Саратов. Смешили на разные лады

Выпуск № 8-138/2011, В России

Все Джульетты, все - Ромео

Несколько лет назад мы уже видели этот хореографический шедевр Алексея Зыкова с дипломниками в драме (сейчас там идет «DANCE-CLASS

Алексея Зыкова», см. «СБ, 10» № 6-136). И вот «Сонеты» появились в Саратовском театре оперы и балета, и тоже как дипломный спектакль. Заведующий кафедрой пластического воспитания театрального факультета консерватории А.Зыков написал сценарий на сюжет Шекспира и поставил драматический балет в современных ритмах. Это не сонеты Шекспира, как можно заключить из названия. И не точное следование трагедии «Ромео и Джульетта», хотя все главные герои налицо. У либреттиста и постановщика свой угол зрения: все любящие вообще - в какой-то степени Ромео и Джульетты.

«Для меня в каждом сонете Шекспира всегда есть Ромео и Джульетта, -говорит Алексей Иванович. - Причем в разных ипостасях: прожившие долго и счастливо, или расставшиеся, или соединившие свои судьбы с другими, или Ромео, оставшийся без своей умершей Джульетты, и так - до бесконечности...»

А есть еще Мальчик и Девочка, которые весело бегают и немного мешают взрослым решать их серьезные взрослые дела. И это тоже Ромео и его подруга - но в будущем. 40 сценок, которые мы видим в новом зыковском спектакле, 40 хореографических миниатюр - это 40 законченных новелл о жизни, любви, о стихии, которая говорит свое решающее слово, о смерти и снова о жизни, прорастающей на любом пустыре. В программке спектакля столько же цитат из разных сонетов. И не менее восемнадцати здесь Джульетт и Ромео. Загадка непримиримой вражды кланов Монтекки и Капулетти объясняется просто: отец Ромео и мать Джульетты когда-то любили друг друга столь же пылко. Их супруги этого не забыли и всеми силами стараются сдержать до сих пор бушующие в них страсти. Но разве удержишь ураган? «Не знает юность совести упреков, как и любовь»...

И таких «легенд» в спектакле много. Они не противоречат Шекспиру, а как-то даже «очеловечивают» его, снимая патину времени. Замечательно подобрана режиссером музыка Генделя и Бетховена, Вивальди и Чайковского, Тирсена, Крейга Армстронга. Действие поначалу кажется дробным, а кое-где и весело бытовым: очень мирно чистят зубы и приводят себя в порядок соседствующие друг с другом семейки. Но огонь дремлет под пеплом. Поединок - смерть юношей двух кланов - и пепел вражды уже «стучит в сердца», ненависть разгорается до небес. «Но все трудней мне следующий день,//И все темней грядущей ночи тень». Уходят из мира дети: Меркуцио - вслед за любимой, девушка Тибальта - за возлюбленным, поддавшимся искушению грешной «другой» любви. Уходят вместе Ромео и Джульетта... Рушатся надежды не только юной Джульетты, но и всех Джульетт спектакля. Только смерть, общая смерть может всех объединить. Однако финал трагедии с проблеском света. Потому что остались еще Мальчик и Девочка.

От классики к модерну меняется и хореография постановки: от добродушной усмешки в танце «под Чайковского», от размеренных «утренних» движений - к убыстрению ритмов и нервной неровности движений. Везде выдерживая неуемный ритм века уже двадцать первого, решает свой балет Алексей Зыков. Новый спектакль получился более цельным и, наверное, более зрелым. Костюмы создала известная питерская художница Ольга Герр, оригинальный и сильный сценограф, много работавшая с нашей драмой. Однако многие из них - как бы из «другой оперы». В прежней постановке не было этой дорогой, тяжелой пышности: одежды героев были легкие, спортивные, нейтральных цветов. Ничто не отвлекало от накала страстей и - от танца. И все же сумели донести до зрителя грандиозный замысел автора студенты драматического курса Игоря Баголея. Нежные, мягко пластичные вышли Ромео (Игорь Костин) и Джульетта (Кристина Толокнева), предельно импульсивным - Тибальт (Давид Осипян), мягко меланхоличным - Меркуцио (Петр Матюшков).

Гангстеры и синьоры

Студенты курса профессора Риммы Беляковой (театральный институт Саратовской консерватории) тоже занялись «не своим делом» - сыграли удачный, хитовый мюзикл «Целуй меня, Кэт!» Кола Портера.

Мюзиклы вообще не частые гости в российской провинции, особенно - в студенческом исполнении.

Этот в 1949-м был удостоен премии «Тони» в пяти номинациях, а также получил ряд других американских и английских наград. Через полвека (!) его возобновление на Бродвее было встречено еще пятью «Тони».

Чтобы для дипломного спектакля руководитель курса выбрала мюзикл, да еще с двойным сюжетом (в основе его «Укрощение строптивой» Шекспира плюс современная линия)... тут требовалась отвага. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское на сдаче. Мюзикл, который с успехом шел на Бродвее, не менее успешно играют теперь студенты Беляковой на сцене Саратовского театра драмы. Играют даже лучше артистов «легкого жанра», поскольку это обученные выпускники драматического курса. А поют... о, если бы у них были еще и бродвейские голоса! Или хотя бы - как у солистов театра оперетты (в Саратовской оперетте Портер шел когда-то, а я, хоть и росла на прославленной Одесской оперетте, чуть ли не каждый месяц ходила на блистательную нашу версию). Но достаточно того, что оба состава исполнителей отлично двигаются, танцуют (хореография Натальи Горюновой), а поют - в меру своих драматических сил. Зато выразительно.

Музыка Портера здесь пленительно красива, арии чрезвычайно ритмичные, запоминающиеся, сюжет великолепен. Деньги или любовь? Быстрый киноуспех или упорные театральные будни? Эти вопросы сейчас актуальны для российских актеров. Главные роли играют лучшие ученики Риммы Ивановны - Анна Арзямова и Юрий Землянский. Это видная, эффектная, достойная во всех отношениях пара. К тому же они умеют играть любовь и волновать зрителей своими чувствами (что может далеко не каждый «взрослый» актер). Запоминаются кавалеры в доме синьора Баптисты (Павел Тэхэда Кардэнас и Роман Баранов) и комичная парочка неудачливых гангстеров (Александр Николаев и Артем Самохин).

Посмотрели мы и другой состав - на встрече учеников Беляковой с ветеранами сцены и членами Саратовского отделения СТД России. Ребята показали всю «закулисную» линию мюзикла. Целых полтора часа замечательно пластично двигались в ритмах джаза и рэгтайма, исполнили все хитовые песенки. И на непривычной для них сценической площадке (сцена ТЮЗа) были органичны и убедительны. Особенно - Анна Гальцева и Руслан Ханкишиев в ролях Катарины и Петруччо, Елена Пустовалова и Вячеслав Ступин в ролях Бьянки и ее избранника. В этом варианте постановки конфликты выглядели острее, страсти кипели больше - чувствовался недюжинный темперамент исполнителей. Как мне даже показалось, Руслан его старательно сдерживал. На «Целуй меня, Кэт!» в Саратове уже третий месяц переаншлаг.

Сильва - почти Травиата

А в театре, где петь и плясать не возбраняется и даже вменяется в обязанность, в Саратовском театре оперетты премьера «Сильвы». Лучшую оперетту Имре Кальмана здесь ставят уже третий раз (предыдущие постановки 1973 и 1984 годов). Содержание ее является как бы парафразом «Травиаты», но только со счастливым концом.

Известно как минимум восемь вариантов либретто «Сильвы». Режиссер Борис Лагода из Екатеринбурга придумал девятый. Этот режиссер уже знаком нам по удачным постановкам в Саратовской оперетте «Ханумы» и «Летучего корабля». Сюжет «Сильвы» в сценической редакции театра намеренно усложнен и обострен. И социальный контраст влюбленных предельно подчеркнут. Драматически подана сцена в богатом доме князя Валлерсгейма с внезапным появлением там Бони и Сильвы.

Кальману нет равных по праздничности, «нарядности», отточенности мелодики и оркестровки. На сцене торжествует чарующая музыка пламенного мадьяра, звучат рефреном культовые арии (такие, как «Красотки кабаре»), проходя через все первое действие. Во втором, где сюжет драматизирован по желанию постановщиков, он скользит по краю мелодрамы, однако музыкально подкрепляется значительно меньше. И комическая линия явно ослаблена, а ведь она была украшением оперетты, счастливо оттеняя лирические переживания «основной пары» героев.

Без «Сильвы» не мыслят себя ведущие музыкальные театры, и возвращение на саратовскую сцену этой классической вещи - уже само по себе праздник. Тем более - в молодежном составе. Удачно сочетают вокал с драматической игрой Ольга Брятко, Юлия Боборыко, Антон Кузнецов. Старательно играет роль блестящего князя Эдвина пятикурсник консерватории Артур Мухаметдинов. Голос хорош, но он еще так ослепительно юн и неопытен! Красиво работает кордебалет, традиционно сильный в Саратовской оперетте. Балетмейстер - Владимир Ломакин, художник-постановщик - Елена Немчанинова. Художник минимальными средствами (причины финансовые, как выяснилось), рационально используя одни и те же мебельные гарнитуры, показывает манящую яркость кабаре, изысканность светского салона. Пышно, броско одеты дамы. И в первую очередь - звезда кабаре Сильва.

Любовь к Ланди и апельсинам

Уже пятую постановку осуществил итальянец Паоло Ланди на сцене ТЮЗа Киселева. Ланди свободно владеет несколькими языками, в том числе русским. Как иностранный режиссер наиболее часто приглашается в Россию: его творческая эстетика оказалась близкой нашему театру. Его команда нам тоже уже знакома: художник Санти Миньеко, балетмейстер Лидия Бионди. Постановка «Любови к трем апельсинам» по мотивам фьябы Карло Гоцци осуществлена при финансовой поддержке Итальянского института культуры в Москве.

Когда Ланди ставил у нас «Слугу двух господ», он решал спектакль в духе комедии дель арте. Основные персонажи итальянского народного театра носили маски и двигались в пластике балаганных героев. Но все же это был Гольдони. Главное отличие нынешней премьеры - в соответствии всем основным условиям комедии масок. Спектакли дель арте рождались с помощью импровизации. Существовала лишь краткая сюжетная схема. Гоцци в борьбе с театральными штампами и с Гольдони - своим личным литературным врагом, создал фьябу - трагикомическую сказку для театра. А «Любовь к трем апельсинам» написал специально для труппы Антонио Сакки, великого актера-импровизатора. Девять следующих фьяб сохранили импровизацию только в сценах с комическими масками.

«Три апельсина» - одна из любимых сказок российского театра в оперном и кукольном вариантах. На драматической сцене история о «принце-несмеяне» и злой колдунье, наказавшей его любовью к трем апельсинам, идет значительно реже. Режиссер вместе с артистами ТЮЗа создал фактически новый текст на сюжет Гоцци. Фьяба родилась из импровизаций во время репетиций. У режиссера из Италии потрясающее чувство юмора и - чувство сцены. Наши актеры с удовольствием репетировали с ним и сочиняли, сочиняли... Говорят, реплики менялись до 350 раз. Зато теперь это совершенно российский спектакль, где и намека нет на блистательный, но непонятный нынешним зрителям литературный поединок Гоцци с Гольдони. А есть несчастный принц, замученный разными методами лечения и обилием препаратов (великолепно играет его Алексей Чернышев), сказочно наивный король (точное попадание в образ Валерия Емельянова), сказочно гнусные негодяи (Елена Краснова и Артем Кузин). Правда, глуповато-хитрая арапка Смеральдина больше похожа на красавицу со среднеазиатского базара (яркая работа Виктории Шаниной).

По версии автора, действие происходит в выдуманном карточном владении короля треф Сильвио. Постановщик добавляет к карточной игре еще и шахматную партию. Она выше и важнее первой. Партию разыгрывают, легко тасуя судьбы, два могущественных волшебника - Моргана и Челио (Елена Вовненко и Илья Володарский). На авансцене с двух сторон шахматные столики со старинными фигурами. Огромная шахматная доска нависает над сценой. Каждый ход на доске чародеев - висящая на волоске, а порой и сбитая насмерть фигура (актер на сцене).

«Никогда еще не было видано на сцене представления, совершенно лишенного серьезных ролей и целиком сотканного из общего шутовства всех персонажей, как это было в данном сценическом наброске», - писал Карло Гоцци о собственных «детищах». Но без лирической линии не обходился. Возвышенно-лирична Нинэтта (Анастасия Бескровная) - последний, третий апельсин, чудом уцелевший у глупого принца и его непроходимо глупого слуги. Собственно, апельсины очень поэтично поданы в виде оранжевых зонтиков. Несчастный Принц Тарталья, у которого в начале сказки не было ни мозгов, ни смелости, ни здоровья, к концу ее - под влиянием любви - становится и умным, и смелым, и симпатичным.

С выходами и «входами» обратно в роль, с обращением к почтеннейшей публике, с шутками острыми, злободневными, порой излишне грубыми («площадной» же театр), с театральными эффектами и чудесами, с искренней и прочной любовью к «Трем апельсинам», к Гоцци, к родным подмосткам играют итальянскую комедию российские актеры.

Одни дома

Пьеса финского автора с интригующим названием «Паника. Мужчины на грани нервного срыва» поставлена в Саратовском академическом театре драмы. Три действующих лица, трое мужчин в самом расцвете сил (от 35 до 40), с престижными, востребованными профессиями - дизайнер, телеведущий, инженер-конструктор, не обделенные дамским вниманием и не нуждающиеся материально, весь спектакль комплексуют и говорят о женщинах. Один из героев рвется их пригласить, ему не дают. Так и заканчивается действие - в гордой мужской изоляции. И хотя «без женщин на сцене скучно», скучать зрителю не приходится. «Виной» тому и превосходная игра трех ведущих актеров (Александр Каспаров, Александр Кузьмин, Андрей Седов), которые сами уже приблизились к среднему возрасту, и завидный драматургический материал, и его режиссерское воплощение.

Постановщик «Паники», молодой московский режиссер Юрий Алесин, - руководитель двух московских детских театров. Это вторая его «взрослая» постановка. Автор пьесы Мики Мюллюахо - молодой финский режиссер. Его первый же драматургический опыт оказался удачным. В Петербурге пьесу играют в помещении музея самые востребованные актеры. «Очень надеемся на ее успех в российском и русскоязычном театре - это, поверьте, приличный вариант интеллектуального затейничества, хорошей умной, человечной комедии для зрительского, массового театра», - пишет переводчик пьесы Павел Руднев.

Квартиру преуспевающего дизайнера воспроизвел на сцене главный художник театра Юрий Наместников. Сценическое пространство, созданное фантазией художника, кажется таким уютным и очаровательным, мягко округлым, тепло деревянным, что хочется в нем поселиться. Вполне понимаю Макса - героя Александра Каспарова. Вконец разобиженный враждебным миром (женщина, с которой они прожили 10 лет, уходит, метро, на котором он ездит с пеленок, подводит), тот забился в свое милое гнездышко и не хочет из него вылезать и в магазин.

Но если даже у тебя лучшая во всей Финляндии кофеварка «гаджиа», устройство hands-freе для мобильной связи и на улице поджидает новый шикарный «хаммер», все равно ты ни от чего не застрахован. Лучше всего это сформулировал нагловатый телеведущий Джонни (Андрей Седов), который, вроде, и помогает двум своим «кризисным» друзьям, но больше над ними посмеивается. А вот когда самого припекло (закрыли его ток-шоу), сразу нужные слова у него появились: «У нас кто угодно может отнять все, чем ты жил. И поделом нам, заслужили! Мой монах сам решился на то, чтобы все оставить этому миру. Теперь у него никто ничего не может отнять».

Не все могут последовать примеру буддистского монаха. И не у всех кризис связан напрямую с материальными потерями. «Бомба до предела набита острыми, противоречивыми чувствами, нерешенными вопросами... Распирающие меня чувства постепенно накапливаются где-то там, в одном пыльном углу, и все это вместе шевелится, одним комком. И потом рано или поздно, неожиданно и всегда не вовремя, эта бомба взрывается», - Макс пытается объяснить свое состояние простодушному Лео (обаятелен в этой роли Александр Кузьмин).

Речь идет не только о внезапной клаустрофобии дизайнера. Сам в глубокой депрессии, он тщательно ее скрывает, пытаясь вытащить друга. Одна за другой взрываются три «бомбы»: появление среди ночи пьяного, растерявшегося от непосильных вопросов Лео, «разоблачение» психоаналитика Макса и крах всех надежд самоуверенного Джонни.

Петербуржцы подсыпали в пьесу северянина «горячих шуток».Там Лео вместо чашечки кофе начинает грызть кофейные зерна. Верный букве психологического театра, режиссер Алесин не облегчает жизнь актерам - не доводит ситуации до абсурда: юмора и изобретательности пьесе и так хватает. Более того, он счастливо избавляет ее от мата, невесть как закравшегося в хороший, тонкий текст и совершенно с ним не вяжущегося. Не будет и полного обнажения Джонни на пике стресса. Конечно, на такую сцену зрители пойдут, просто-таки валом повалят. Но ждать будут именно ее, пропуская мимо ушей все изысканные хитросплетения драматургии. У нас красавец-диджей Седов, поигрывая мышцами с соблазнительной татуировкой, не снимет одежду до конца. Победит театр.

Макс более утонченная натура, он помешан на правильном дыхании, психоаналитике и фильмах Альмодовара. Да и вся пьеса воспринимается как остроумная реплика на повальное увлечение публики восточными гимнастиками, доморощенными психологами и фильмами авангардного испанца. Видеотехника - равный участник действия - позволяет демонстрировать кинокадры. И название пьесы родилось из перевертыша названия фильма Альмодовара. Но доказано, что женщины более стрессоустойчивы. Мужчин же надо жалеть и беречь, какими бы гордыми и грозными они ни казались. Очень по-доброму смеются над сильным полом в Саратовской драме.

Благодаря чему несмотря ни на что

В Театре русской комедии - сценическая фантасмагория по Михаилу Зощенко и Алексею Бонди «Горько!..». Спектакль поставил приглашенный режиссер Олег Загуменнов (Вольск). Это имя мы услышали на последнем областном театральном фестивале. Молодой выпускник ГИТИСа поставил в Вольском театре «Дом Бернарды Альбы» Лорки и был награжден «Золотым Арлекином».

В сквозной сюжет уморительной «Свадьбы» Зощенко постановщик вводит его рассказы, а также произведения гораздо меньше известного Бонди. Как пишут о последнем, это грубоватая, сочная, с примесью Хармса сатира, которой, конечно, в советской печати места не нашлось (что и спасло автору жизнь). Охраняющий «устои» Кум с забавным коком (Александр Новохатский), въедливый Подозрительный (Андрей Попов), классовый демагог Задиристый в тельняшке «нараспашку» (Владимир Шибаров) - все они из «другой оперы» - из Бонди. Но со своим канцелярско-мещанским коверканием языка и вселенской глупостью прекрасно в этот свадебный хоровод вписываются. Задиристый так очень напоминает пролетарского «писателя-самородка» Гусакова у Бонди, с его «смесью невежества и напора». Именно с ним «случилась инфекция гриба, благодаря чему прохворал пятеро суток».

Сочные, запоминающиеся образы создают в спектакле Михаил Юдин (Отец невесты), Лидия Раенко (Подруга невесты), Алексей Кашинский (Приятель жениха). Комично-обаятельны сами Молодые - Елена Шибарова и Андрей Степанов. Умно организована массовка - красиво двигается, много и стильно танцует в духе 30-х годов, со всякими нэпманскими «зажимансами» (хореограф Алексей Красотин). Начинается постановка стремительной пластической сценой, где сюжетная завязка работает на создание атмосферы спектакля и эпохи. Диалоги «по Зощенко» становятся все веселее, Жених - все несчастней (без шляпки и пальто он Невесту «сроду никогда не видел, а там... баб чертова уйма»), темпоритм нигде не буксует, и за час с небольшим спектакль легко докатывается до финала.

Наряды дам чудны: художник по костюмам сам Юрий Наместников. Сценография дана в режиссерской версии. И страницы вездесущей «Правды», проступающей через городские фасады, выглядят весьма любопытно. Правда, свадебный стол, поставленный в угол, не очень просматривается из-за плотного ряда софитов. Немного удивил финал, где вся свадьба, повернувшись к залу, стройно пропела про Красную армию, которая всех сильней. Ежели б в образах пропела - в сатирических своих масках или хотя бы с отношением к пению, тогда бы понятно. Как говаривал незабвенный Гусаков, «там есть квартет для двух вредителей, они у меня как сволочи выведены. Надо, чтобы ихнее пение было противно слушать, когда они оба поют». Так бы и сделать, как писано! Все остальное получилось - броско, смешно, цельно. Как писал Зощенко в фельетоне с тем же названием («Горько»), «честь имеем поздравить дорогого новобрачного. Горько! Чрезвычайно горько».Честь имею поздравить театр, которому хронически не хватало хорошего режиссера. И это уже сильно бросалось в глаза.

 

Фото Алексея Леонтьева, Василия Зимина

Фотогалерея