В поисках родного очага/VIII Международный фестиваль финно-угорских народов "Майатул"

Выпуск №6-136/2011, Фестивали

В ноябре в столице Республики Марий Эл Йошкар-Оле прошел  VIII Международный фестиваль театров финно-угорских народов «Майатул». Не кривя душой, можно назвать этот десятидневный праздник «пиром для глаз и сердца» - так он был неожиданно красив и пронизан устремлением в будущее, в контакты, дружбу, творческое взаимодействие людей, объединенных почти недоступным современному сознанию «родством финно-угорской крови». В мире, где модно порицать разделение на «своих» и «не-своих», трубить о толерантности, люди со схожим «генетическим маркером» показывают свое видение Жизни и Истории языком театра...

Я уверена, что все, кому посчастливилось увидеть восхитительную по красоте ритмов, чувств, жестов, звуков «Легенду о Душианте и Сакунтале» Театра Обско-угорских народов «Солнце» (Ханты-Мансийск, режиссеры Анна-Ксения Вишневская и Тимур Салихов) по древнеиндийской «Махабхарате» и драме Калидаса «Шакунтала», пронесут этот свет, нежность и общность дыхания через всю дальнейшую жизнь и передадут всему, с чем соприкоснутся. Собранные в этот вечер в один тесный многоярусный круг в пространстве большой сцены, актеры в центре круга и мы, зрители, были лепестками одного мирового Лотоса, который раскрывался пред нами в выхваченном светом пространстве и состоял из человеческих тел, других живых сущностей, цветов, плодов, музыкальных инструментов, драгоценных тканей, звуков, ритмов, жестов. В центре его сидел загадочный, мечтательный и внимательный, как дикий зверь или змей, бог Индра - творец  земного мира...

Древняя история о любви, предательстве, раскаянии и новом обретении любви прозвучала как страстная молитва и одновременно как традиционная народная игра, изображающая сцены из индийского эпоса с тонким хантыйским не акцентом даже, а обертоном, где бесконечное индийское сари читается как шлейф несбывшихся надежд, как дорога, ветер, вертикаль покоя и устойчивости; где индийские барабаны и колокольчики гармонично соседствуют с бубном шамана, флейтой и палками, привычно стянутыми у вершины ремнями  и ненавязчиво обозначающими  чум и царский шатер одновременно. Спектакль метафоричный, с аскетичными, предельно выразительными и до боли откровенными мизансценами, идеально выверенными пластически, где ни одного случайного жеста, вдоха, поворота головы. Как молодые актеры добиваются этого единого дыхания, способности чувствовать друг друга, мгновенно, точно и страстно передавать энергию, вектор движения, фазы поворотов - как рыбы в морском косяке? Режиссер-постановщик Анна-Ксения Вишневская призналась, что воплотить индийский эпос на сцене было заветной мечтой ее мастера в Петербургской театральной академии, Зиновия Яковлевича Корогодского: 

--  Это очень современный материал - о любви, предательстве, прощении, и в то же время он изысканно тонкий  по стилю раскрытия человеческих чувств - в нем есть ответы на многие вопросы, обиды и комплексы. (Зрители иногда тихонько плачут в зале: что-то из них в этот момент выходит...) Корогодский предложил поставить «Махабхарату» на одном из курсов, где и я преподавала вместе с ним. Мы вернулись к этой идее уже без него, несколько лет спустя взяли священную книгу, по которой как раз Питер Брук уже создал одноименный фильм, древнеиндийский эпос Калидаса, пластику Камасутры, скомпоновали, добавили своеобразие ханты-мансийских мотивов. Играем на хантыйском и мансийском языках (только сегодня так получилось, что мы должны были играть на русском, но на хантыйском они говорят лучше, и спектакль получается еще более осмысленный). Пластическое решение делали тоже ученица Зиновия Яковлевича, Екатерина Домбровская и Евгений Беспалов. Очень талантливый дуэт. Только что мы узнали: они и на «Белом пространстве» (театральный фестиваль в Югре) взяли первую премию с этим спектаклем именно за  пластическое решение. Ханты вообще уникальный народ - очень пластичный, очень театральный, у них до сих пор существуют «медвежьи игры», традиционные музыкальные инструменты, а дети, как только начинают ходить - уже танцуют и поют!

- Мне показалось, я видела вашего потрясающего Индру и Царя раньше... Десять лет назад, на Первом фестивале детских театров финно-угорских народов. Тогда приезжал театр «Салы лехьет» («Оленьими тропами») Дмитрия Георгиевича Агеева из поселка Саранпауль, они показывали сложное этнографическое представление по мотивам «Языческой поэмы» Ювана Шесталова. Я писала об Агееве, даже фотографии сохранились.

- Да, в театре «Солнце» - большинство - ученики Агеева, он руководил детской музыкальной школой искусств в поселке Саранпауль (Ханты-Мансийский автономный округ), в последние годы занимается только этим детским театром, он уникальный педагог и этнограф. Вадим Важенин (Индра) действительно ученик Агеева и царь Душиант (Александр Тургачев), и  Евгения Молданова (Сакунтала)... Дмитрий Агеев работает в народной традиции театрального воспитания: для его воспитанников театр - не профессия «для избранных», а продолжение вечной традиции, отчасти реализация естественной потребности в игре, в движении, в прикосновении к другим культурам. На выходные они все уезжают  к себе на стойбища,  у них там родители, чумы, олени, собаки, они самодостаточны, живут в абсолютной гармонии с природой и с собой. При этом они суеверные, внимательные: девушка-хантыйка, какая бы современная ни была, никогда не «переступит через мужчину», не возьмет инструмент, на котором он играет, его оружие - это у них в крови! И когда у нас в финале действия бог Индра игриво говорит за Сакунталу царю Душианту: «Милый, как ты меня мог покинуть? Ведь ты же такой... добрый!..» - в этом есть такая больная ирония!..

- В сцене полета  Индры и Душианта в поисках утраченной Сакунталы молодые мужчины вскакивают на перевернутые барабаны, площадь которых не составляет даже трети площади их ног, и каким-то немыслимым образом удерживаются на них в течение 20 минут, пока перед царем проходят все видения его совести, и он по-настоящему глубоко их проживает, при этом на фотографии я ясно вижу, что одна нога у царя находится... за границей дна барабана, - как это?!

- Это терпение... - загадочно произнесла Анна-Ксения. - Эти ребята - такие глубокие!..

Спектакль Горномарийского драматического театра «Панночка» по мотивам повести Н.Гоголя «Вий» и пьесе Нины Садур в постановке известного и любимого в Марий Эл театрального педагога и режиссера Татьяны Лядовой (ныне преподавателя Казанского театрального училища), несмотря на свою мрачность и постоянную медитацию, движение между тем и этим мирами, как бы предоставляет  не только философу Хоме Бруту, но и сегодняшним зрителям личное право выбора судьбы и любви, ответственности за свой выбор, даже если цена ему - жизнь. Смелость идти за чувством читается как лейтмотив этого лаконичного по оформлению, но удивительного в нравственном плане спектакля. Реальный мир, с его пампушками, горилкой, с синими на солнце прекрасными в своей реальности горшками на заборе, потребностью носить определенную одежду, совершать церковные, семейные, дружеские ритуалы, - вдруг отпадает от человека как старая ненужная вещь. И абсолютно реальна и неисключима из круга бытия - только доска («лава», которая в народе - и лавка для гостей, и место работы и сна, и место первого упокоения усопшего, и гробовая крышка). Это доска на тросах, бочка на первом плане сцены да пол, заваленный соломой, и составляют «декорацию» спектакля. «Церковь» - круг свечек, которые зажигает Хома пред чтением Псалтыри, и растрепанная, но явно давно не читанная книжка - изначально не спасает от загадочной  и страстной бездны, которая как бы втекает в этот мир с тихими и нежными шагами Панночки, у которой всех страданий, которые доставил ей Хома, всего лишь «пальчик болит»...

Не случайно на обсуждении спектакля член жюри, театральный критик Ирина Мягкова с явной симпатией и какой-то грустью заметила, что «тот» мир у автора спектакля получился  более нежным и привлекательным, более полетным... А председатель жюри, финский театральный критик Кирсикка Моринг восхищалась головокружительным полетом и акробатикой главных исполнителей (Панночка - Ольга Искоскина, Хома Брут - Александр Сильвестров) без страховки на высоте четырех метров над уровнем сцены (в Финляндии это недопустимо).

Эти спектакли получили соответственно вторую и третью премии фестиваля - за  лучшее постановочное решение и яркую образность.

А «Гран-При» получил финский спектакль-сказка театра кукол «Мальчик-лебедь Йюксэрге» в исполнении актрис Анны Лихавайнен и Теийи Мююринен (пьеса Ойли Садеойя по мотивам марийского фольклора). В нем гармонично взаимодействуют куклы, люди, маски, пластика и элементы костюмов народа мари, лапландцев, финнов и даже японского традиционного театра (беленые лица, постановка ног и жестов, застывающие гримасы), а музыкальные инструменты и атрибуты охотников, рыболовов и женщин-рукодельниц, выступая в непривычном для них и для зрителя качестве в контексте сценического представления, образуют новое, поэтико-мифологическое пространство и даже время. Зрелище красивое, психологически благотворное, абсолютно гармоничное и по-настоящему культурно-интернациональное, без патетики, вывихов и «заигрываний».

Среди неоднозначно воспринятых зрителем и частично жюри (ибо отражают нашу реальность, а реальность нелицеприятна и сложна) - одноактный спектакль «Жажда» по мотивам новеллы эстонского писателя Томаса Винта в постановке и исполнении  эстонского театрального педагога и режиссера Урмаса Аллика и актрисы Марии Кудряковой. В спектакле почти без слов параллельно друг другу в пространстве комнаты в течение одного дня живут Женщина и Мужчина, которые как бы утратили язык и предмет общения. Одиночество, мучительная немота, невозможность высказаться толкают их обоих на глупости, но это ни к чему не приводит - ни к безобразному, ни к счастливому концу. «В никуда» отражается в бездонных, стеклянных глазах Женщины, в зеркале декорации, повернутом в зал, в граненом стакане Мужчины, который, будучи наполнен водой, способен вместить еще девять ложек сахара. Женщина пробует  прямо на сцене покончить с собой (почему-то при помощи напильника), ее хотя бы становится жалко.

 - А Мужчину - не жалко? - как-то беззащитно-нежно спросил меня Урмас Аллик после спектакля. Мы сидели в служебном гардеробе театра, под пальто, и я попросила его продолжить случайно услышанный накануне разговор с  одной из участниц фестиваля - о том, что театр - как подвижный песок на морском берегу, каждая следующая волна его безвозвратно изменяет.

Урмас сказал:

- Мне важно сегодня не «как», а «зачем» я ставлю то или это. Я понимаю, что зрелищность и эффекты привлекут зрителя, но мне интереснее понять, что чувствует нормальный человек, когда он не калека, не болен, не пьян, не заморочен рекламой... Мне важно не «как» ставить то или это, а «ради чего», «во имя чего». И когда  делаю «во имя» - постановка не приносит больших сборов, но она сильнее воздействует на зрителя и на ситуацию вокруг, и  дает мне больше свободы и сил двигаться дальше...

Герой «Жажды» большую часть времени сидит спиной к залу, это вызывает негативную реакцию у женщин. А их большинство и в жюри.

Единственный мужчина - член Совета Гильдии режиссеров России Алексей Никольский с некоторой тревогой отметил, что из более благополучной в социальном смысле Эстонии - это уже второй спектакль на фестивале, несущий негативное отражение жизни, в которой «нет положительного героя». К сожалению, его нет и в современной финно-угорской драматургии, и если этот дефицит в ближайшие годы не заполнить, театр перестанет выполнять свою функцию «кафедры, с которой много добра можно сказать миру», и этногорафичность его не спасет.

- Если говорить об этом более предметно, - добавил Алексей Никольский на семинаре «Финно-угорская драматургия  21-го века», состоявшемся в рамках фестиваля, - мне хотелось бы на будущих фестивалях наконец-то увидеть не только фольклорные финно-угорские мотивы (это уже повторяется), но действительно современные моменты жизни, чувства, проблемы людей: жизнь так разнообразна - танцплощадки, бизнес, школа, семья, экология, подворотни, что угодно, но давайте же наконец говорить о сегодняшней нашей жизни, решать сегодняшние нравственные и духовные проблемы!

Марийская драматургия и театр были представлены гротесковым, нелицеприятным по моделям социального поведения персонажей спектаклем «Когда гром грянет» («Кюнам кюдырчё кюдырта») по пьесе Геннадия Гордеева в постановке Олега Иркабаева-Этайна (Марийский ТЮЗ,  Йошкар-Ола). Кто-то пришел  в восторг от этого бурлеска о современной марийской деревне в предполагаемых обстоятельствах новой социально-маргинальной революции, кто-то в ужас, большинству членов жюри и пьеса, и двухуровневое (вертепное) решение сценического пространства (художник Лион Тирацуян), бесспорно, понравились. Сцена представляла собой некое двухуровневое пространство (подобие вертепного), пронизанное стволом огромного дерева (подобие мирового древа), на которое, однако же, все персонажи по очереди взбираются с весьма утилитарной целью - покричать по сотовому телефону о своих потайных проблемах кому-то дальнему, но так громко, что этого невозможно не слышать всем ближним и, конечно, зрителям. В нижнем «этаже» сотовый «не ловит», здесь живут алкоголики, непуганые рыбаки, безработные фермеры и комбайнеры, лишенные техники, полей, электричества... Наверху, в модерно-купеческо-гламурных зелено-сиреневых балкончиках, в подобии церковного купола со свешивающимся белым паникадилом-люстрой, живет современный деревенский «богатенький», бывший партиец, бывший комсомольский лидер, ныне владелец сельского магазина Кузьма (Игорь Актуганов). И весь этот стабильный мир вдруг переворачивается с ног на голову безответственным романтиком и горланом, Поэтом (Сергей Мамаев), слишком голодным, чтобы заботиться о последствиях своего заказного творчества. В результате, получив «вектор» жизни, малохаризматичные люмпены начинают скандировать лозунги, петь революционные песни, бегать по деревне с красными флагами и с наслаждением экспроприировать экспроприаторов. Но внезапное включение телевизора с текущими новостями нашей (НАШЕЙ!) стабильной страны переводит бурлящую энергию масс в привычный гипнотический паралич и отработанное годами неподвижно-сидячее положение. Последняя сцена с трансляцией  ответа главы государства на письма граждан вызывает в зале гомерический хохот.

Члены жюри единогласно пожелали постановщику большей смелости в выражении абсурдности происходящего на сцене. Смех вызывается в основном текстом, но не действием, что дает повод постановщику всерьез призадуматься. Председателю жюри Кирсикке Моринг пьеса однозначно понравилась.

Приятный отзвук в сердце неискушенного зрителя оставила «Женитьба» (на коми языке «Гётрасьём») Н.Гоголя Коми-Пермяцкого национального драматического театра им. А.М.Горького (Кудымкар). В сценической редакции Анатолия Радостева в спектакле появились милые интермедии: Пульхерия Ивановна (Нина Голева) и Афанасий Иванович (Александр Власов) из «Старосветских помещиков» угощали зрителей блинчиками, грибочками, настойками и наливками. В постановке  Анны Потаповой и оформлении Юрия Жарикова возникает трогательное совместное ожидание (сценой и залом) роскошного свадебного стола, а необъятный белый подол невесты похож на свадебную скатерть, на снежный сугроб, на хоровод (окружающие невесту девушки поют на коми-пермяцком старинные свадебные песни), на облако, за которым завтрашний день...

Моноспектакль гостьи из Арктической Норвегии (г. Каутокейно) Сары Мергрете Оскал «Всё при себе» («Guksin Guollemuorran. - The Whole Caboo») был заявлен как «комедия в духе древних традиций шутов». Автор и исполнительница выступала от лица сильно расторможенной Девушки, входящей в пубертантный возраст, ее Бабушки и Быстрого Оленя, а также Повара, который готовит из Оленя еду. В продолжении полутора часов она произносила текст на саамском языке при освещенном зале и довольствовалась из всех средств театральной выразительности лишь световой указкой для  включения проекции русского перевода на экране у себя за спиной, цветным поясом и яркими большими розовыми помпонами на башмаках. Однако в контексте фестиваля свою роль сыграла, видимо, дальность проделанного пути: Сара Маргрет Оскал получила спецприз.

К радостным откровениям фестиваля относится моноспектакль актера Эстонского драматического театра Тыну Оя «Петушок из букваря» («Rooster On ABC Primer») по рассказу и в постановке известного эстонского писателя и драматурга Андруса Кивиряхка. Автор спектакля и исполнитель держат зал в полном внимании и сопереживании. Это нескучное, смешно-печальное зрелище, когда актер на чужом для него языке (русском), используя старую книжку с картинками, сотовый телефон, старые кроссовки, шкаф и окно, оживляет с непостижимой детской легкостью в нашем воображении все «закадровое» пространство вокруг своего героя: эпоху, окружающих людей, взаимосвязи и отношения, транспорт, религию, социальное устройство... Сценография Лийси Ээлмаа строится вокруг большого окна, герой, как маленький ребенок, бегает по полу в шерстяных носках со старым букварем, находя в нем ответы на все жизненные вопросы. Как бабочка, за один день (ужатый до 1 часа 45 минут),  он эмоционально проживает целую жизнь: от чистосердечной детской нежности и радости - к счастливым открытиям, идеям и озарениям, житейской хитрости, находчивости, завиральности, от  мужских фантазий, почти звериной тоски по любви - до старческих страхов огласки, вторжения, ведущих к одиночеству. Спектакль можно использовать как пособие по психологии. В какой-то момент зритель понимает, что вступил в диалог с разумом пятилетнего ребенка.

Тыну Оя награжден Специальным призом фестиваля за лучшую актерскую работу.

Этим же призом отмечены актер Сергей Данилов за роль Ивана в спектакле Марийского национального театра драмы им. М.Шкетана «Саня, Ваня, с ними Римас» по пьесе Владимира Гуркина и актер Андрей Епанечников за роль Сына в затянутом спектакле Национального музыкально-драматического театра Республики Коми «Мать и сын» по пьесе Эйлы Пеннанен: фактурность и непосредственность хороши на сцене, актеру бы достойного партнера! Людмила Третьякова в роли Матери «давила слезу», «рвала  страсти в клочья»...

Разумеется, раздача дипломов и наград - не главное.

Участник оргкомитета фестиваля, автор интернет-сайта www.mayatul.ru, режиссер Марийского национального театра драмы им. М.Шкетана Алексей Ямаев подытожил:

- Для меня главное - то, что определяется словом «меssage» (посыл, сообщение) нашим братьям по театру, по духу, по тоске и любви в мировом пространстве. Мы сегодня очень быстро врубаемся в контакты, в ноутбуки, в виртуальное пространство, а когда выезжаем на природу, воспринимаем ее как огород, а все, что в ней - как грядки. Новое, что всходит, - цветы, мы не видим и не замечаем. А их надо сначала увидеть. А потом беречь.

Фотогалерея