Царский калейдоскоп/ XI Международный театральный фестиваль "Царь-Сказка"

Выпуск №9-139/2011, Фестивали

XI Международный театральный фестиваль «Царь-Сказка» прошел с 23 по 27 апреля в Великом Новгороде.

В истории Великого Новгорода, города с легендарным прошлым, граница между реальностью и вымыслом, фактом и мифом размыта. Поэтому появление и успешное существование здесь театрального фестиваля «Царь-Сказка», программа которого ориентируется на мифы, эпос, сказочный материал, закономерно. Фестиваль существует почти двадцать лет, проходит раз в два года. Его организатор - Новгородский театр для детей и молодежи «Малый», коллектив креативный и инициативный, а возглавляет театр и фестиваль режиссер Надежда Алексеева. Список стран-участниц пополняется с каждым разом: за историю существования «Царь-Сказки» в Новгород приезжали спектакли из разных городов России, из Прибалтики, Южной Кореи, Японии, Венгрии, Болгарии, Испании, Германии и других стран. В этом году в рамках Российской национальной театральной премии «Арлекин» театр «Малый» был удостоен Почетного диплома СТД и высшей награды СТД «Золотой знак» в номинации «За весомый вклад в развитие детского театра России» как один из наиболее интересных и динамично развивающихся отечественных коллективов.

Новгородцы встретили гостей радушно - настолько, что, заметим с улыбкой, плотный график не позволял рассеиваться вниманию и прекрасно дисциплинировал. За пять дней было показано девятнадцать спектаклей, а в рамках проекта «Молодая критика - театральное будущее» прошли их открытые обсуждения. Этот проект существует с 2007 года, вначале участие в нем принимали начинающие театроведы России, в 2009 году в их компанию включили представителей Прибалтики, а в этот раз и европейских критиков - из Хельсинки и Варшавы. Обсуждения стали одним из самых ярких впечатлений от фестиваля. Обычно считается, что речи театроведов интересны исключительно театроведам, но многочисленные гости и просто зрители, терпеливо высидевшие все три встречи (а для некоторых иностранных гостей это осложнялось трудностями с переводом), внимательно и вдумчиво слушавшие юных исследователей и даже принимавшие участие в диалоге, оспорили подобное мнение. В конце фестиваля, на торжественном вечере, основное жюри (в него вошли петербургский критик Елена Горфункель и ее коллеги из Латвии Эдит Тишейзере и Вия Блузма) вынесло свое решение о наградах, а молодые театроведы вручили свой приз «Другой взгляд».

В рамках фестиваля прошли презентации современной драматургии Швейцарии и Дании, а также драматургии в формате «театр в классе» - эти пьесы могут быть разыграны в учебной аудитории. Для актеров театра «Малый», проводивших презентации, и студентов-лингвистов Новгородского университета им. Ярослава Мудрого, привлеченных к переводу пьес, опыт оказался новым и пока технически уязвимым. Например, вначале вслух читались синопсисы пьес, где наряду с кратким пересказом была ощутима уже и интерпретация, а после - отдельные сцены, что мешало целостно воспринять произведение. Но проект, несомненно, содержит большой потенциал, что доказывает живой интерес, вызванный датской драматургией. А изобразительное мастерство датчан и вовсе привело в восторг: в фойе театра «Малый» открылась выставка датских плакатов к спектаклям для детей и молодежи, и остается позавидовать способности этих художников заинтриговать юного зрителя емким и красочным визуальным образом спектакля.

Итак, фестиваль ориентируется на сценические тексты, имеющие в своей основе мифологический и сказочный материал, то есть принцип отбора скорее по тематике, нежели по особенностям художественного языка. Это обусловило необычайную пестроту программы с точки зрения видов и форм театра. Другой аспект «Царь-Сказки» - возрастной, ведь спектакли сказочного жанра адресованы, как правило, ребенку или подростку. Внутри фестиваля образовалась ветвь постановок для самых маленьких, на некоторые можно было приводить и двухлетних детишек. При этом недюжинное любопытство к театральному форуму проявил и зритель среднего и старшего поколения.

Если попытаться целостно взглянуть на разношерстную материю фестиваля, станет очевидной его цель открыть детям и молодежи мир сказки в разных ракурсах и различными способами, расширить представление о жанре, подключая зрительскую фантазию. Один из вариантов подобного осмысления мира - сознательная удаленность сценического сюжета от современных реалий, обращение к древним пластам культуры, игра с дистанцией между нашей эпохой и архаикой. Это, разумеется, как нельзя более соответствует и самобытной атмосфере города, и исходной концепции фестиваля.

Один из самых показательных в этом плане спектаклей - «Бесстрашный барин» по сказке А.Афанасьева РАМТа. Режиссер Марфа Горвиц с доброй иронией отнеслась к русской народной культуре, явив нам увлекательное, полное остроумных находок действие. Вначале, во время пантомимы, когда парни и девки в льняных костюмах, напевая что-то русское, штопали полотно, показалось, что некоторые зрители запаслись терпением, ожидая увидеть историю «а ля рюс» во всех штампах стиля. Но вскоре обаяние этого смелого, внутренне раскованного спектакля уже не вызывало сомнений. Как известно, специфичной образности Афанасьева, в сказках которого Смерть поедает младенцев, а упыри жрут тела покойников, могут позавидовать иные гении хоррора. Между тем, история о Бесстрашном барине адресована детям от семи лет. Молодой барин отправляется в путь, взяв с собой слугу Фомку: «страсти изведать, страх испытать», как приговаривают провожающие их девки. Сюжет - череда экстравагантных ситуаций: например, барин с азартом берет в свою с Фомкой компанию встречающихся им покойников, которые обладают свойством оживать в полночь («авось они пригодятся!»). Это путешествие артисты разворачивают на глазах зрителей здесь и сейчас, используя богатство игрового театра - и приемы пантомимы, создающие иллюзию движения, когда барин и слуга едут на телеге, и возможности по-разному обыграть один и тот же предмет, будь то трещотка, ветка или белая ткань. В обнажении театральности и скрыто объяснение того, почему «очень страшная сказка на ночь» принимается малышами столь восторженно: они понимают, что материя спектакля подвластна артистам - и доверяют им. Вот очнувшийся в полночь колдун уже готов напасть на барина, как тот восклицает, хлопнув в ладоши: «Уже утро!», заставляя нечисть упасть. А потом, потешаясь, кричит то «утро!», то «ночь!», заставляя колдуна вскакивать и снова падать.

Образностью народного искусства отличается и спектакль «Половодье и солнцестояния в звуках Страумены» Валмиерского драматического театра (Латвия). Режиссер Виестурс Мейкшанс, взяв за основу поэму Э.Вирза «Страумены», стремился проявить бытийность своего народа, показав жизнь одного хутора в течение года. Это стремление внятно выражено сценографией Р.Сухановса: за условными деревянными декорациями таится черная бездна, сверху - словно небесное светило - подвешен большой металлический диск. Кажется, за ударами молотков или шелестом перебираемого зерна можно расслышать пульсацию вселенной, а скорбная песнь женщины доносит тоску мира.

Композицию постановки образует цикл праздников - это осеннее солнцестояние, Рождество, Пасха, Иванов день. Уже по названиям заметно: в этом художественном мире соседствуют языческая и христианская культуры, причем первая, с разлитой и нескрываемой чувственностью, явно перевешивает. Не случайно в одной из сцен хуторяне приходят в церковь на проповедь - и при всем наивном старании понять ее смысл выражают лишь недоумение. Спектакль соткан из натуральной материи - здесь дерево, ветви, камешки, зерно; действия персонажей озвучиваются как национальными музыкальными инструментами, так и бытовыми предметами. Контакт зала с этим визуально красивым и сдержанным спектаклем сложился неоднозначно, кому-то оказалось непросто воспринять эти медленные тягостные ритмы.

Вполне архетипична фабула малоизвестной сказки Андерсена, легшей в основу постановки болгарского коллектива «Кредо» «Папа всегда прав» (более точный перевод - «Муженек всегда прав»). В литературе разных народов встречается эта бытовая сказка о мужике, который идет на базар, где меняет один предмет на другой, менее ценный: скажем, корову на овцу, овцу на курицу, а курицу на гнилые яблоки - и в итоге возвращается домой ни с чем. Кажется, на данном показе спектакль не раскрылся, в том числе потому, что предназначен скорее для камерного пространства, а его играли в большом. От этого актеры Нина Димитрова и Васил Василев-Зуек (они выступают и как режиссеры и сценографы своих спектаклей) сильно утрировали, и обаяние постановки было нарочитым. Визуально сказку решили в белом цвете - белые декорации, бутафория, пышные белые костюмы, в которых артисты походили на снеговиков; издалека все это слилось в единый фон, отчего отдельные детали теряли выразительность. Хотя замысел очевиден: противопоставить нейтральную, «снежную» действительность очень теплому, сердечному рассказу о пожилой паре. Что бы муженек ни сделал - для любящей жены он всегда прав.

На другом полюсе фестивальной панорамы - те постановки, которые, избегая этнографической сказочности, архаического колорита, прочерчивают для юных зрителей связи древних мифов с сугубо современной реальностью. Особый интерес представляет «Моя мать Медея» по пьесе Х.Шобера, копродукция немецких Театра и Оркестра Гейдельберга и Театра для детей и молодежи ZWINGER3. Спектакль был разыгран в рамках проекта «Театр в классе». Эта особая форма - «школьный театр» - в Европе существует более десятка лет и весьма популярна. Театр буквально идет к детям, в школу, а после представлений проходят обсуждения. Так и на фестивале зрители сидели за партами в аудитории Новгородского университета, и было объявлено, что спектакль продлится 45 минут. Бесспорно, это интриговало: как же развернется трагедия в заведомо антитеатральном, повседневном пространстве?

В класс вошли актер и актриса, изображающие подростков: он - «ботаник», занудный очкарик европейского типа, она, одетая в кожаные штаны с огромной медной пряжкой, с черными кожаными перчатками без пальцев, в черных очках, чем-то походила на байкершу. Оказалось, это Поликсенос и Эриопис, новые ученики класса, дети Язона и Медеи. Так вскрылась ироническая подоплека этих характеров, ведь паренек, с его рассудочностью и европейской «приглаженностью», конечно же, маленький Язон, а она, со своими вполне варварскими замашками, маленькая Медея. Кажется, эти персонажи вошли в класс с улицы пыльного мегаполиса, а с другой стороны, они на полном серьезе говорят о подвигах своих родителей - путешествии с аргонавтами, убийстве дракона. Пьеса подразумевает сближение проблем нынешних подростков с ситуациями мифа (герои говорят, что не чувствуют родительской любви, что отец почему-то стал бывать дома все реже) и, в общем, соответствует сложившемуся у нас представлению о современной немецкой драме как о драматургии «депрессивной», в чем-то агрессивной, затрагивающей скользкие аспекты жизни. В финале, кажется, выключившись из роли, артисты нарочито нейтрально (как бы исполняя уже функцию античного хора) сообщают страшную весть. Понять этот необычный спектакль не позволил существенный нюанс: он шел на немецком, а синопсис пьесы раздали всем после представления (при том, что литературная составляющая играет здесь важнейшую роль). Все сценическое время герои пытались войти с аудиторией в диалог, отдельные реплики говорили, смотря на конкретного человека, к кому-то подсаживались за парту, что-то спрашивали - и видели непонимающие лица. Каким образом зритель должен участвовать в этом действии - осталось тайной.

Конечно, как это бывает в случае с крупным международным фестивалем, не все работы могут вписаться в рамки концепции. Такие спектакли заставляли посмотреть на жанр сказки, мифа, легенды в самом широком смысле, используя воображение, приобщая философский инструментарий. И даже отдаленное знакомство зрителя с трудом Р.Барта «Мифологии» могло служить ему прекрасным подспорьем. В подобных спектаклях жанровые особенности сказки извлекались уже не из литературной основы, но из собственно театральной стихии, проявляясь в формах карнавала, балагана, фантасмагории, комикса.

Это, например, итальянский спектакль «Манолибера» («Свободая рука»), «театр с живыми рисунками-проекциями». Двое актеров играют на фоне белого холста, а сидящий у рампы режиссер, он же художник, Микеле Эйнард с помощью разрисованных прозрачных пленок проецирует на него различные изображения, задавая персонажам предлагаемые обстоятельства, строя им препятствия - для преодоления. Муж и жена то тонут в море, то ожидают спасения на крошечном островке, то сражаются с агрессивным пространством мегаполиса. Вдруг у рыбки, подплывшей к ним в море, вырастают устрашающие зубки. Или когда на пляже муж мечтательно смотрит на купальщицу, откуда ни возьмись вырисовывается ее недружелюбный мускулистый бойфренд. Двухмерная реальность комикса, в которой существуют актеры, обогащает их технику новыми возможностями.

Одной из удач фестиваля стали два коротких хореографических моноспектакля пражского коллектива «Nanohach company»: «Ожуковление» по мотивам Кафки (режиссер, сценограф, хореограф - Ян Комарек, сорежиссер - Хонза Малик) и «Зачарованная де люкс» (хореограф и исполнитель - Лия Швейдова). Пластический язык этого театра при всей его простоте поражает смысловым богатством. Авторы первого моноспектакля выразили нечто важное для Кафки, поставив вопрос об ориентирах в понимании красоты и свободы. Драматургия спектакля определена стадиями «ожуковления» и сменой нашей оптики на него. Начавшись с неловких движений героя под шаркающие звуки - словно почесывания насекомого, действие набирает силу, чтобы явить апогей видимого уродства, когда почти голое существо безобразно корчится на столе под дежурным светом лампы. Когда же в пространство проливается фортепианная музыка, странным образом ощущается ее созвучие ритму шевелящейся твари. В финале артист сбрасывает с себя последний предмет одежды - словно шелуху, пока отделяющую его от природы, - и пластически красивый уход со сцены читается как освобождение.

Содержание «Зачарованной де люкс» касается, вероятно, проблемы самоценности театра, творческого акта как такового. Вначале странный танец Лии Швейдовой концентрировался на одной зоне сцены. Артистка словно отпускала свое тело, доверившись каким-то внутренним природным импульсам, и по рисунку танец напоминал архаические пляски. С постепенным освоением пространства, как бы желанием нащупать его границы, пластика облагораживалась, обретая точность и даже грациозность. Надо сказать, во время действия случился конфуз: когда мы наконец оказались в едином эмоциональном поле с артисткой, один из зрителей довольно громко захрапел, чем лишил ее внутреннего равновесия (ведь спектакль идет в тишине, музыка есть, но неслышимая, создаваемая самим ритмом движений). Через пару минут это повторилось, и ситуация выходила за рамки корректности: попытки соседей прервать этот аккомпанемент были безуспешны, мужчина явно пришел нетрезвым, и зрители с трудом задавливали хохот. Казалось, сейчас человека выведут из зала, справедливо прервав действие, чтобы начать все заново, но наконец он проснулся - весьма театрально: вскочив с места на возгласе «Ах!», чем заставил артистку упорхнуть за кулисы. Так завершилась ювелирно разработанная партитура. На удочку с подсадным клюнули все, даже маститые критики. Элегантная шутка оказалась точной по сути: в театре, действительно, порой смысл не там, где его ищешь. А на церемонии закрытия фестиваля молодые критики ответили артисту остроумным подношением - банкой энергонапитка с пожеланием никогда не засыпать на спектаклях.

Программа «Царь-сказки» по разнообразию видов и форм театра напоминала калейдоскоп. Драматические спектакли не стали костяком фестиваля; иногда казалось, что сама их драматическая природа доведена до шаржа: как в случае с «Зимой» по Гришковцу Архангельского молодежного театра, словно нарочно поставленной в традициях кондовой советской режиссуры с тюзовским привкусом. Довольно блеклые по фантазии и танцевальной технике опусы иерусалимского коллектива «Mystorin» по мотивам Библии представляли интерес лишь как вид пластической драмы. Были спектакли с куклами и неживыми объектами, при этом единственный кукольный театр - из Риги - наличие кукол не оправдал. В «Спящей красавице» артисты, существовавшие по драматическим законам, расположили к себе зал, но из-за иллюстративной режиссуры и сценографии кукольная составляющая казалась каким-то довеском. В одних постановках был важен тактильный контакт, когда зрителям раздавали предметы, и это работало на сценическую драматургию, в других, с некоторой претензией на авангард, важней оказывался визуальный строй, работающий со зрителем на уровне ассоциации. Некоторые спектакли вызывали на обсуждениях бурные споры на тему границы театра и паратеатральных форм. А, например, замечательный русско-французский проект «Одиссея» с танцорами из мурманской хип-хоп команды своего отрыва от театра и не скрывал (разве что шел на сцене): это действие, которое рождается из хип-хопа - кажется, на наших глазах. Мурманские исполнители надолго зарядили публику своей бьющей ключом энергией. (спектакль-номинант нынешней «Золотой Маски»).

Три свои постановки выдвинул на международную арену и организатор фестиваля, театр «Малый». И подтвердил, что в таком легендарном пространстве, как Великий Новгород, может существовать смелый продвинутый коллектив. Отдав возможность красоваться этнографической экзотикой другим участникам «Царь-Сказки», театр внятно очертил свою позицию: интерес к форме модного европейского визуального спектакля («СПАМ» режиссера Надежды Алексеевой), желание расширить сценическую палитру, опробовать разные театральные техники. Спектакль «97 шагов по дороге, которая летит над спиной спящего в океане дракона» по японским мифам в постановке той же Н.Алексеевой - визуальное представление с ориентацией на технику и медитативную атмосферу восточного театра. Но и забывать о Станиславском нет резона, и в спектакле «Шалтай-Болтай» по английским стихам в переводе Маршака (режиссер Вия Блузма) Елена Федотова и Олег Зверев убедительны как характерные актеры, играющие в русле театра переживания.

Фестиваль «Царь-Сказка», представив широкий срез современного театра для детей и молодежи, подарил много эмоций и поставил немало вопросов. Остается набраться терпения и ждать следующих сказочных впечатлений от него.

Фотогалерея