Детское отражение. Х Всемирный фестиваль детских театров

Выпуск №2-112/2008, Фестивали

В столичной театральной жизни, где фестивалей — избыток, Х Всемирный фестиваль детских театров все ж вырывается на призовое место. По многим параметрам, среди которых размах — не самый существенный. Хотя цифры внушительны: 21 страна — от Сингапура до Фарерских островов, от Венесуэлы до Индонезии; 26 спектаклей основной программы, что сравнимо разве что с Чеховским; но там взрослые профессионалы, а тут несовершеннолетние (подчас — малолетние), стало быть — любители. Но средний уровень спектаклей превышает соответствующий показатель многих московских профессиональных команд, а некоторые представления сделают честь любому из престижных театральных съездов.

И сопутствующие программы Х детского тоже не самое примечательное, хотя и там какие-то выступления запомнятся надолго, как «Картинки с выставки» из Екатеринбурга — давняя постановка, которую труппа тамошнего театра бережно сохраняет вот уже десяток лет. Однако эти программы — спектакли профессиональных тюзов, кукольников, театров теней, сборники мультфильмов — приняли на себя основную зрительскую нагрузку, именно их видели юные москвичи и их родители в саду Эрмитаж и филиале Пушкинского театра. Так произошло в силу специфики фестиваля: залы, где шла основная программа, невелики, соразмерны возможностям юных актеров, туда попадали, как правило, сами участники и гости фестиваля (их набралось в общей сложности около восьмисот, всем организаторы предоставили возможность быть с начала и до конца празднества). Арендовать же театры повместительнее означало бы ставить юных артистов в гораздо более трудное положение, требовать от них умений, которыми не всегда обладают и матерые профессионалы.

Спектакли дополнительных программ, равно как и выставки детских рисунков и созданных детьми изделий народных промыслов, еще и напоминали о многообразии подходов к развитию юных поколений. Хотя те же показы смазывали картину в глазах не очень компетентных журналистов, а порой и вызывали вопросы по поводу отбора: Таллинский ТЮЗ привез «Старика и волчицу», без которых можно бы обойтись, а от замечательной некогда «Синей бороды» из Санкт-Петербургского кукольного театра сказки остался лишь сюжет.

Лишь один фестивальный проект не затуманивал общий пейзаж (корреспонденты некоторых изданий так и не смогли разобраться в основной и off-программах, хотя о том говорилось и на пресс-конференции, и на специальном сайте). Напротив, акция «Поверь в меня», в которой принимали участие ребята с «ограниченными возможностями», страдающие от тяжелых заболеваний, подчеркнула связь двух составляющих фестиваля — дети и театр.

Конечно, фестивальные представления вдохновляли. По всем составляющим — яркости внешнего облика, артистичности участников, изобретательности режиссуры (последнее обстоятельство подтверждает тезис о том, что любительские подмостки подстегивают профессионалов). И это вопреки усталости от долгой дороги, необходимости привыкать к иному климату (по счастью, в Москве погода не подвела, жарко и порой дождь, как положено в июле) и смене часовых поясов, от которой обычно приходишь в себя лишь через несколько дней.

Но прежде всего в памяти остались не представления даже, но артисты: в самом чистом, незамутненном виде — дети своих народов. Казалось, каждая нация специально отбирала образчики подрастающих поколений, а может, это сцена проявляла в молодых определяющие родовые черты. Даже не зная, кто исполняет бессловесного «Франкенштейна» (кто когда в последний раз видел такое название на театральной афише? И видел ли вообще?), можно легко угадать жителей Англии — по стати, породе, по умению носить длинные платья и старинные сюртуки, по британской невозмутимости, с которой выполнялись самые рискованные эпизоды (Молодежный народный театр из Ньюкасла). Да еще отважный эксперимент — заглавный герой превращен в героиню, отчего, естественно, появляется тема неразделенной любви, а в исполнительнице заглавной роли угадывается будущая трагическая актриса. В изяществе существования на сцене сказывается и театральная культура, и культура общая.

В контрасте со сдержанными посланцами Альбиона — азарт и раскованность шумной компании из Кубы (Детский театр «Ла Кольменита», Гавана). Им будто тесно на подмостках, азарт и увлеченность перехлестывают за линию рампы. Задачку они себе тоже взяли головокружительную: изложить историю Золушки через песни Битлз. Для чего на сцене появился квартет уморительных мышат, а на заднике лица легендарной четверки то и дело сменяются физиономиями их юных последователей. Здесь же и самая юная участница фестиваля — трех лет от роду, выходящая — под овации — в качестве Красной Шапочки. Тут же изнеженный принц в компании с забавными приятелями и прелестная ведущая у кулисы — она и переводит ключевые фразы, и распоряжается артистами: когда капризная Золушка уходит с бала, распорядительница ее возвращает, требуя оставить на полу туфельку. Но будущая принцесса упрямится, и взамен хрустального башмачка на подмостках оказывается тяжелая сандалия. Тогда из правой кулисы появляется нечто темное и амебообразное: медленно, словно перетекая, движется это «ничто» параллельно рампе, доползает до сандалии, накрывает ее и уползает, оставив взамен необходимый предмет из хрусталя. Претендующий на невидимость цанни появится еще раз, когда крохотная туфелька не подойдет раскованным сестрам и наступит очередь Золушки: в том же переливающемся ритме незримый слуга подменит обувь на вполне подходящую по размеру — и все ликуют, как и положено по сказке. Дополнительные штрихи, как и брызжущие энергией исполнители, придают старой истории очарование свежести.

А в классической китайской опере, привезенной из Сингапура, ребята и не пытаются сыграть своих героев или даже рассказать внятную историю: по сюжету речь идет о царе обезьян и его схватках с очередными врагами — сколь помнится, это долгая история с огромным числом перипетий и персонажей. В спектакле Института китайской оперы и Оперной группы Xinmin главное — церемонии приемов и превращений, обряды встреч и прощаний, ритуалы поединков и сражений. И здесь юные актеры убедительны и очаровательны. Им еще очевидно не по разуму и не по опыту вся сложность подоплеки, все внутренние течения, что поколениями закладывались в тысячелетнее искусство, зато они ощущают его грандиозность и многослойность и стараются точно выполнить классический рисунок движений и жестов. Наверное, это перспективный путь для жанра, в котором навыки передаются из рук в руки, «из ног в ноги».

Руководитель сингапурской школы на заключительной конференции рассказал о таких трудностях работы с детьми, которые от нас пока еще далеки: он разъяснил, что Сингапур — не только мегаполис, но город ХХII, если не более поздних столетий. Его обитатели редко пользуются родными языками, на английский в школе отводится больше часов, чем на тайский, китайский или хинди, отчего обращение к корням своего народа крайне затруднено. Попыткой противодействия утратам и создана школа китайской оперы, а основные задачи, которые там ставят перед учениками, просты (и этот опыт имеет уже интернациональное значение): 1) научить отличать высокое искусство от подделок и 2) дать возможность ребятам — при помощи театра — справляться со своими жизненными проблемами. Формулировка великолепно объединяет художественную сторону с педагогической.

Впрочем, в хорошем спектакле эти аспекты кажутся нераздельными: вот эта труппа, что показывает притчу о человеческой жизни, явно из Центральной Европы — ощутима рафинированность культуры, но и тяга к новаторству, запечатленная уже в названии: пражская Театральная группа «KUK», Klub Umeleckych Katastrof (примерный перевод — Клуб катастроф в искусстве). Как и у англичан, ни одного слова не произносится (дополнительный плюс для многоязыкой аудитории), в эстетике немого кино сыграны очень простые эпизоды: Он и Она встретились, полюбили друг друга, свадьба, уже трое детей, Он увлекся другой... Эпизоды предваряются, как и положено, титрами, а еще на первом плане время от времени разворачиваются плакаты с подходящими цитатами — от Корана до Бальзака. «Взрослость» темы внезапно переворачивается: таким видят мир дети, в такую действительность готовятся вступить... Все же самыми натуральными получились малолетки — у двух братьев и сестренки шла отдельная увлекательная жизнь, пока взрослые мучились своими проблемами.

Эти спектакли называли на режиссерских форумах (они шли три дня с нашими и зарубежными ведущими) эталонными, в них задачи театральные сочетаются с воспитательными и даже образовательными едва ли не идеально. А среди тех, кто (если применить традиционные школьные баллы) тянул на твердую четверку, — трогательные индонезийцы, которые перевоплотились в зверушек всех континентов (и даже в динозаврика), увлеченно отстаивающих идею мира на всей планете (театр «Тахан Аир» из Джакарты); зажигательные индусы, под конец своего представления втянувшие весь зал в искрометные танцы (Ryan International School, Дели); верные метафоричности своей сцены литовцы, у которых сани, несущие Герду, становились символом жизненного пути (Детско-юношеский театр «Саула», г. Плунге)... Основатели фестиваля из немецкого Лингена (там проводится каждый нечетный Детский всемирный, в то время как четные проводятся каждый раз в другой стране) фантазировали по поводу «Маленького принца», дерзко включая сегодняшние реалии: от космонавтов до клонированных звездочетов-клерков, из которых составился какой-то бездушный механизм (Traum Taucher). Напротив, юные латыши уютно расположились в пространстве милой повести Астрид Линдгрен «Приключения Эмиля из Леннеберги», где домашние происшествия обретали масштаб кардинальных событий (Театр-студия «Вини», Рига). Молодых хорватов волнуют уже глобальные проблемы — естественность отношений влюбленной пары подвергается испытанию в городской среде (Танцевальный театр «Хрустальный яркий куб», г.Сисак). А певучим и пластичным украинцам равно дороги мир людей и мир лесных духов (Детский театр «Каламбур», Харьков)...

Но даже и в менее изысканных представлениях непременно находились талантливые ребята, которым с радостью аплодировали благодарные ровесники всех цветов кожи. Парнишка из Бангладеш, который отчаянно боялся лесных ужасов, преодолев страх, пускается в разудалый танец (Маленький народный театр, г. Дхака); его сверстник из Эстонии, на долю которого выпала роль прикованного к постели героя, неотрывно притягивает внимание — настолько он, недвижный, переживает происходящее на сцене (Детский театр «Тоомклуби Театрикооль», Таллин).

На детском фестивале властвовал демократизм театра как зрелища не для рафинированных эстетов, но как послания, преодолевающего языковые, ментальные и прочие барьеры. И вспоминалось не раз, что все театральные профессии вышли из любительской сферы. Сегодня с любителями-артистами работают профессиональные режиссеры, сценографы, хореографы. Увы, на выезде не всегда можно показать то, что получается на родных подмостках (девчата из Венесуэлы — «Proyecto Movimiento», Каракас, крайне огорчились, что технические возможности сцены «Эрмитажа» не позволили им показать представление так, как оно задумано), но и в походных условиях оставался внятным радостный, гуманистический настрой участников.

О, как бы хотелось, чтобы этих своих — не будущих, уже нынешних — соперников увидели некоторые из наших «звезд»: может, устыдились бы убогости своего профессионализма, примитивности своих героев, стандартности обстоятельств. По сравнению со зрелищами, на которых публика хохотала до сползания с кресел, смахивала слезинки, аплодировала как сумасшедшая, российские представления выглядели весьма разномастными. Хотя с удовольствием приходится сознаться, что принимающая сторона внесла свою — весомую — долю в созвездие лучших фестивальных постановок. И если успех ТЮЗа из Кызыла в какой-то степени можно отнести на счет восточной экзотики, масок и танцев («Маленький герой» — музыкальная сказка в стиле «Цам»), то два других лидера — безусловное и радостное торжество молодых актеров. «Ваня Датский» по сказу Бориса Шергина (Театр-студия «Перемена» из Соликамска) — с обрядовыми песнями, старинными одеяниями — воспринимался как драгоценный сувенир, как трогательная легенда о той же загадочной и отзывчивой, разудалой и страдающей славянской душе. Напротив, буйная компания из Омска (Театр-студия Александра Гончарука, актера Омского драмтеатра) показала сказку о молодильных яблоках, прочитанную сегодняшними тинейджерами с их ироническим отношением к давним прописям. Они вполне искренне примеривают на себя обычаи и деяния предков — и вдруг убеждаются, что логика событий и характеров вынуждает вести себя так, как и следует русским богатырям и их подругам. После фестиваля нескольким ребятам предстояли вступительные экзамены в театральные вузы — и, похоже, за актерское будущее России можно быть спокойным.

Очень хотелось бы завершить отчет на ликующей ноте, однако не получается: хотя российские спектакли и вошли в число лучших, но — далеко не все. Страна-хозяйка показала шесть спектаклей, и, увы, среди худших тоже оказались наши. Пожалуй, одно из самых тяжелых разочарований — спектакль ведущей труппы, столичного Московского театра юного актера. Традиционное «куда смотрели отборщики» тут не проходит — пользуясь кредитом доверия (МТЮА уже третий раз участвует во Всемирном), театр показал на фестивале премьеру. В «Московской истории — 1205» настораживает многое: примитивность решений прежде всего. Грустно, но, похоже, закономерно. Москва и в самом деле уступает провинции, отношение к детям здесь много циничнее, а разница между существованием наследников «элиты» и простых смертных нагляднее. В последнее время, правда, положение несколько меняется, но до норм даже советского времени еще очень далеко. В столице по-прежнему отсутствует центр, где был бы аккумулирован опыт детского театра (РАМТ, согласно новому статусу, молодежный — это все же иное). Очевидно фактическое перепрофилирование МТЮЗа. Закономерно и отсутствие свежих детских спектаклей в старых стационарах, лишь немногие из них помнят о будущей своей публике. А обилие зрелищ для детей в новых театрах и в антрепризах отнюдь не признак возрождения, наоборот: качество этих постановок удручает. С нежного возраста приучать к подделкам и поделкам — как тут не вспомнить профессора из Сингапура?

Следующий Всемирный фестиваль придет в Москву, по самым оптимистичным данным, лет через триста (свыше 70 членов АITA, Международной ассоциации любительских театров, под эгидой которой он выезжает в новую страну каждые 4 года). Так что нельзя даже, как обычно, утверждать, что недочеты будут учтены и исправлены к следующему разу. Здесь, как и в других отраслях, основой служат вещи нематериальные, но определяющие: искренность, привязанность, служение. Без них детского театра не существует. Как и театра вообще.

Фотогалерея