К РАМТу - с любовью

Выпуск №2-132/2010, Портрет театра

Российский академический молодежный театр, несмотря на почтенный возраст - 89 лет! - действительно молодежный. Не только потому, что ориентирован на аудиторию определенного возраста - его спектакли интересны всем. Не только потому, что добрая половина труппы - недавние выпускники театральных училищ. Но еще и потому, что присущая ему жажда открытий, неуемность поисков и горячее желание донести до публики результат, чаще свойственны молодости.

В прошедшем сезоне РАМТ вновь удивил, побив все рекорды по плодотворности, смелости и неожиданности осуществленных проектов, хитроумно используя каждый уголок своего немалого здания. Выпустив 12 новых спектаклей за сезон, театр не поступился художественной составляющей каждой премьеры, независимо от того, сделана она вчерашними студентами или режиссерами с международной известностью.

Свежей, импровизационной непосредственностью этюдов отличаются сказки, поставленные в рамках Творческой лаборатории «Молодые режиссеры - детям», проекта, осуществленного совместно с начинающими режиссерами Студии С.Женовача. Отобрав наиболее интересные заявки, художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин с щедростью и гостеприимством истинно творческого человека поделился с молодыми частью небогатых ресурсов и предоставил в их распоряжение площадки и актеров труппы.

Цикл составляют веселые, остроумно решенные и очень разные сказки «Бесстрашный барин» (режиссер-постановщик Марфа Горвиц), «Кот, который гулял, где ему вздумается» (Сигрид Стрем Рейбо), «Волшебное кольцо» (Александр Хухлин), «Почти взаправду» (Екатерина Половцева).

Первые два спектакля идут в Черной комнате, остальные - на Маленькой (не путать с Малой) сцене, активно вовлекая первый ряд - ребят, сидящих на подушках нос к носу с персонажами - в происходящее. В одних случаях у них просят помощи и совета, в других - угощают самыми настоящими пирожками, только что вынутыми из печи, а какого-нибудь особенного счастливчика покатает резвый конь. Оформление сведено к минимуму, тем больше изобретательности, воображения требуется режиссеру и исполнителям, чтобы увидеть и обыграть многозначность каждого предмета. Они включают публику в совместные поиски, заражая неиссякаемым куражом. При этом каждый спектакль, отражая приоритеты постановщика, неповторим.

...Льется, словно из самой глубины души, протяжная песня. На длинной скамье - степенные жители глухой деревеньки, ткущие в темный зимний вечер бесконечное полотно (сценография и костюмы - Евгения Панфилова). Но одному - никак не усидеть. Беспрестанно вскакивая ради какого-нибудь озорства, он под укоризненными взглядами никнет, на минуту присядет, а на уме - новая шалость. И начинается действие, основанное на фольклоре, когда-то обработанном Александром Афанасьевым, который, несмотря на сочные словечки утраченной лексики, оказывается близким и понятным нынешнему маленькому горожанину.

Бесстрашный барин - тот самый озорник (Михаил Шкловский) - пускается в опасное путешествие с единственной целью - доказать свою неустрашимость. Вместе с ним - закадычный дружок Фома (Алексей Мишаков) - добродушный увалень, готовый ради друга на любую роль, даже битюга-тяжеловеса. И сколько же им придется испытать дорогою - дремучий лес будет хлестать сучьями (мимо пробегают актрисы с ветками), кишащее нечистью болото - тащить на дно (вот где пригодилось полотно - накрывшись им, актеры, попеременно обтягивая тканью головы, имитируют хлюпающие, чавкающие звуки трясины, цепляются за телегу, коня). Им и Покойник встретится (не столько пугающий, сколько смешной в выразительной пластике Алексея Боброва), и с презабавным Королем (Роман Степенский) доведется пообщаться. И, несмотря на все ужасы, Барина ничто не сможет испугать до поры, пока в полночь (часы - тоже остроумный актерский этюд) не станет являться по его душу Мертвый Колдун (Денис Баландин), существо зловещее, на наших глазах переходящее от мертвенной оцепенелости к весьма активному ритуальному плясу вокруг героя. «Бесстрашный барин» - это «очень страшная сказка, рассказанная на ночь». Манерой исполнения, обыгрыванием условного антуража она похожа на детскую игру, когда все понарошку, и сродни тем страшилкам, которыми дети пугают друг друга где-нибудь в летнем лагере.

«Кот, который гулял, где ему вздумается» Редьярда Киплинга в новом переводе Любови Хавкиной, казалось бы, произведение не совсем детское. Но, оказывается, его можно представить так, что и стар и млад найдут здесь свою особую прелесть и занимательность. Легенда об одомашнивании фауны, разыгранная все в той же условности веселой игры - для детей, философский подтекст и ироничность в рассуждениях об истории цивилизации - для родителей, и для всех вместе - тема общности земных существ, нашей взаимосвязи и взаимозависимости.

Пролог - поистине космический: полная тьма, затем зажигаются звезды - фонарики, и в свете луны видишь таинственные тени зверей - тени по-особому сложенных рук, как часто для забавы делалось в детстве. И в этой первобытной тьме одиноко и сиротливо бродят обитатели первобытных джунглей.

Актеры одеты в обычную одежду и, если не заняты в сцене, садятся среди зрителей, наблюдая вместе с залом за развитием сюжета. Для того чтобы перевоплотиться в своего персонажа, им достаточно мгновения - иная пластика, мимика, тембр голоса - и перед нами Дикая Корова (Александр Девятьяров) или Дикий Конь (Денис Баландин), Дикая Собака (Мария Рыщенкова) или Дикий Кот (Алексей Мишаков). И Дикий человек (Роман Степенский) мало чем отличается от животных - не блещет ни интеллектом, ни умениями и так же неприкаян. Только Женщина (Анна Ковалева) за минувшие тысячелетия нимало не изменилась - ловкая хозяйка, справляющаяся с множеством дел сразу, умеющая из ничего соорудить уютный кров. Да и чем приманить зверей и как использовать в хозяйстве, она тоже знает. Деловая, умная и, как и ныне, кокетливо-обольстительная, но точно так же паникующая при виде маленькой мыши. Никакой мышки в спектакле нет, есть забавно сыгранный страх Женщины, охота, которую устраивает Кот, и еще - поскребывание детскими ноготками по полу, тихий писк из зала - реакция зрителей, включившихся в игру. А как актеры демонстрируют свое умение пластически изобразить любое живое существо: несколько ловких движений - и перед вами краб, богомол, летучая мышь. И каждое - со своим характером: трогательная собака, обрадованная честью зваться другом человека, вальяжный, независимый котяра, испытывающий непреодолимое желание оказаться в теплой компании, но изо всех сил старающийся этого не показать. Блага цивилизации так заманчивы, изоляция - так тосклива, и Кот вступает с Женщиной в борьбу интеллектов за право, сохранив свободу от обязанностей, жить в обществе. Кто выигрывает? Оба. А в конечном счете - все, потому что только в заботе друг о друге, в умении жить, принося друг другу радость, - избавление от одиночества, независимо от того, живешь ты в джунглях первобытных или современного мегаполиса.

В основе «Волшебного кольца» сказы Поморья, обработанные Борисом Шергиным. Неспешность старинного сказания в постановке сохранена, но причудливым образом сочетается с приметами нынешнего времени.

...Из-за кулис доносится песня, а здесь, в лачуге, построенной из корабельных ящиков из-под грузов (сценография и костюмы - Михаил Кукушкин, Александра Ловянникова), хлопочет Мать (удивительное перевоплощение талантливой Анны Ковалевой), собирая сына в город - продать испеченные ею пироги.

Фабула сказки хорошо известна. И собирательные образы, казалось бы, вполне традиционны: простодушный герой-добряк Ваня (Роман Степенский), влюбленная в него прекрасная Змея (Людмила Цибульникова) - девушка иного, загадочного мира, капризная Царевна (Диана Морозова), коварная Царица (Олег Зима, играющий в других сценах Змеиного папу) и Царь-подкаблучник (Дмитрий Бурукин), молчаливо соглашающийся на все подлости своей половины. А еще есть фатоватый мсье Жак (Виктор Панченко), спасенные Ваней от гибели Кошка (Мария Рыщенкова) с Собакой (Михаил Шкловский), посланцы таинственной невесты Змеи с неожиданной надписью на спине «Security» и очень смешные, невидимые миру героев, но весьма потешающие зал персонажи - работники волшебного кольца, чьими руками творятся чудеса. Это они и Хрустальный дворец за ночь возведут, и мост построят, и Ваню из тюрьмы освободят. Им - в каких-то инопланетных робах, с окулярами вместо глаз (весьма напоминающими очки для дайвинга) под силу, кажется, все. Интеллектуалы, мастера своего дела, они на своем непонятном языке (присвисты, прищелкивания) будут отчаянно спорить по поводу проектов, уморительно и узнаваемо жестикулируя, и не надо слов - без них понятно, кто что друг про друга думает. Они могут все, кроме, казалось бы, самого простого: испытывать сочувствие. Как автоматы, выполнят приказание того, в чьих руках кольцо, принадлежа к породе существ, исповедующих принцип: кто начальник, тот и прав.

Да и каждый сказочный персонаж - узнаваемый современный тип.

Сценография проста и остроумна: ящики для корабельных грузов на все случаи сгодятся. Волшебный мост - корабельный трап да два натянутых каната (все - из быта поморцев), подвешенные на них бокалы издают хрустальный звон. А строительная площадка огорожена оранжевой клейкой лентой, согласно технике безопасности. Ритмичный грохот невидимых машин, свет прожекторов, освещающих работы, - и к утру все готово. Обозначить место действия можно и с помощью музыки (композитор Тина Георгиевская): русской народной - деревню, французским шансоном - Париж. В конце концов, сыграть, изумленно взирая в сторону кулис на невидимый публике дворец, да так достоверно, что малыши чуть шеи не выворачивают, чтобы увидеть поразившее персонажей чудо.

Так, к всеобщему удовольствию, благодаря эксперименту, молодые режиссеры получили возможность продемонстрировать, на что способны, репертуар РАМТа пополнился новыми оригинальными, яркими и - что существенно - малобюджетными сказками, радующими зрителей и в шутливой форме ставящими нешуточные вопросы, а актеры - новые роли и увлекательный творческий процесс в компании постановщиков-сверстников.

В рамках эксперимента был осуществлен и проект совсем не детский - спектакль «Под давлением 1/3» Роланда Шиммельпфеннига (перевод Петра Розенфельда) в постановке Егора Перегудова.

На большой сцене сооружен зрительный зал, сценическая площадка огорожена, словно ринг, проводами офисной техники (художник Анна Федорова). Подобно боксерским поединкам, разделенным на раунды, следуют диалог за диалогом. И постепенно раскрываются сложные взаимоотношения персонажей-сотрудников, противостояния, комплексы, которые они тщетно пытаются скрыть за внешней самоуверенностью.

Обычные человеческие чувства - помеха карьере. Жизнь - как ежедневный бой конкурирующих друг с другом сослуживцев огромного концерна, дни друг от друга неотличимы, подчинены раз и навсегда установленному распорядку. Люди - как колесики единого механизма, запущенного рукой всесильного и упоминаемого всеми Крамера, который на сцене так и не появится. Но между боями случаются передышки, и диалоги перемежаются монологами-исповедями, обращенными в зал. В них появятся иные интонации, прорвется наружу сдерживаемая эмоция.

Первый бой происходит между женой Крамера Ангеликой (Нелли Уварова) и Сабиной, стремительно восходящей по служебной лестнице (Мария Рыщенкова, которую, признаться, я с трудом узнала, настолько не похож этот образ на все, перед тем виденное). Сабина - на пороге исполнения мечты, нового назначения в индийское представительство. Все предшествовавшие годы - трудный путь к этому пику. Но только за предположение Ангелики, что достигла вершин не благодаря профессионализму, а из-за связи с Крамером, за одно подозрение, что может быть желанной (чего, надо сказать, и в помине нет), готова всем пожертвовать.

Спектакль начинается и завершается монологами офисных охранников. Мимо первого из них (Егор Перегудов), скромно сидящего за столом у дверей в зал, публика проходит, принимая за работника театра и едва замечая. Тем неожиданнее выглядит его появление в своеобразном прологе спектакля. В эпилоге выйдет охранница (Татьяна Шатилова) следующей смены. И, глядя на ее открытое, веселое лицо, ощущая излучаемое ею душевное тепло и сердечность, слушая рассказ о бесхитростных радостях, поймешь глубокую пропасть между ней и теми, кого она охраняет, кто только что прошел перед нами.

Но звучит на протяжении всего спектакля экзотическая музыка (Анил Дикшит - табла, Павел Новиков - бансури), манящая в неведомые дали, как зов несбыточной мечты об иных мирах.

Прямо из зрительного зала выходят к сцене обычные люди - герои спектакля «Думайте о нас» Мария (Ирина Таранник) и ее начальник Иван Петрович (Александр Пахомов), заблудившиеся где-то в дачной местности и попавшие в какое-то небывалое царство. Поставленная Владимиром Богатыревым уже вне рамок эксперимента сказка Евгения Клюева адресована аудитории взрослой, но хранящей в душе детские фантазии, не случайно в подзаголовке значится «Игры воображения». Царством, построенным на сцене, правит похожий на Дон Кихота Его Величество (Алексей Мясников), появляющийся верхом на жирафе, с сачком для ловли бабочек вместо копья и в сопровождении жизнерадостного Шута (Алексей Мишаков). Его двор составляет Радость Его Величества (Нина Антонова), Сын Его Величества (Александр Девятьяров) - юный поэт в старинном берете, забавные стражники (Виктор Потапешкин, Дмитрий Бурукин) и целая компания Фей: от сварливой Феи Счастья (Наталья Чернявская) с ведром и шваброй до самой прекрасной - Феи Вчерашнего Дня (Оксана Санькова), ибо прошлое всегда кажется лучше.

В этом царстве - все как в странном сне: кровать на колесиках, превращающаяся то в стол, то в рояль. Наполненная водой ванна с рулем, старое дерево с дверцей в стволе и развесистой кроной, на которой чего только не развешено, включая часы. Волшебный шар, позволяющий увидеть невидимое. А рядом - тривиальная кухонная раковина с льющейся из крана водой - предмет очень нужный, чтобы Его Величество мог помыть посуду (художник-постановщик Лилия Баишева). И одеты обитатели сказочной страны так же странно и эклектично (художник по костюмам Мария Кривцова). Погода зависит от настроения, лето внезапно становится осенью или зимой и - наоборот. Из репродуктора слышится музыка - от арий из «Лоэнгрина» до индийских мелодий. Но, главное, речь персонажей! Слова вроде бы знакомые, а понять трудно. И по смыслу парадоксальны, вроде сентенции: «Крепкий рассудок хуже, чем безрассудство».

Встреча с новыми друзьями - хороший предлог для праздника. Но дотошный Иван Петрович, который никак не может поверить в реальность происходящего, устраивает гостеприимным хозяевам настоящий допрос, в конце концов, выводя всех из себя. А Мария, еще не забывшая детство, освоилась быстро. Да не просто освоилась - полюбила Сына Его Величества. Они должны уйти, чтобы основать собственное царство. «Думайте о нас», - напутствует, прощаясь, мать. «Думайте о нас», - просит отец. Думайте о нас - о тех, кому вы дороги, кто с вами в разлуке, а возможно, и рядом. Думайте о тех, кого любите и кто любит вас. Это - единственный способ сократить разделяющее вас расстояние.

Спектакль еще и о том, что там, вне сцены, один мир, а на подмостках - иной, волшебный, с предельной концентрацией чувств и аффектированными эмоциями, со своим временем, то плавным и незаметным, то сжатым как пружина. Владимир Богатырев искусно передает его двойственность - фантазия есть измененная реальность. Ведь для кого-то это - морок, наваждение, для кого-то - прекрасная греза, полная загадок и прозрений.

А в «FSK-16» Кристо Шагора мир кажется чудовищно конкретным, иллюзии - способом укрыться от реальности. Обшарпанный зал захудалого кинотеатра - зеркальное отражение зрительного зала (художник-постановщик Ольга Васильева) - место действия острой психологической драмы, в центре которой - трое подростков: Фиген (Мария Турова), Стипе (Виктор Панченко), Кирстен (Александра Розовская). Инициалы их имен отражены в названии. А еще это - аббревиатура немецкого эквивалента «Детям до шестнадцати».

Адресуясь в первую очередь к тем, кто стоит на пороге взрослой жизни, режиссер-постановщик спектакля Яна Лисовская ведет не по-детски откровенный и жесткий разговор о проблемах самоидентификации в сложный период «переходного возраста».

В ожидании киносеанса в разных концах расположились дерганая, суетливая Фиген, невозмутимая, с застывшей полуулыбкой Кирстен и наслаждающийся музыкой, льющейся из динамика, Стипе. Сеанс все не начинается, а начинается нечто странное: предложение распить шампанское, приставания барышень, больше похожие на издевательский, жестокий розыгрыш, выяснение отношений и - откровения каждого из героев, обращенные не столько друг к другу, сколько к зрителям. Окажется, что девчонкам - по пятнадцать, что они - подружки, на взрослый фильм пришли, потому что «жизнь начинается только в шестнадцать», а еще - привлеченные необычностью погруженного в себя паренька и желанием выведать его подноготную. Кино все-таки состоится. О самом страшном, что хранит память - о детском впечатлении, оставившем шрам в душе. О золотых рыбках Кирстен, раз за разом погибающих от ее чрезмерной любви. О турецких корнях Фиген и трудных поисках баланса между традициями восточной семьи и европейской цивилизацией. Пока будет длиться исповедь девчонок, над их головами развернется экран и рассказ проиллюстрируют видеокадры. А потом настанет черед эмигранта из Хорватии Стипе, и прямо по нему, по его белой майке, по неокрепшей душе пройдут кадры хроники гражданской войны. И страшный рассказ о том, как он, маленький мальчик, стал очевидцем надругательства над старшей сестрой и не смог защитить ее.

«Не верь тем, кому нет шестнадцати», - предупреждает программка, ибо за внешней бравадой и юношеским цинизмом - душа, еще способная к потрясению и состраданию. Только не дай ей закоснеть.

Молодым актерам, занятым в спектакле, для которых эта работа - первая на профессиональной сцене, отчасти - легче: еще свежи и ярки воспоминания детства. Но во многом - труднее: чтобы держать в напряжении зал в спектакле о внутреннем мире подростков, необходима полная самоотдача, предельная искренность, хорошая школа. Все это - есть. Дебют состоялся.

Юный человек перед жестоким выбором: жизнь или смерть - тема спектакля «Ничья длится мгновение» по роману Ицхокаса Мераса. Постановщик - один из интереснейших современных режиссеров Миндаугас Карбаускис здесь строг и сдержан. В произведении о трагедии войны, о гибели большой и некогда счастливой семьи - ни пафоса, ни сантиментов, ни слез. Тем острее понимаешь весь ужас происходящего, тем сильнее - наотмашь - воздействие.

...Длинный стол с четким рядом расставленных стульев, тусклый свет из казенных абажуров над ним. На черном фоне сценического задника - мольберты со стоящими на них демонстрационными шахматными досками и прикрепленными магнитом фигурами: ход игры может увидеть каждый. У краешка стола, нарушая симметрию, спиной к залу примостился, склонившись над доской в глубоком раздумье, тщедушный паренек - гений шахмат Исаак Липман (Дмитрий Кривощапов).

Сестры и брат героя, узники одного из литовских гетто, предпочитающие смерть - насилию. Изощренному насилию над достоинством, над духом человека.

Вот Инна (Дарья Семенова), оперная дива, известная во всем мире. Ей надо бы забыть о музыке, слиться, скрыться в толпе. Но - нет. Именно здесь творчество, которое поможет сохранить себя, свою душу, особенно необходимо. Но чтобы добыть партитуру «Жидовки» Галеви, принятую к постановке местным кругом меломанов, необходимо пойти на риск: тайком покинуть территорию гетто, что строжайше запрещено, добежать до подруги и соперницы по сцене, скинув жакет с желтой звездой (еще одно нарушение!), взять ноты (даст ли принадлежащий ей уникальный экземпляр с автографом композитора?) и успеть вернуться до того часа, когда на проверку постов выходит всемогущий комендант гетто Адольф Шогер. Ей все удается. Но Шогер уже у ворот. Ну, что ж. Она знала, чем рискует.

Рахиль (Нелли Уварова) счастлива. На днях родился сын. В крошечной больничной палате: два на три шага, запахло морем, синим морем Паланги, куда когда-то ездила с мужем. Его давно нет рядом - она не верит, что он погиб. Она перенесла достаточно горя, когда хоронила маленького сына, когда прошел слух о гибели мужа. И вот сейчас - немыслимое счастье: еще один мальчик. Не беда, что не похож на родителей - белесый, с заостренным носиком. Да и носила дольше. Наверное, из-за того, что пережила. Но почему шум прибоя становится так странно тревожен? Соседка по палате - юная Лиза (Дарья Семенова), тоже родившая на днях, объясняет удивительное сходство младенцев: их дети - результат опыта немцев по искусственному оплодотворению. Вместо плеска волн - сводящий с ума плач ребенка. Что страшнее надругательства над чувством матери?! Она знает, что делать.

Касриэл Липман (Александр Доронин) - ученый-философ. Хотя доучиться не успел, продолжает штудировать Ницше, Шопенгауэра, Маркса. Но что все самые совершенные теории и философские системы перед болью. Простой физической болью. Шогер дал задание: выведать, кто входит в подполье и где прячут оружие. Касриэл про подполье все знает. И еще знает, что пыток не выдержит. За советом обратился к отцу - простому портному, мудрому, как библейский патриарх. И тот тяжело, неподвижно глядя куда-то в пространство, ответил: «Я убил бы тебя сам. Но я - стар. Помоги».

Пара бездетных литовцев попросила отца семейства Липманов Авраама (Илья Исаев) отдать им на воспитание самую младшую из дочерей Тойбеле. Он с болью согласился, надеясь, что за стенами гетто девочке будет лучше. Но кто-то выдал Климасов. И Шогер деловито, буднично накидывает на крючки вешалки - мужское и женское пальто, детскую шубку: приговор - казнь через повешение - приведен в исполнение.

И все же даже здесь случаются радости. Шестнадцатилетний Исаак встречает первую любовь. Именно на долю Исаака выпадет самое страшное испытание. Шогеру (Степан Морозов) по вкусу интеллектуальные игры и роль всемогущего вседержителя. Плотный, осанистый, с аккуратной - волосок к волоску - прической, он ни на кого ни разу не повысит голос, наоборот, сдержан, улыбчив и вкрадчиво вежлив, даже когда посылает на порку или смерть. На протяжении всего действия между ним и Исааком разыгрывается шахматная партия. Условия просты: если Исаак выиграет, то умрет. Если проиграет - останется жить, но погибнет вся его семья. Шогер не раз меняет условия, усложняя ужасный выбор. А если ничья? Тогда все останутся живы.

...Та же, что и в начале спектакля, мизансцена. Исаак склонился над доской. Он довел партию до финала. В запасе - только один ход. И два варианта: ничья или безусловная победа. Но возможен ли компромисс с абсолютным, дьявольским злом?

Минималистская скупость режиссерских средств и математически точный расчет, мрачная цветовая гамма - черно-серо-коричневые краски оформления (сценограф Анна Федорова) и костюмов (Наталия Войнова), мерный ритм педантичного немецкого порядка характеризуют стиль спектакля. И еще - внешне сдержанные, но эмоционально насыщенные, отмеченные тонким психологизмом актерские работы, общая интонация, полная сострадания и глубокого уважения к героям. Несколько эпизодов из жизни одной семьи перерастают в отражение судьбы народа и народов. В трагедию эпического масштаба о жертвенности и потребности оставаться человеком в нечеловеческих условиях. В одну из самых значительных московских премьер последнего сезона.

В орбиту творческого процесса РАМТ вовлек и мэтра режиссуры с мировым именем Кшиштофа Занусси. Для премьеры он выбрал пьесу Дэвида Оберна «Доказательство», известную по экранизации Джона Мэддона с Энтони Хопкинсом и Гвинет Пелтроу в главных ролях.

Терраса фешенебельной квартиры с видом на панораму города - место действия драмы (художник-постановщик Ева Старовейска). Глубокий синий цвет, торжественный хорал - мистическая атмосфера, в которой появляется умерший на днях отец героини (Евгений Редько). Похороны назначены на завтра, а сегодня он явился, чтобы поздравить дочь с днем рождения. По диалогу ясно, что неразрывную связь отца и дочери не в силах оборвать даже смерть. Молодой, импульсивный, остроумный отец - вероятно, такой, каким был до настигшей его наследственной душевной болезни, заставившей прервать научную и преподавательскую карьеру. Гены гениального отца-математика передались дочери (Нелли Уварова), но и она прервала учебу в университете, чтобы быть рядом с ним.

Меняется освещение - и мир возвращает Кэтрин к реальности: на пороге молодой ученый Харальд (Денис Баландин) с настойчивой просьбой - предоставить в его распоряжение последние рукописи профессора. Парень напорист и хорош собой, а Кэтрин так одинока. В бумагах - бред, но между молодыми людьми возникает что-то, похожее на робкую любовь. И в порыве доверия она отдает еще одну тетрадь с расчетами и формулами. Но с приездом практичной старшей сестры в ее жизнь врывается иной - чуждый мир. Клер (Ирина Низина) - красивая, уверенная в себе, элегантная и раскованная, убеждена, что может устроить жизнь Кэт: квартиру надо продать, а сестре переехать к ней. Но как быть с воспоминаниями об отце, которые так реальны именно здесь? С мечтами об учебе? А тут еще - Хал с сообщением, что в тетради - гениальное открытие: доказательство теоремы, которая считалась недоказуемой. И тут выясняется, что открытие принадлежит не профессору, а его дочери. Клер предлагает Халу сделку: в обмен на тетрадь и право приписать открытие себе он постарается убедить Кэтрин в несостоятельности доказательства и навсегда ее оставит.

Режиссерское решение спектакля внешне просто и по мизансценам, и по кажущемуся спокойствию повествовательного ритма, с которым иногда будут диссонировать тревожные музыкальные рефрены (музыка Войцеха Киляра). Для Занусси главное - актер, возможность, как в кино, показать его крупный план. И в однозначность фабулы входит противоречивость характеров. Построенное на тончайших нюансах, действие - скорее внутренне, чем внешнее, требует филигранной психологической точности. И окажется, что основной мотив Клер - не корысть, а страх за сестру, вместе с гениальностью отца унаследовавшую предрасположенность к безумию. Что при всем безумии, перепадах настроения от глубокой ипохондрии к вспышкам раздражительности отец прозорлив не только в науке, но и в судьбе любимой дочери. А самоуверенного красавца Харальда, несмотря на видимое благополучие карьеры, мучает мысль об интеллектуальной бесплодности. И, несмотря на привычку к легким отношениям, он окажется способным к большому чувству.

Сложная роль - у Нелли Уваровой. Ее Кэт остается такой, какой изначально выходит на сцену: внешне - хрупкая, угловатая, нервная, внутренне - цельная, сильная, самоотверженная, но очень неуверенная в себе. И Хал очаровывает ее с первого взгляда: вот, кто может стать другом, опорой, помочь утвердиться в собственных глазах. И потому так сильно отчаяние. Лишь в финальной сцене она понимает, что Хал полюбил, увидев эти качества в ней, что он куда больше, чем она, нуждается в помощи. И, поняв, прощает.

Возможно, этот спектакль не для широкой аудитории, а для тех, кого режиссер считает элитой - для «динамичного меньшинства думающих, творческих, ответственных, созидающих людей».

Для этого же круга - «Приглашение на казнь», инсценировка романа Владимира Набокова, сделанная Михаилом Палатником для постановки Павла Сафонова.

Сложный, с элементами абсурда, насыщенный аллюзиями, метафорами и символами сценический язык трагифарса сочетается с чтением целых страниц книги Библиотекарем (Олег Зима), который втайне сочувствует герою. Замечу, попытка синтеза литературы и условной театральности здесь не всегда удачна, усложняет восприятие и того, и другого. Да и композиция кажется слишком искусственной и неоправданно растянутой. Но стремление донести сюрреалистичность, своеобразие авторских образов, а через них - развернуть тему противостояния личности творца и толпы, вынести на сцену глубоко личностные размышления о противоречиях жизни в эффектной форме гротеска - заслуживают, безусловно, уважения.

Центральный конфликт происходит между Цинциннатом (Евгений Редько), посягнувшим на переосмысление незыблемых ценностей общества, выявив их суть и смысл, и самим обществом, от имени которого выступают члены семьи, чиновники разного рода и проч. Верховодит всеми Пьер (Петр Красилов) - натура яркая, артистичная и крайне циничная. За ним - главная функция: он - палач. К тому же, если другие принимают устоявшиеся правила жизни по принципу: «так - удобно, привычно», «так принято», то для Пьера - умного и бездушного - устои - орудие манипуляций, способ достижения власти, и тем он страшней.

Хотя РАМТ - театр драматический, ему по плечу и сложный музыкальный спектакль. «Алые паруса» по Александру Грину - одна из самых ярких премьер уходящего сезона. Музыку для нее написал Максим Дунаевский, либретто - Михаил Бартенев и Андрей Усачев, танцы поставил Михаил Кисляров, а режиссером выступил художественный руководитель театра Алексей Бородин в тандеме с одним из интереснейших российских сценографов Станиславом Бенедиктовым.

Интерпретация А.Бородина ошеломила, увлекла в мир сильных страстей, и, несмотря на смелое вторжение в литературную первооснову, куда больше напоминает Грина, чем иные вполне добросовестные, следующие букве, но не духу текста экранизации.

По сравнению с книгой изменений - множество. Прежде всего, это искушения Ассоль на пути к мечте. Крутая хозяйка притона «Маяк» (Мария Рыщенкова), разъезжающая на квадроцикле с эскортом бесшабашной компании байкеров, завлечет ее в пьяно-угарное веселье борделя. Местные музыканты обещанием хороших гонораров заманят в кабак - певицей. В нее - отторгнутую, отверженную обществом, со всем пылом первой страсти влюбится местный «принц» - наследник отцовского трактира, романтичный красавец Меннерс-младший (Денис Баландин). И каждый раз Ассоль, девушка, участием не избалованная и потому с радостной открытостью откликающаяся на внимание к себе, едва не поддается соблазнам. Лишь природная чистота, а главное, верность мечте, помогают устоять. Но обстоятельства могут стать сильнее: Меннерс-сын подал жалобу на отца девушки Лонгрена (Илья Исаев), затеявшего драку в таверне. Он согласен прекратить тяжбу, если Ассоль станет его женой. И она идет на жертву. Но в самый последний момент появляется Грей (Александр Рогулин). Грей здесь - не благородный аристократ, а прожженный морской волк с кожей, продубленной солью всех морей и почти опустошенной душой. В убогом Лиссе он оказался случайно: его судну после шторма понадобился срочный ремонт. И, узнав историю Ассоль, понял, что она - его последняя надежда. И к Ассоль плывет не под парусами из лучшего шелка, что «рдели, как Улыбка, прелестью духовного отражения», а - грубой парусины, окрашенной дешевым красным вином.

И, конечно, Ассоль (Рамиля Искандер) в новой ситуации - иная. Поначалу - неуклюжий подросток, привыкший к одиночеству и в одиночестве находящий свои детские наивные радости. Ее игрушки - морские камешки да старая рыболовная сеть. И с какой же фантазией использует она свои нехитрые сокровища! Ее и тянет к людям, и не пускает страх: сколько насмешек и обид пришлось ей вынести - за что? Отец - угрюм и молчалив. И она растет наедине с собой. И потому сказку Эгля (Алексей Блохин) принимает за чистую монету, горячо уверовав в предсказание.

Подросшая Ассоль - смесь подростковой угловатости и пробуждающейся женственности, в ней странным образом сочетаются доверчивость и недоверие. А вера в мечту - окрепла, как и сила духа, и убеждение, что ее ждет удивительная судьба.

Есть особая прелесть в том, что молодых в этом спектакле играют их сверстники. По сути - это они сами, со своими размышлениями о смысле жизни со всеми ее противоречиями, с собственной самоидентификацией, поисками пути, проблемой выбора. И даже некоторые неточности исполнения (в частности, музыкальных партий) сторицей искупает общее впечатление полной самоотдачи, абсолютной искренности, эмоциональной наполненности каждой сцены и замечательное чувство актерского ансамбля, присущее труппе РАМТа.

А.Бородин строит спектакль на заостренных конфликтах, на необходимости бескомпромиссного выбора между жизненными ценностями. Увлекая поэтическим языком подлинно современной романтики, А.Бородин ведет откровенный разговор о жизни, о любви, о призвании, о творческом начале, присущем каждому, апеллируя, прежде всего, к молодым - поколению, воспитанному на мещанских банальностях современного прагматизма. Но, как и все по-настоящему серьезное и значительное, создает спектакль, нужный людям любого возраста.

В гармоничном единстве всех частей - музыки, поэзии, художественного оформления - претворение зрелищной и мудрой одновременно режиссерской интерпретации.

В богатстве музыкальных тем - отражения каждого поворота действия, настроения каждой сцены. От суровых мужских хоров о скудости жизни под оркестровый аккомпанемент фонограммы, бесконечно печальной колыбельной умирающей матери, спетой a cappella, оглушающих звуков hard-rock`a байкерской тусовки - до полного сильного чувства признания Меннерса-сына, песенок аккомпанирующего себе кабацкого трио, баллады Ассоль.

Творческая одержимость, бьющая через край фантазия, способность сформулировать в каждой постановке что-то очень важное, сокровенное, разнообразие стилистических решений, придающих каждому спектаклю образную неповторимость, высокий уровень исполнительского мастерства актеров - все это выводит РАМТ в безусловные лидеры Москвы.

И еще одна редкая по нынешним временам черта импонирует: интеллигентность. Та интеллигентность, что заставляет не опускаться до уровня невзыскательной публики, а исподволь, образцами хорошего вкуса, поднимать ее до себя. Интеллигентность, что проявляется, прежде всего, в уважении к зрителю и его интересам, не навязывает готовое мнение, а приглашает к совместному размышлению, ведя доверительный, откровенный и мудрый разговор о вечном и о сиюминутном.

Фото предоставлены РАМТом

Фотогалерея