Люди ходят в театр за счастьем

Выпуск №3-113/2008, Монолог

Людмила ИВАНОВА — актриса театра «Современник» почти со дня его основания, хранитель традиций и один из немногих сегодня театральных романтиков. В доме на Чистых прудах, где никогда не закрываются двери, сохранился дух легендарных шестидесятников, ночных репетиций, бардовских посиделок и бесконечных разговоров на кухне о времени и о себе... 75-летний юбилей актриса отмечала в двух театрах — «Современнике» и в созданном и руководимом ею детском музыкальном театре «Экспромт».

Моя мама родилась в Москве в родильном доме № 8 на Третьей Мещанской улице, там же потом родилась и я. Там же появился на свет и мой первый сын Иван.

Мое детство прошло в коммуналке на Трифоновской улице. Комната была перегорожена шкафом, за которым спали родители. И это несмотря на то, что папа был знаменитым полярником, зимовал на Шпицбергене, Земле Франца Иосифа, плавал в спасательной экспедиции. Его именем даже назван небольшой остров. Потом он переехал в Москву, основал географический факультет в педагогическом институте. У меня остались рукописи, которые он написал, спасая ледокол «Красин».

Мама работала в Госплане, была стенографисткой у Отто Юльевича Шмидта. Там она и познакомилась с папой.

Дом наш был очень гостеприимным. В нашей маленькой комнате была раскладушка для приезжавших из Ленинграда папиных товарищей. Наверное, эта любовь к гостям передалась мне с детства, в моем доме всегда многолюдно, и в праздники и в будни, я не представляю себе дома без друзей, без гостей. Я ходила в музыкальную школу, хор и группу ритмики в Доме ученых, занималась балетом в Дом пионеров. Готовилась поступить сразу во второй класс, сама проходила программу первого.

Помню, я надолго невзлюбила детский театр: посмотрела «Белеет парус одинокий», где Гаврика играла какая-то толстая тетка. Мама, страстная театралка, водила меня на взрослые спектакли и фильмы. Взрослые мне как раз очень нравились: «Девушка с характером», «Светлый путь», «Сердца четырех». Я очень любила Тамару Макарову, Людмилу Целиковскую, Валентину Серову. Первый взрослый спектакль я посмотрела в шесть лет — «Укрощение строптивой» в Театре Красной армии с Любовью Добржанской в главной роли.

Тогда я не могла себе представить, что с ней, кумиром моего детства, буду играть в одном спектакле. Это был «Эшелон», Она играла еврейскую старуху, а я — старуху русскую.

А еще в «Современнике» был такой спектакль — «Восхождение на Фудзияму», где я играла учительницу, которая провожает на фронт детей. Там сначала играла Добржанская, потом я с ней в очередь. А потом эту роль я играла уже одна.

Когда мы с ней подружились, она рассказывала, как во время войны репетировали спектакль «Давным-давно», как это было важно тогда — выпустить этот спектакль. Это был голодный год, зима. Она получала по карточке 500 граммов хлеба. Половину съедала перед спектаклем, половину в антракте, чтобы хватило сил доиграть. Героические были люди. Когда я посмотрела этот спектакль в детстве, то поняла, зачем люди ходят в театр. Люди ходят в театр за счастьем!

В школе у нас была замечательная учительница по русскому языку и литературе — Половинкина Галина Александровна. Она организовала у нас школьный театр. В шестом классе я уже играла Весну в «Снегурочке». А в старших классах «прославилась» в первой характерной роли — Кукушкиной в «Доходном месте». Окончила школу с золотой медалью и стала поступать во все театральные вузы. Везде провалилась, но когда переменила репертуар с героического на комический, все-таки поступила в Школу-студию МХАТ. На тот самый знаменитый курс, где учились многие «основатели» театра «Современник». «Основателями» считается та группа, которая в 55-56 годах, собираясь по ночам, репетировала и выпустила первый спектакль — «Вечно живые». Я в нем не участвовала. Пришла в театр через год, в 1957-м.

Когда мы заканчивали Школу-студию, у меня было приглашение от Акимова в Ленинградский театр Комедии, от Киселева в знаменитый тогда Саратовский ТЮЗ. Но тяжело болела моя мама, и я не могла надолго уехать из Москвы. Я распределилась в Московский драматический театр Гастрольбюро СССР под руководством Натальи Сац, которая только что вернулась из ссылки и набирала актеров для передвижного театра. Мы много ездили по стране, но возвращались в Москву, что было важно.

Сама личность Натальи Сац была очень привлекательна: знаменитый создатель детского театра, очень образованный, талантливый человек, потрясающий оратор. Еще с нами работала режиссер Наталья Николаевна Паркалаб. Она пришла из театра Ленинского комсомола, где работала с Берсеневым. Я ее полюбила как характерную актрису, и мы с ней подружились. Я тоже была характерная, и она меня нянчила и опекала.

Со мной в этот театр были распределены и мои однокурсники — Игорь Кваша и Ирина Скобцева. Ирина стала сниматься в кино и ушла из театра, а Игоря взяли через некоторое время во МХАТ.

В 1957 году меня пригласили преподавать в Школу-студию на курс к Олегу Ефремову. Моими первыми студентами были Г. Соколова, В. Тульчинский, О. Фомичева — будущие «современниковцы», А. Майоров, В. Шиловский, Ж. Прохоренко. Я посмотрела самый первый спектакль «Студии молодых актеров» (так поначалу «основатели» назвали свой театр) «Вечно живые» в постановке Олега Ефремова. На его репетициях я не была — колесила по стране с очередными гастролями — и пришла на тот самый первый ночной показ. Я была настолько потрясена спектаклем, в котором играли мои однокурсники Галина Волчек, Светлана Мизери, Игорь Кваша, что поняла: хочу работать только здесь. Он был пронзительный, искренний, честный. А я ведь была воспитана патриоткой, романтичной коммунисткой. В хорошем смысле, каким был романтик Олег Ефремов.

Меня не сразу взяли, а так... осторожно. Сначала мы, первые 15 человек, работали бесплатно. Потом нас взял МХАТ на договор, стали платить какую-то зарплату.

Тут недавно один молодой артист, мой бывший студент, сказал: «Что вы от меня хотите! Вы хотите, чтобы мы тут каждый день репетировали, играли. Это какое-то рабство!» А мы тогда даже и не заикались, что хотим куда-то пойти подработать, сняться в кино. Тогда все присутствовали на всех репетициях. Не только занятые в будущем спектакле, но все артисты, потому что Ефремов осваивал новый метод. Метод правды, метод исповедальной искренности, откровенного разговора со зрителем, ансамблевого, цельного спектакля.

И мы были единомышленниками, мы были ансамблем. Этого можно было добиться только при такой работе. Утром мы репетировали, потом немного отдыхали, почти всегда вместе. Галя Волчек с мужем Женей Евстигнеевым сняли комнату на улице Горького. Когда «Современник» переехал на Маяковку, в перерыв ходили к ним. Отдыхали на какой-то широкой тахте, ели покупные котлеты и опять бежали в театр. Потом вечером мы опять репетировали или играли. А потом еще было собрание или читка новой пьесы, потому что мы очень тщательно выбирали репертуар, и пьес прочитывалось очень много.

Никто не думал ни о квартирах, ни о званиях. Зарплаты все получали маленькие — тысяча или восемьсот пятьдесят рублей. Мы их складывали и поровну распределяли, выравнивали зарплаты до копейки. Не все выдерживали. Говорят, что через «Современник» прошло триста или четыреста артистов. Хотелось и более спокойной жизни, и славы, которую давало кино.

Даже когда появились дети, мы и не думали, например, отпроситься с репетиции. Я помню ночную репетицию спектакля «Белоснежка и семь гномов», когда совсем крошечный Антон Табаков, сын Людмилы Крыловой и Олега Табакова, спал на диване в кабинете у Ефремова, а секретарша на случай, если он вдруг проснется, дежурила рядом.

Был тот самый вечер, когда наутро уже назначен спектакль, а многое еще не готово. Режиссером был Табаков. Ефремов посоветовал многое переделать, сократить или наоборот добавить. Актеры в панике — в десять утра должны прийти зрители. Ефремов велел мне организовать группу психологической поддержки — мы всю ночь готовили чай, снимали напряжение и даже выпускали «боевой листок», где писали, сколько часов осталось до спектакля и как продвигается работа.

Люся Крылова — Белоснежка под утро еле стояла на ногах. Но спектакль вышел, и это было абсолютное актерское счастье. Кстати, Людмила Крылова — потрясающая ансамблевая актриса и изумительный партнер. Я играю с ней в спектакле «Крутой маршрут». Но недавно она сломала обе руки — упала, когда бежала на юбилей к Игорю Кваше. Сейчас ее роль играет другая актриса, очень хорошая, и неплохо эту роль играет. Но я раньше даже и не думала, что один человек выпадает из ансамбля, и вот так нарушается атмосфера. Наши актеры иногда делали свои образы глубже и богаче, чем у автора. Люся Крылова играла такую звонкую романтичную коммунистку. Она так трогательно выкрикивала: «Мне партия все дала, и даже Ваню моего дала!». А молодая актриса не совсем понимает, о чем ее героиня говорит, и получается плоско и грубовато.

Самая первая роль была у меня очень маленькая. Таисия Николаевна в спектакле «В поисках радости». В «Голом короле», я играла придворную даму, которая закрывала героев, когда они целовались. Одна из очень любимых ролей — Людмила в «Матросской тишине» по пьесе Александра Галича. Это поэтесса, очень смешная и нелепая, влюбленная в героя. Спектакль был изумительный. Потрясающе Евстигнеев играл старого Шварца, а молодого Шварца играл Игорь Кваша. Сначала репетировала Татьяна Самойлова, но вскоре ушла из театра. У нас тогда не было своего помещения, играли мы в здании филиала МХАТа, в их выходной день, в понедельник. К ним тогда мало ходили, а по понедельникам был настоящий аншлаг.

Пьесу запретили. Такой был советский спектакль, такой романтический, гражданственный, а его запретили! Из-за того, что два главных героя были евреями, нам его не разрешили играть на сцене МХАТа.

Так неправильно! Спектакль был изумительный.

Мы решили его отстаивать, написали письмо. Нас позвали в горком партии. Ефремов взял и меня на эту встречу как самую ответственную. Пошли Ефремов, Табаков, Щербаков и я. Но ничего не получилось.

Часто, когда возникали проблемы, ходили все скопом. У меня память очень хорошая, я знала много цитат из Ленина. «Что делать?», например, очень хорошо знала. И если что, я сыпала цитатами. А эти партийные деятели все были малообразованными. И часто доводилось ставить их в тупик.

Потом я вошла в спектакль «Вечно живые», который когда-то так меня потряс. Я стала играть Анну Михайловну. Ефремов очень волновался. Роль возрастная, сначала я ею была не очень довольна. Но потом она тоже стала одной из моих любимых.

Я — характерная актриса. Характерный актер обязан, должен уметь играть возрастные роли. А мы тогда все были молодые, не было пожилых актрис. Как только я показала, что могу это играть, у меня это получается, мне стали давать все больше именно такие роли. И это было очень грустно.

Моя мама переживала жутко. Она говорила, что я сейчас уже вижу, какая ты будешь старая. И она водила своих подруг только на «Голого короля», где я в красивом платье играла одну из фрейлин. Фрейлины выходили, маршируя, и мама показывала соседке: «Вот моя дочка, самая красивая!».

Для меня театр «Современник» был и остается тем идеалом, о котором я мечтала в своей юности. Какие бы роли я здесь ни играла — большие, маленькие. Я ведь из «уходящей натуры», по-прежнему верю в старые идеалы.

Я никогда не страдала, когда играла маленькие роли. И это мое счастье. Я понимала: значит, я заслужила это, значит, я могу вот это сыграть, значит, должна сыграть это хорошо. И мои маленькие роли всегда замечали, отмечали в газетах. Это было не пустое место. У меня было очень много ярких ролей в «Современнике» — что-то около пятидесяти.

Вот, например, мне ужасно нравился спектакль «Валентин и Валентина» — первая работа с режиссером Валерием Фокиным. Мне было сорок лет, а я играла семидесятилетнюю бабушку без грима, в парике и в очках.

Вообще, мне ее играть не давали. Я хотела, а мне не давали. Мою роль должна была играть Половикова, актриса Театра Маяковского, мать Валентины Серовой. Ее пригласили, и она начала репетировать. Но очень часто, когда к нам приходил актер из другого театра, происходило несочетание: другая школа, другой стиль. Мне сказали, что я пробуюсь и репетирую безо всяких гарантий. И только через месяц мне дали играть.

Меня все время пробовали. Даже на «Эшелоне». Я не хотела играть эту роль. Я считала, что она написана для Волчек. Она сказала мне: хорошо, ты месяц пробуешься. Я один день пробовалась. А на второй роль как будто бы на меня легла.

И еще я очень любила спектакль «Аккомпаниатор». Моим партнером был замечательный Валентин Гафт. Такой страстный, такой горячий актер, с ним очень интересно схватиться на сцене. Но у меня случилось несчастье с ногой. Я и сейчас не могу наступить на ногу. И спектакль перестали играть, даже никто не ввелся на эту роль. Я соскочила с репертуара и теперь играю только спектакль «Крутой маршрут». Мне надо принять четыре обезболивающих, пока я не дойду до своего места на сцене, когда дойду, я уже кум королю и могу играть.

Конечно, я безумно счастливый человек, потому что у меня есть свой театр.

Когда я была депутатом (меня Галя Волчек когда-то вместо себя направила на эту работу, потому что считала, что я много чего полезного могу сделать), я предложила использовать конференц-зал в одном из жилых домов для семейного театра. В рабочие дни здесь проходили какие-то мероприятия, а по субботам и воскресеньем зал пустовал. Меня поддержали, и театр получился. Это Детский музыкальный театр «Экспромт». Но у нас есть спектакли и для взрослых. Артистам же хочется играть не только ежиков. Актеры театра — почти все мои ученики, есть еще и выпускники ГИТИСа, ученики Розетты Немчинской. Все драматические актеры у нас поют, танцуют.

Я поменяла квартиру и живу теперь на одной лестничной площадке со своим театром. У меня на кухне после спектакля собираются актеры, студенты, просто зрители заходят. Что-то всегда обсуждается, репетируется...

Фото предоставлены театром «Современник»

Фотогалерея