Главный режиссер Обского моря/Изяслав Борисов
Выпуск № 7-137/2011, Вспоминая
- В ночь на 18 марта от нас ушел Изяслав Борисов. Некролог требует отстраненности, но в данном случае, когда речь о главном режиссере Обского моря, это ну никак невозможно.
- Сейчас уже трудно вспомнить, кто ему присвоил это «почетное» звание - скорее всего он сам, острословец и балагур.
- Заслуженный деятель искусств России, Изя, как все его называли в глаза и за глаза, начинал в Омской драме как актер, получил режиссерское образование в Щукинском, а потом на Высших режиссерских курсах у Андрея Гончарова, его кумиром был Анатолий Эфрос, на спектаклях и репетициях которого он учился. Ставил в разных городах (тогда это не было таким обычным делом, как сейчас). Потом, с 1977 года, осел в Новосибирске вместе со своей женой, дивной актрисой Татьяной Дороховой, ставшей актрисой «Красного факела».
- Несколько лет я все хотела написать про Изю, но он мне никак не давался, ускользал, не могла я написать абы как, а хорошо - не получалось. Так вышло, что самый славный период его новосибирской работы, когда он возглавил Облдраму (сегодня «Старый дом»), я не застала - уезжала из города. Не увидела его первый спектакль на краснофакельской сцене «Жужа из Будапешта», ставший хитом. Из его легендарных спектаклей в 80-е видела только «Кукарачу» по Нодару Думбадзе и «Луизу Миллер» («Коварство и любовь»). Потом, в конце 90-х, - мощное возвращение в «Старый дом», постановка «Вишневого сада», в которой знакомые актеры, в том числе и не особенно мною любимые, вдруг заиграли так, что крышу сшибало, - причем все. Это было чудо какое-то. Собственно, тогда мы и подружились. Директриса театра тянула с выплатами гонораров постановочной команде, это было унизительно, и Изя ринулся в бой. Не за себя, хотя свою работу он ценил адекватно, - за художника Володю Фатеева, за других своих товарищей-единомышленников. А он уже не разменивался, ставил редко и только с товарищами, с профессионалами, которых уважал, которые его понимали. В газете, где я была редактором отдела культуры, я опубликовала его гневный монолог. Во-первых, хлебнула я лиха с этим монологом - Изя, по первому образованию филолог, оказался перфекционистом, он не только в театре все время все переделывал, потому что хотел добиться совершенства и не мог остановиться, - то же было и с газетным текстом. (Нет, не так. В театре - не добиться совершенства, а добиваться, чтобы все жило!) Причем мысль его все время разветвлялась, и он хотел сказать обо всем. Уже в верстку все продолжал вносить изменения и уточнял свои мысли до бесконечности, и добавлял все новые и новые. (Как ему только удалось свою мудрую книгу «Фрагменты» закончить и выпустить?! Но это уже позже, уже в наше время.) Когда текст вышел, на меня обрушились звонки тех, кто Изю поддерживал, и тех, кто его предал, в том числе прекрасно сыгравших у него артистов. Обычная, но и необычная история. Его монолог вызвал тайфун! Изя был за справедливость, недаром и сейчас, когда он ушел, инет выдает ссылки не только на некрологи, на его книгу, интервью, но и на список подписей в защиту Ходорковского...
- Впрочем, не о том речь. Он много и успешно ставил, везде его помнят: в Омске, Иркутске, Братске, Оренбурге. Везде с его именем связаны какие-то легенды. Он всегда возвращался к одним названиям - много раз ставил по-разному в разных театрах «Вишневый сад», «Коварство и любовь», «Стеклянный зверинец» или, как ни странно, «Семейный портрет с посторонним». Искал в них все новые смыслы и находил. Или вот «Человеческий голос» - в этом, думаю, выражалось его великое преклонение перед женщиной, перед ее загадкой. Он мог щедро, королевски открыть в актрисе нечто новое, ей самой в себе неизвестное. И в зрелой - говорят, уже состоявшаяся в Омской драме Елена Псарева именно после Аманды в его «Стеклянном зверинце» вышла на новый для себя, великий уровень. И в юной - так было с «Жужей», благодаря которой студентка-выпускница Оля Рябова, ныне ведущая актриса Томского ТЮЗа, стала звездой. Он был очень серьезен, когда речь шла о серьезных вещах. Но он был веселый, легкий, светлый человек, неунывающий женолюб. Сколько ночей просидели мы в их с Дороховой квартирке, всегда принимавшей гостей, и слушали бесконечные Изины байки! Сколько провожали друг друга туда-сюда по ночным улицам в сопровождении пуделя, который, кстати, был артистом - выходил на сцену вместе с Татьяной Владимировной - Шарлоттой! Изя очень тяжело переживал уход Татьяны Владимировны, но выкарабкался, начал активно работать со своими любимыми студентами, поставил много спектаклей, продолжал репетировать, даже из больницы по телефону.
- Однажды он сформулировал для себя, что не любит театра, но любит ставить спектакли. Решил уйти из театра-фабрики, театра с его жесткой административной структурой и темными интригами. И ушел. Снова, как в юности, ставил по приглашению. А потом и вовсе - только со студентами. Не забыть его постановки на разных курсах новосибирского театрального училища (а потом института): тот же «Портрет с посторонним» (я их видела два), «Голубую розу» («Стеклянный зверинец»), «Фантомные боли» (трагическая клоунада, в которой он соединил несколько современных пьес). В его студентах будто какое-то внутреннее зрение открывалось.
- Еще он всегда учился и хотел понять новое. Работал в лаборатории современной драматургии и режиссуры в Омске, позже - ездил на семинары к Анатолию Васильеву, смотрел все постановки новых режиссеров, ездил на фестивали, разговаривал с молодыми, стремился их понять. Он и сам был молод - невозможно поверить, что ему было 77!
- Еще он был выдумщик. Однажды за кулисами «Красного факела», где я тогда работала, он стал свидетелем капризов моего маленького сына, который отказывался обедать. И сочинил целый эпос про супчик: если его не съесть, он почувствует себя несчастным, убежит на вокзал и уедет на поезде. Этот супчик стал на много лет нашим паролем. И когда Изя уже болел и не вставал, мы с сыном передали ему, что к нему едет на поезде супчик, чтобы он его съел и выздоровел. Не выздоровел. Но мы его никогда не забудем. Случилась такая вещь: Изя умер, а все, кто его любил, начали писать друг другу, звонить, он снова всех объединил, будто снова созвал в гости.
Отправить комментарий