным мешком ворованным яблок. И никто из домашних уже не обращает внимания на Меркулыча, а это до боли обидно! И вот он уже среди бела дня проносит мешок в одну и другую сторону, чтобы обратили на него внимание – пусть даже таким способом! И с Маврой Тарасовной он затевает настоящую игру, изображая несправедливо обиженного, хотя оба понимают прозрачность ситуации. И эта игра – неизменный атрибут сонного дома, где событий нет никаких, а значит, их надо выдумать!

Удивительно похож на сытого кота вечно пьяненький Амос Панфилыч (Андрей Мисюра), который единственный «выходит в мир», чтобы проиграть деньги матери. Его «шестерка» Никандр Мухояров (Роман Зарев) похож на Амоса Панфилыча, как собака на хозяина, только нет в нем барской вальяжности, нежного хамства и гармоничного мировоззрения бездельника. Ему всегда приходится думать о том, как угодить хозяину, ловить каждое слово и мирить грозную мать и бездельника-сынка. Но нет в этих двух персонажах той внутренней угрозы, которая определяет еще и социальный конфликт, заложенный у автора. А без него богатая пьеса Островского теряет свою объемность и глубину… Штрихами намечен этот конфликт у матери Платона, Палагеи Григорьевны Зыбкиной (Наталья Гоголева). Режиссер, не отступая от своей природной иронии, буквально повторяет сцену из пушкинского «Скупого», меняя старика на очарованную деньгами женщину, которая не в силах расстаться с любимыми бумажками. Она пересчитывает их снова и снова, она ласкает и нежит их, словно исполняет ритуальный танец любви… Даже приход в дом чужого человека Силы Ерофеича, не смог отвлечь ее от нежного хруста и запаха дорогих сердцу бумажек…

Интересно придумана режиссером эта сцена с деньгами, когда два человека, Палагея Григорьевна и Грознов, повернувшись друг к другу спинами, считают свои денежки (и здесь приходит на память сцена Лисы Алисы и Кота Базилио в фильме «Буратино» - как будто сумели эти двое договориться и полюбовно поделить денежки, чтобы потом посчитать каждый в своем углу): она – с лихорадочным упорством, он – со спокойной деловитостью. И здесь Грознов словно подначивает партнершу на некую игру, в которой она с легкостью соглашается оставить у себя деньги, разрешив своей совести слукавить, и отправить сына в долговую яму…

Любое проявление романтизма режиссер словно прикрывает комической игрой, делая спектакль острым и смешным. Игра, карнавал, ничего серьезного – даже любовные истории пропитаны вкусом яблок, развлечения. И герои в спектакле – живые, понятные: их и пожалеть можно, и посетовать - «мол, такова жизнь», и что-то про себя узнать, себе простить их (свои) слабости… Может быть, жизнь действительно не так серьезна, как иногда кажется?

Фото предоставлены театром

Фотогалерея