Просто время обиделось на нас/"Wonderland-80" (Театр-студия п/р О.Табакова)

Выпуск № 1-131/2010, Премьеры Москвы

В Театре-студии п/р О.Табакова режиссер Константин Богомолов скрестил «Заповедник» Довлатова с кэрролловской «Алисой в стране чудес» в спектакле «Wonderland-80». Получился очень грустный и очень точный спектакль о времени - том, в котором жили герои Довлатова, и нынешнем, хорошо знакомом нам с вами.

Только на первый взгляд сращение «Заповедника» и «Алисы» кажется странным. А потом даже и люди, мало заставшие советскую эпоху, вспоминают, что СССР называли «страной чудес». Здесь существовали чудо-надои и необыкновенные урожаи, сочетавшиеся с предельной нищетой и бесправием населения. Герои бороздили космос, а оставшиеся на земле «улетали» от очередного запоя.

На сцене - настоящие предметы из того времени: коврик, кухонный стол, радио, сервант. (И сразу вспоминается детство. А какая сказка обходится без ребенка?) Позади - кусок ленинградской набережной с решеткой. На другой стороне - телефон-автомат и деревенский умывальник. Сценограф Лариса Ломакина сделала все элементы сценографии деревянными. Буквально создала сценическую коробку из дерева - и как напоминание о советских деревянных домах, и как образ деревни и всего советского мира в целом, грубо сколоченного из подручного материала. В этом не очень-то уютном месте героям приходится то и дело преодолевать препятствия: сцену разделяет на две части провал. По ходу действия он выполняет множество функций. Сначала это железная дорога, по которой герой уезжает из города, потом - железный занавес, разделяющий страны и государства, граница жизни и смерти, сказки и реальности. Вот и приходится героям то и дело переправляться с одного берега на другой. Прыгать, осторожно перебираться по мосткам - каждый выбирает свой способ.

Но прыжок может быть и довольно опасным. В самом начале спектакля с крыши бросается художник, истошно крича и застывая в полете ласточкой. Этот свой прыжок в никуда он на протяжении спектакля совершит неоднократно, вызывая смешки в зале. Очень довлатовский по духу, иронический символ всеобщего стремления вырваться.

Довлатовские герои у Богомолова перемешаны с героями Кэрролла. Пионерка девочка Маша (Яна Сексте), дочка главного героя, появляется с бумажными крыльями за спиной, молчаливо взирая с высоты на всеобщее безумие. И напоминая наклоном головы бронзового Пушкина на Тверском бульваре («Алиса, она же Пушкин, она же Птица» - название роли по программке). Ее отстраненность необычна для ребенка, но неслучайна: что делать столь юному существу в мире, где все предопределено на годы вперед? «Просто время обиделось на нас, и теперь нужно все время пить чай», - говорят экскурсоводы, мгновенно преображающиеся из обывателей, выпивающих пиво с водкой в унылом буфете, в Шляпника и Соню.

А время действительно обиделось, истончилось, испортилось. В программке почти все роли обозначены предельно неопределенно: «Татьяна такая-то», «Борис такой-то» (главный герой), «возможно, супруга, а возможно, просто сожительница фотографа Маркова» и т. д. Герои двоятся, троятся, у них нет объема. Многочисленные персонажи, исполняемые одним артистом, лишь намечены отдельными штрихами - повторяющимися репликами, движениями, жестами. Официанток по прозвищу Маркс и Энгельс играет один человек, да еще мужчина, - их и не отличишь (Вячеслав Чепурченко). У Розы Хайруллиной три роли. Она играет мать экскурсовода Натэллы, Белую королеву и Викторию Альбертовну, начальницу в Заповеднике. Впрочем, ее героини почти неотличимы друг от друга. Все они немного не в себе. Постоянно пребывают в каком-то напряженно-истеричном состоянии, к чему-то прислушиваются, о чем-то страдают. Совершенно одинаковым тоном читает артистка «Вновь я посетил» и «Воркалось» - не только границы перемешались, но и ценности потеряны, ориентиры утрачены.

Искривленное время и искривленное пространство не дают героям нормально общаться друг с другом. В спектакле есть несколько сцен с телефонами. В тщетной попытке докричаться до противоположного берега, герои бесконечно бросают монетки или же нарочно обрывают связь, делая вид, что неслышно.

Борис теряет любимую жену дважды: когда разводится и когда узнает, что она приняла решение эмигрировать. В последний момент время ставит ему подножку. Сначала исчезает, когда Борис с фотографом Марковым уходят в загул (отличная сцена, где герои приносят ящик водки и выливают ее на себя, буквально пропитываясь ею), а потом безвозвратно уходит, когда Борис читает телеграмму о дате отъезда жены слишком поздно.

Апофеоз бессмысленно закрученного времени, дурной бесконечности - в сцене с гэбистом Беляевым (Алексей Золотницкий). Всевидящее КГБ, главная сила и стержень страны, констатирует, что конец стране придет от водки. Однажды все напьются, от маршала Гречко до рядового, то есть буквально утонут в безвременье. Прервать застопорившееся время можно только одним способом - выйти из игры. Беляев советует Борису воссоединиться с семьей.

В финале Белая королева Роза Хайруллина перевоплощается в Татьяну, бывшую жену Бориса. Она надевает ту же юбку и обувает те же сапоги, в точности повторяя одну из сцен начала спектакля: приносит сетку с продуктами, выкладывает их на стол. Все изменилось, но и осталось по-прежнему. Борису лишь надо сделать выбор. Как надо его сделать и нам, чтобы время не обиделось и можно было жить дальше.

Фото Михаила Гутермана

Фотогалерея