Любовь к Чехову/г.Иркутск

Выпуск №2-132/2010, Выставка

В свой юбилейный, 160-й сезон Иркутский академический драматический театр им. Н.П.Охлопкова открыл выставку, посвященную 150-летию со дня рождения А.П.Чехова и истории постановок его пьес на сцене охлопковского театра.

Проездом на остров Сахалин Чехов останавливался в Иркутске, чтобы сделать передышку в многотрудном путешествии через всю Россию. В городе были гимназия, театр, библиотека, городской сад с оркестром. Иркутск писателю приглянулся, и он в своих записях упоминает о нем как о городе интеллигентном, сравнимом с Европой. Неизвестно, какие именно впечатления послужили поводом для этого высказывания, но именно оно вошло в историю, чем мы имеем право гордиться.

Нынешнее роскошное здание театра, построенное по проекту архитектора Императорских театров В.Шретера, появилось позже, в 1897 году, через семь лет после пребывания Чехова в Иркутске. Он видел здание старого деревянного театра, которое впоследствии сгорело, в своих дорожных записях он упоминает о нем.

В разные годы на сцене иркутского драматического театра появлялись пьесы и инсценировки рассказов Чехова. Любовь к Чехову у иркутских театралов не угасала никогда. Не иссякает она и сегодня.

Идея чеховской выставки в стенах театра витала давно. И вот все совпало самым лучшим образом: и 160-летие театра, и чеховский юбилей, и накопленный опыт постановок Чехова на Охлопковской сцене. Форму подачи материала, расположение фотодокументов, афиш, программок придумал главный художник театра Александр Плинт. Воздушные, легкие стенды, на которых разместились материалы, просматриваются со всех сторон, создавая эффект зеркального отражения. Зрители, приходящие в роскошный зеленый зал театра, по достоинству оценивают экспозицию, в которой присутствует профессиональный подход к делу, эстетика и огромная любовь к великому писателю.

Начало выставки открывает рассказ о первых попытках театра освоиться в стилистике Чехова, попробовать разобраться в душевном мире его героев. Первая постановка Чехова была осуществлена в 1889 г. - речь о постановке пьесы «Иванов», которая незадолго до этого появилась на сцене Александринки. Иркутский рецензент тогда указывал, что произведение талантливо, но «...по форме слишком новаторское, незнакомое для артистов провинциальной сцены, привыкших работать в иных традициях и сценической культуре». Он упрекал исполнителя главного героя в «скорой читке, а режиссера в том, что он мало прислушивается к автору». Однако новаторские пьесы Чехова продолжали осваиваться театром.

В 1901 г. на сцене появились «Три сестры», в 1905-м - «Вишневый сад», а в отчетном докладе иркутского комитета РСДРП за 1903 г. сообщалось, что были проведены чтения рефератов о Горьком и Чехове. При советской власти послевоенные годы (1947-1948) были отмечены новым интересом к чеховским пьесам. Вновь был поставлен «Вишневый сад» режиссером М.Ляшенко, и, как отмечали рецензенты, спектакль был тонким и поэтическим, а в 1959-м режиссер Е.Табачников ставит «Чайку».

Если говорить о современных воплощениях чеховских пьес, которые нам ближе и которым посвящено несколько стендов выставки, то интересно вспомнить две последние постановки «Дядя Вани», отстоящие друг от друга по времени на десять лет. Первая - это спектакль Вячеслава Кокорина, поставленный им в разгар перестройки, в 1994 году, вторая - спектакль 2004 года Геннадия Шапошникова. Оба спектакля талантливые и очень разные.

Спектакль Кокорина, режиссера, известного своими новациями и постоянными спорами с авторами, был представлен зрителю в совершенно классическом прочтении. Режиссер полностью погрузился в стихию Чехова. С первой же сцены, когда появлялся Вафля и, сидя на скамеечке, тихо перебирал струны гитары, виновато и сиротливо оглядываясь вокруг, зрители невольно включались в ритм жизни этой затерянной где-то в глуши России помещичьей усадьбы, вслушивались в речи Войницкого, Астрова, Сони, проникались их мечтами, надеждами, разочарованиями, их болью и невольно задумывались над трагическими судьбами русской интеллигенции. За образами спектакля перед нами как бы вставал образ нашей истерзанной России с ее необозримыми просторами и вечным бездорожьем, с ее лесами и захолустным неустройством, с неизвестностью впереди, с прекрасно мыслящими и совершенно беспомощными героями. Сам собой возникал извечный вопрос о смысле человеческого существования, о подвижничестве. В спектакле была истинная поэзия трудной, исполненной драматизма человеческой жизни, все то, чем наполнено творчество Чехова.

В нынешнем «Дяде Ваня», идущем с большим успехом на Камерной сцене театра, Геннадий Шапошников делает уже иные акценты, сосредотачивает внимание на отдельной личности - личности Войницкого. А сможет ли он, прозрев, очнувшись, разуверившись в человеке, которому служил, начать все с нуля. Мы все хотим верить, что достанет у него сил и мужества жить дальше. Очень нам симпатичен образ этого человека, несколько чудаковатого, доброго, чуть растерянного, именно такого, каким его играет Игорь Чирва.

С этим спектаклем в 2005 году театр был приглашен в дом-музей Чехова в Подмосковье на фестиваль «Мелиховская весна», где был удостоен чести закрывать фестиваль и где получил в дар статуэтку «Дама с собачкой». Об этом событии рассказывает отдельный стенд выставки.

А как не поведать зрителям чеховской экспозиции о приглашении актеров-охлопковцев в Японию со спектаклем «Дядя Ваня»? Надо сказать, что в Японии к Чехову особое отношение, там его боготворят, знают его пьесы чуть ли не наизусть. Вернувшись в Иркутск, театр продолжал получать телеграммы с благодарностями... «за Вашего Чехова, за Ваш театр».

В 1993 году на сцене театра появился «Вишневый сад» режиссера Сергея Болдырева. Спектакль был тревожным, тягучим по форме, по подаче материала. Время было неспокойным, пугающим неизвестностью. Оно отразилось на природе спектакля, органично вошло в его мир, в атмосферу, сказалось на проживании образов актерами. Все происходящее проплывало будто во сне, белое и прозрачное, как воспоминание о чем-то светлом и давно минувшем. Это впечатление дополняла музыка, нежная и печальная. Все прощались со старым, отжившим и уходящим прочь навсегда. И возникали какие-то особенные взаимоотношения между зрителем и актерами, и все понимали, что режиссер выходит на очень откровенный диалог с каждым отдельным человеком, сидящим в зале.

Нынешний «Вишневый сад» («Сны Ермолая Лопахина») в постановке Геннадия Шапошникова, поставленный в 2007 году, совсем иной: и по настроению, и по атмосфере, и по эмоциям. Все происходящее в спектакле Шапошникова разворачивается на помосте, словно на эшафоте. Вишневый сад уже срублен. Он пал под натиском безжалостного лопахинского топора и одиноко и безжизненно зияют голые пни, а звуки контрабаса усиливают ощущение трагизма, они будто режут по живому. И чем ближе к финалу, тем отчетливее мы понимаем драматизм происходящего и свою невидимую связь с героями чеховской пьесы. Эта та цепь, тот ток жизни, который связывает прошлое с будущим.

В 2000 году после реконструкции театра его основная сцена открывалась спектаклем «Чайка» в постановке Аркадия Каца. Этому спектаклю посвящен отдельный стенд выставки. Режиссер решал спектакль через театр Кости Треплева. В нем было много любви, ревности, пронзительности. Было много интересных актерских работ: Натальи Королевой в роли Аркадиной, Кости Треплева - Александра Братенкова, Нины - Светланы Ивановой. Спектакль рассказывал о человеческой боли, о страсти, о несбывшихся мечтах, о разочаровании, т.е. говорил о человеке. В спектакле была тонкая, «говорящая» сценография художника Френкеля, где над всем происходящим парила лодка с сидящей на ее носу свободной птицей - чайкой.

Иркутский драматический театр постоянно, в разные годы своей истории обращался и, конечно, будет обращаться в дальнейшем к творческому наследию Антона Павловича Чехова, потому что оно - бездонно. Его наследие никто, наверное, не сможет исчерпать до конца и для каждого нового поколения оно будет открываться все новыми и новыми гранями. И не иссякнет тяга актеров играть чеховские образы, а тяга и желание режиссеров ставить его пьесы, разгадывать его тайны, открывать его для людей.