Колонка редактора

Выпуск № 7-137/2011, Колонка редактора

Когда в Японии разразилось стихийное бедствие, усиленное техногенной катастрофой, когда Фукусима срифмовалась с Хиросимой, автор «Страстного» из Саратова Ира Крайнова прислала мне ролик: умиротворенные лица девушек - современных, но в кимоно, дивной красоты пейзажи, облака сиреневых, розовых, красных цветов сакуры, спускающиеся с холмов пенными волнами. Вишневые сады в цветении, признанные национальным символом Японии.

С 11 по 31 марта - несколько сотен землятресений, десятки тысяч погибших, обездоленных соединились в сознании с погибшей красотой этих садов. В этом свете совсем иначе стала восприниматься любовь японцев к русскому театру, к Чехову. В том числе, недавно сыгранные в Центре Мейерхольда в Москве «Дядя Ваня» и «Вишневый сад» Японского театра «Читэн» (о них - в рубрике «Гости Москвы»). И только теперь замкнулось, ощутилось, стало понятно: ведь сакура - вишня. Время ее цветения недолго, как жизнь мотылька. А культ ее связан не только с красотой, но и с мужественной готовностью принять скорую смерть, ведь смерть уготована каждому. Потому японцы ассоциируют цветы сакуры с самураями, которые считали своим предназначением уподобиться опадающим лепесткам сакуры - погибнуть в бою. Восточное мировоззрение кардинально отличается от западного: нет трагедии в смерти, если за ней наступает возрождение. Никакого изначального трагизма бытия. Отцветшая сакура следующей весной зацветет вновь. Если сад, конечно, не срубили или он не сгорел под лавой. Но нет представления об окончательной смерти, все перетекает во все. Может, нам этого и не понять. Но глядя на сосредоточенные, полные решимости лица японцев, потерявших своих близких, дома, сады, стыдно ныть и жаловаться на свои проблемы. Надо жить. Работать надо.

«Все круче поднимаются ступени, ни на одной нам не найти покоя. Мы вылеплены Божьею рукою для долгих странствий, не для косной лени».

Об этом - во многих рецензиях и фестивальных обзорах. Об этом же - интервью режиссера Леонида Хейфеца, об этом же - книга А.П.Шульпина «Свой театр» (и недаром один из театров, про которые он пишет, называется «Сад»), представленная в «Книжной полке».

Трудный выдался март, прямо-таки апокалиптический. Рубрики «Скорбная весть» и «Вспоминая» заняли втрое больше места, чем обычно, и не вошли все присланные нам тексты в этот номер.

Почему такие испытания обрушились на стоический японский народ, полный достоинства? У каждого своя Япония, свой круг ассоциаций. Кто-то, в первую очередь, вспомнит театр кабуки, а кто-то преданного Масу, слугу Фандорина.

А вот я с детства при слове «Япония» сразу вспоминаю хокку Басе, любимого моим отцом. Тогда трудно было купить книжечки японской поэзии, и отец аккуратно переписал откуда-то Басе от руки. Поэтому помню не просто стихотворение, но выцветшие строчки, выведенные его старой, еще перьевой ручкой.

О, проснись, проснись!

Стань товарищем моим,

Спящий мотылек!

Ролик с сакурой в Саратов, оказывается, был прислан откуда-то еще, я, в свою очередь, отправила его своим друзьям в разные города. Такое получилось «письмо счастья». И поразительным образом смерти театральных людей, близких и родных для многих, тоже вызвали волну переписки и перезвонов. Мы писали друг другу про них и были вместе.

Впрочем, чему же удивляться? Ведь в марте - наши праздники: День кукольника, День театра.

С праздниками вас! Надо жить. Надо работать.

 

Читать номер на сайте

 

Читать номер в PDF (5.87Mb)