Красноярские театральные горки/ Красноярский краевой фестиваль "Театральная весна"

Выпуск № 10-140/2011, Фестивали

Нет, не прав Гришковец, иронизирующий над теми, кто любит смотреть из окна поезда: дескать, все одно и то же километр за километром. Нет более разных берез, чем роскошные, раскидистые дерева под Красноярском, и напряженные, утончившиеся в стремлении к небу и свету, осторожные норильские березки. Нет и двух одинаковых театров на этой огромной территории - будто бы создавались они и жили не то что в разных городах - в разных галактиках.

Красноярский край - второй по величине в России после Республики Саха (и второй с конца после нее же по населению - между человеческими поселениями огромные необжитые территории). Здесь есть городки (с театрами!), до которых поездом не доедешь, только на машине через тайгу. А до Норильска - только самолетом можно долететь. К слову, заполярный город - бывшая каторга - для жизни человеческой мало приспособлен, и сияющий огнями театр среди промерзших блочных уродов - жилых домов нежилого вида - кажется нереальным.

Напротив, респектабельный, чистый, неторопливый, украшенный огнями Красноярск - поистине город столичный, в трех его театрах за время фестивальных просмотров все спектакли шли при аншлагах - при том, что для зрителей это были обычные репертуарные постановки, ведь первый этап краевого фестиваля «Театральная весна» - рабочий, критики смотрят сплошняком чуть ли не все премьеры сезона, отбирая по одной для торжественного награждения лауреатов, собственно для итогового фестивального показа, праздника уже на публике.

Один из старейших в России, Красноярский театр им. А.С.Пушкина располагается в роскошном старинном здании и обладает театральной аурой. Здесь празднично и нарядно, публика доброжелательна и готова не только получать удовольствие, но и решать сложные эстетические задачи. Хотя сгорела экспериментальная сцена, располагавшаяся в другом здании, пушкинцы во главе с режиссером Олегом Рыбкиным продолжают фестиваль новой пьесы ДНК, осуществляют читки, которые потом становятся спектаклями - и у них есть свой, молодой зритель.

Трудность работы жюри заключалась не только в многочисленных переездах из города в город, в просмотре спектаклей буквально с колес, в чудовищном недосыпе, дискомфорте и перегрузе. Еще и в том, что многие спектакли приходилось смотреть в записи, увы, часто неважного (а иногда отвратительного) качества. Поставив перед критиками невозможную задачу - за малый срок посмотреть все премьеры сезона во всех театрах, организаторы заведомо обрекли некоторые постановки на проигрыш. Не смогли мы по достоинству оценить и экспериментальные спектакли Пушкинского театра «Места и воспоминания» Минору Бэцуяку (режиссер Олег Рыбкин) и «Самый легкий способ курить» Михаила Дурненкова (Егор Чернышов) - идущие на крошечной площадке, использующие проходы между зрительскими креслами как игровую зону, спектакли не выдержали записи, потеряли смыслы, атмосферу. Хотя было видно, как нестандартно режиссеры осваивали современные тексты, как актеры искали интонацию.

А вот два спектакля, сыгранные вживую на большой сцене, показались чрезвычайно интересными.

«Дом, где разбиваются сердца» Бернарда Шоу в постановке Олега Рыбкина - спектакль почти безукоризненный. В нем сочетается театральное «мясо» и метафоричность, динамика развития и точно обозначенные узлы конфликтов, в актерском существовании - абсолютно органичная остраняющая ирония и тонкость психологизма, объемность реального присутствия и налет сюрного сна. Художник Игорь Капитанов создал дом-призрак, остов корабля (то ли недостроенного, то ли - скорее всего - давно умершего: его белые ребра напоминают скелет промытых дождями доисторических животных. Режиссер заставил актеров обжить это многоярусное условное пространство, как только может быть обжит ненавидимый, но не отпускающий дом, где разбиваются сердца, рушатся надежды, однако жизненная сила его обитателей (а не безвольность) заставляет их, забыв на миг, что мир рушится, страстно предаваться пиру во время чумы. Здесь все амбивалентно: капитан Шотовер (Валерий Дьяконов) - угрюмый мизантроп и кряжистый жизнелюбец, самый свободный в несвободе глава семейства, ни во что не ставящий кровные узы, найдя родственную душу, превращается из старика в юношу, не теряя самоиронии; мускулистый герой-любовник и романтический донжуан Гектор Хешебай (Яков Алленов) осознает свое ничтожество, упивается пошлостью ситуации, но в ничтожестве обнаруживает человечность; отвратительный делец Альфред Менген (Виктор Лосьянов), напоминающий бесноватого Гитлера, признавшись в эфемерности своего богатства, становится голым человеком на голой земле; железная красавица Гессиона (Елена Привалихина), теряя мужа, проявляет мягкую женственность; вернувшаяся в родной дом ослепительная звезда Ариадна (Ирина Иванова) перед лицом апокалипсиса обретает стоический покой; прелестная Элли (Екатерина Мешанина) из самостоятельно мыслящего бесстрашного человечка превращается в романтическую дуру, хищную щучку, чтобы за вовсе не напускным цинизмом открыть чистоту души, ранимость и вновь - решимость жить. Актеры существуют в стильном единстве, намеренно нарушаемом Музыковедом, гостьей из филармонии (Наталья Горячева). Это персонаж, придуманный создателями спектакля, комментирующий музыку, звучащую в нем. Нелепая в своем академизме лекторша, забредшая в чужую среду, каждым своим комически суперреальным появлением в жанре «Встречи с прекрасным», напоминает: это всего лишь театр, жизнь - шире, больше театра, впрочем... быть может, театр более естествен, чем такая наша жизнь?

«Старший сын» А.Вампилова, поставленный тем же О.Рыбкиным, - это цирк, в котором сентенция «Все люди - братья» освоена и передана буквально. Поначалу кажется, что режиссеру пьеса не близка, и он работает на преодоление материала. В красочном, пестром мире райских дерев и скворечников, созданном Игорем Капитановым и Фагилей Сельской (она же - автор элегантных костюмов к «Дому, где разбиваются сердца»), герои, за исключением печального и мудрого Сарафанова (Алексей Исаченко) и перековываемого циника Бусыгина (Сергей Даниленко), раздваиваются. Две Макарских, две Нины, два Сильвы, два Васеньки... Поначалу зрители обескуражены превращениями, у них рябит в глазах. Потом становится интересно наблюдать, как отличаются актеры, составляющие пару, как по-разному относятся их персонажи к происходящему. Лучшие моменты этого представления - когда между ними возникают отношения «на стыках», при передаче эстафетной палочки. Понятно, что в финале все сливаются в одном оркестре многообразия жизни. Чего, конечно же, быть в реальности не может. Любопытно, что эти две пьесы были поставлены Рыбкиным в одном сезоне - занятно, что он (на первый взгляд) как будто отказывает им в общности, ставит их в противоположной стилистике, травестируя вампиловский текст, снимая серьезность той же темы - гибели дома настоящего, любовного, ненормального (с точки зрения обывателей). Вдумаешься: да ведь такой дом сегодня может сохраниться и вправду только как цирк.

Юный по сравнению с Пушкинским, Красноярский ТЮЗ (ему нет и 50 лет) долго лихорадило после пожара, сделавшего театр бездомным, но он сумел быстро обжить фактически заново отстроенное здание, уютное, не страдающее гигантоманией казенных построек 70-х годов, предназначенных прежде для партконференций, а потом - для театральных представлений. Здесь все красиво, чисто, по-человечески. При дельном директоре Константине Каримове жизнь недавних скитальцев вроде бы наладилась. И с художественным качеством многое изменилось - постановки приглашенного Тимура Насирова «Собаки-якудза» и «Д'Артаньян» стали в городе хитами - это спектакли-обращения, осмысленные, ладные, драйвовые, сделанные со знанием профессии, чувством современного театрального языка и психологии современного зрителя. Во время фестиваля заканчивал репетировать собственную инсценировку романа «Географ глобус пропил» Борис Цейтлин. А ведь еще три года назад я видела на фестивалях актерски слабые, режиссерски эклектичные спектакли ТЮЗа, хотя, справедливости ради нельзя не сказать: в них была выдумка, были запомнившиеся актерские работы. Сейчас у театра нет главрежа. Сторговать достойную и подходящую невесту непросто. От этого будет зависеть дальнейшее движение легендарного ТЮЗа, в котором когда-то работали Опорков, Малеванная, Гинкас, Яновская, Попов, Каневский...

Среди спектаклей, представленных на «Театральной весне», были две обаятельные работы малой формы. Скромные «А зори здесь тихие...» Бориса Васильева в постановке Аллы Васильевой - почти литературный театр, в котором актрисы Вероника Трубникова, Светлана Шикунова, Светлана Киктева, Юлия Наумова и Екатерина Кузюкова не столько играли погибающих девчонок-зенитчиц, сколько рассказывали про них, точно передавая дух времени (в чем им деликатно и уместно помогала музыка, подобранная режиссером и Евгенией Терехиной). Несколько табуреток, патефон, гармошка, палки-слеги да владение словом, уважение к нему - и многажды инсценированная повесть задышала, забрала внимание зала, вызвав чистые слезы в финале. А молодой старшина Анатолия Кобелькова, простоватый, но скорее сельский интеллигент, чем работяга, оказался и вовсе необычным в галерее многочисленных театральных Васковых. «Калека с острова Инишмаан» Макдонаха родился из актерской работы, завершенной режиссером-дебютантом Артемом Тимохиным. Это спектакль-поиск, в котором разным актерам роли удались в разной степени, но команда нашла и сумела передать главное в Макдонахе: как конкретные люди вечно дикого ирландского острова, люди, живущие в конкретном месте и в конкретное время, становятся фигурами мифологическими, как за бытовыми, порой жестокими, порой забавными сценами, за черным юмором открывается бездна сакрального ужаса и как она отступает перед не формулируемым, не воспитанным, не привнесенным с цивилизацией, а извечным милосердием. Это удалось, в первую очередь, потому что пристально, внимательно, с желанием искали. Во вторую - за счет сценографии (Елена Соколова) и музыки (Евгения Терехина). Заднюю часть маленькой сценки занимает темная «гора», образованная тканью, наброшенной на какой-то каркас. Над ней - галерейка, где время от времени возникают в пятне света те или иные актеры, поющие какие-то вольные дикие мелодии и аккомпанирующие себе на разных инструментах. В финале, естественно, звучит оркестр. И это хоть и предсказуемо, но получилось очень здорово. Все актеры точнехонько поют Макдонаха. Что касается игры, кому-то мешает психологизм, желание своих героев оправдать, замотивировать их реактивные поступки. Наиболее макдонаховскими вышли, на мой взгляд, тетки Эйлин у Светланы Шикуновой и Кейт у Светланы Киктевой, Малыш Бобби у Саввы Ревича, Джоннипатинмайк у Дениса Зыкова и его Мамаша у Максима Бутивченко. У Билли Сергея Тисленко есть очень верная нездешность, но он слишком умный и правильный, изначально «некалечный». Видимо выделяющимся, а потому притягивающим всех, его и хотели сделать (но переусердствовали). В доме у теток есть забавное кресло на колесиках, сконструированное из подручных материалов - ржавой спинки металлической кровати, матраса, каких-то прутьев-прилад. Завсегдатаи магазинчика стараются присесть в это кресло, которое явно смастерил (или во всяком случае придумал) Билли. Если бы все актеры играли, как это кресло!

На большой сцене ТЮЗ показал неувядающую «Тетушку Чарлея» Брэндона Томаса, крепко поставленную Сергеем Алдониным (Москва), весело и легко сыгранную актерами ТЮЗа и приглашенным из Пушкинского театра на роль Бабса темпераментным и юморным Андреем Киндяковым. Эту пьесу чаще всего (и не без оснований) играют как комедию положений. В этом смысле постановка вполне удалась, хотя некоторые неувязки и возникли в связи с переносом действия в начало 60-х ХХ века. Зато это позволило прекрасно поющим актерам исполнить битловские шлягеры под электрогитары. Это получилось.

«Ромео и Джульетту» Шекспира (перевод Б.Пастернака) Андрей Максимов (Петербург) ставил, по-видимому, как спектакль о войне. Тема сразу же задается сценографией (Елена Орлова): лестницы, фуры с угрожающими конструкциями, напоминающими стенобитные машины, с площадками наверху (как вам такой балкон Джульетты?), ящики, в каких перевозят археологические находки и останки (чем не усыпальница?), ядра, перекатывающиеся по сцене, а одно - как маятник нарезает безжалостные полукружья наверху. Все - из дерева, все - в коричнево-серых тонах. Это мужская история, сразу задается безжалостная динамика, взрывоопасная атмосфера. Хороша первая сцена слуг, эффектно появление экстремиста Тибальта (Вячеслав Ферапонтов) из зрительного зала. Увы. Чем дальше, тем больше каши во рту у артистов, а без молниеносного диалога тема войны зажевывается. Вообще в этом спектакле, как ни в каком другом, стали очевидны проблемы со сценречью, вызывающие общий зажим (это случилось с Тибальтом в дальнейшем). Не все владеют стихом (кто-то совсем не владеет), а значит, рушится общий темпоритм. Недостаточно четко разведены массовые сцены, нет пластической красоты в поединках, драках (а ведь могут - в «Собаках-якудза» драки великолепны). Слишком мягкотел Меркуцио (Алексей Бураков) - понятно, что акцент сделан на том, что он поэт, а не воин, но вялость распространяется и на его остроты. А вот Бенволио (Максим Бутивченко) хорош - настоящий друг Ромео, готовый в бой. Так и ковыляет интересно задуманный спектакль: удачный выход, терпимый диалог, провальный эпизод, снова удачный ход, остроумно решенная сцена... Сеньор Капулетти Саввы Ревича - вот настоящий хозяин Вероны, жестокий, умный, с пронзительным взглядом, порой приобретающим иезуитскую нежность, с железной рукой. Интонации - от опасной вкрадчивости до жалящего свиста. Упруг, ритмичен, как мастерский наездник. Пусть пока он вынужден покориться рассудительному, но уже старому Князю (Алексей Ушаков), время которого уходит, но старший Монтекки (Баград Мкртычьян) - ему не соперник. А вот младший... чем-то похож на него, Капулетти. Быть может, потому он выделяет Ромео, не позволяет расправиться с ним, узнанным на балу. Сложись обстоятельства иначе, не дай он уже слово Парису (Александр Мишин играет его благородным, более старшим, чем принято, а потому уравновешенным, но истинно любящим Джульетту)... возможно брак дочери с юношей из клана противников не вызвал бы у него протеста.

Но пора поговорить о главных героях, не будь которых, не было бы и истории - пусть про войну, но все же про любовь. Молодой актер Алексей Алексеев играет юношу ясного, чистого, цельного, не воина, но и не философа, хотя он, несомненно, умен. Это натура затаенно страстная и многообразная. Про таких при первом же их появлении говорят: талантлив, хотя никаких проявлений конкретного таланта к чему-либо еще не видно. Он может стать и воином, причем великим, и политиком, причем успешным, и поэтом. Любовь явилась к нему и повела по последнему пути. Добавим, что актер умеет играть любовь, говорить стихами, прекрасно владеет голосом, музыкален, пластичен, энергиен. Можно было бы сказать, что его ждет большое будущее, но точнее так: у него есть настоящее, его Свен в «Собаках Якудза» и Д'Артаньян для кого-то из юных зрителей стали кумирами, благодаря им этот кто-то превратился в театрала. Джульетта Анны Киреевой - очаровательное дитя, хорошенькая крошка. Актриса то рвет строку, говорит сбивчиво, преодолевая детское оцепенение, то замедленно, плавно выпевает слова, будто боясь потерять нащупываемый смысл. Будто проснулась и не вполне понимает, что случилось там, во сне, что - в реальности. Главное чувство, ею переживаемое, - удивление. Огромное удивление перед любовью, перед жизнью, перед необходимостью борьбы. Способна ли такая девочка выбрать страшные испытания, идти за любовь на смерть? Иногда вдруг кажется, что да. Но более потому, что заряжена энергией партнера.

Красноярский театр кукол показал чудовищную, начиная с невразумительной инсценировки, «Дюймовочку» - лучше бы таких спектаклей никогда не видеть ни детям, ни критикам. После этого неожиданным праздником оказались три превосходных (каждый по-своему) спектакля.

«Сага о Лире» по мотивам трагедии Шекспира в постановке Бориса Саламчева - моноспектакль, в котором царит Владимир Ясинский. Он и зазывала, начинающий площадное представление, и ведущий, который продолжает шутить с залом, общается с девушкой, сидящей за пультом, комментирует сюжет, который предстоит разыграть. Он и рассказчик истории, и музыкант, задающий нужную тему на разных инструментах (ксилофон, барабан, дудочка, флейта), чтобы ее подхватила фонограмма, и кукловод, играющий за всех. В центре площадки маленький круг, над ним закреплены большие куклы в роскошных старинных нарядах. Блестящие ткани, ниспадая до пола, создают подобие ширмы и занавеса, внизу, в их обрамлении, разыгрываются сцены уже спустившегося с высоты престола Лира. Ясинский приводит в движение круг, нажимая на педаль ногой. Другая педаль запускает оркестр. Уже эти простые, казалось бы, приемы рождают театральную радость. Актер-искусник меняет планы и свои отношения с куклами. То он прячется за их одеждами, и куклы оказываются единственно главными героями - статичные, они лишь чуть наклоняют головы, но как разнообразны движения их говорящих ладоней! Слева на экране возникают видеопроекции: то карта королевства, то прыгающая по пустоши ворона, то кораблик, плывущий по морю - наверное, увозящий Корделию во Францию. Вот актер выходит с куклой Лира вперед, разговаривает с ней, заботливо поправляет корону на голове. То говорит с дочерьми от имени Лира - лицом к лицу. То меняет кукол на больших по размеру - теперь дочери Лира потеряли пластику ладоней и лишь монотонно двигают согнутыми в локтях руками вверх-вниз. Закрепив Лира на круге, актер работает его руками, скрывшись сзади и опустив на лицо капюшон, устранившись, дав волю страдающей кукле. Следишь за всеми этими преображениями не отрываясь. Эх, прорядить бы сюжет спектакля, дать зрителям более развернутую программку-подсказку, чтоб не путались, усилить импровизационные моменты, чтобы актер больше комментировал происходящее!

Умилительный «Золотой цыпленок» В.Орлова, поставленный Сергеем Иванниковым (Абакан) по тому же принципу, что его же «Соседи» (о которых много писали, в том числе и «СБ, 10») и мастерски сыгранный красноярскими артистами, - прямо-таки образец сказки для маленьких и взрослых, доброй, умной, понятной, изобретательно и талантливо воплощенной. Хотя ощущение повтора все же есть.

А «Тедди» - редчайший случай захватывающего спектакля для подростков, язык которого не кажется им фальшивым заигрыванием. Да и взрослым интересно! Александр Хромов - «свой» драматург, он работает в театре кукол звукооператором и дело свое знает превосходно. Обычно пробы пера работников театра сводятся в лучшем случае к прикладной, обслуживающей конкретные цели драматургии. А в худшем... об этом см. выше («Дюймовочка»). Здесь другая история. Очень интересная и перспективная. Недаром режиссер Дмитрий Вихрецкий поставил эту пьесу не только в Красноярске, но и у себя, в Кемерове. Жанр - «игра в стиле киберпанк». Вариации сюжета встречаются в фантастике, но в пьесе все так динамично, спрессовано, так закручено, так сценично, что получился настоящий театральный экшн - хочется знать, что же дальше, невозможно предугадать события. Боишься, сопереживаешь, радуешься. Парнишка-хакер (в великолепном исполнении приглашенного из Пушкинского театра Максима Сарпова - он, как и все исполнители людей, играет в живом плане) покупает своей девушке мишку-робота Тедди, чтобы не скучала. В мишку внедряется смертоносная вирусная программа, которая добивается для себя сначала огромного кукольного тела, а потом овладевает и телом самого хакера (тут актер пластически преображается в куклу). Во втором акте не все гладко, можно придираться к слишком уж сразу угрожающей кукле-великану мишки, к самодеятельному перформансу в антракте, но в целом значение этого проекта неоспоримо.

На фестивале есть номинация «Лучший спектакль для детей», и это не случайно. Спектаклей для маленьких мы увидели много. Амплитуда их качества скачет как показатели работы сердца инфарктника. Чудовищного брата-близнеца «Дюймовочки» мы увидели в Ачинске. Память даже не сохранила названия этого удручающего зрелища. Вполне приличная этническая сказка «Северное сияние» в Минусинске, хотя драматургия оставляет желать лучшего. Причины неудач в театре «Золотой ключик» Железногорска - слишком трепетное отношение к заказу. Муниципальный театр не получает средств на постановки, и деятельный директор А.В.Мандрыгина (в отсутствие главрежа) энергично ищет грантодателей. В результате деньги находятся, приглашаются действительно талантливые режиссеры. Но поставленная задача понимается как-то уж слишком прямолинейно. Речь не о безумном «Побеге из зоопарка», где учат правилам дорожного движения на примере пингвинов, не знающих, как переходить улицу. Но вот Эрдэни Жалцанов, талантливый режиссер из Улан-Удэ, обладатель «Золотой Маски» за мудрый, одухотворенный спектакль «Под вечным светом Кумалана», поставил монструозное «Возвращение» - алогичную, невнятную, антихудожественную «притчу», которая начинается с заклинания на тему «все состоит из атомов, атом - добрый», а продолжается картинами ядерного апокалипсиса. В сценарии, придуманном режиссером, все перепуталось: наукообразные поучительные рассуждения, буддийская история про то, что все - тщета; в сценографии рядом символ атома - пульсирующий земной шар с какими-то ответвлениями-рукавами и символ восточной мудрости - дракон. Причем сама история, разыгранная в куклах, про человека, который оказался на чужой планете и прожил там жизнь, закончившуюся гибелью мира, чтобы снова оказаться в родном доме, как ни в чем не бывало, - и придумана, и сыграна убедительно, профессионально. Зачем нужно было городить «атомный» огород вокруг нее? Да потому что спонсировал постановку «Росатом», перед которым сочли нужным раскланяться. А вот в Каннском театре поставили мюзикл «Мэри Поппинс» Максима Дунаевского с поразительным чувством жанра. Провели кастинг и набрали талантливых детей, соблазнили интересной работой классного музыканта, который на каждый спектакль приезжает из Красноярска, добыли деньги, чтобы пригласить современно мыслящего режиссера - Романа Феодори (главреж Барнаульской драмы), чтобы купить аппаратуру, радиомикрофоны. Пусть спектакль небезупречен, но получилось главное - сказочное шоу с живой энергетикой. Потому что все по-настоящему, все увлечены.

Каннский театр - пример того, как пришедший на руководство лидер совершает переворот в умах, а за этим следует коренное изменение всего: отношения к работе, репертуара, внимания к театру публики и властей. Владимир Мясников - играющий тренер, то бишь директор, бывший раньше актером, потом бизнесменом, и вот вернувшийся в театр в новом качестве. Бывших актеров все-таки не бывает, и в «Отелло», на которого замахнулись в Канске, он сыграл ревнивого мавра. Спектакль крепко поставил тот же Р.Феодори, что-то позаимствовав у своего мастера по ЛГИТМиКу Геннадия Тростянецкого (масочная массовка как активно действующая сила, театр теней), что-то - у Някрошюса (сцена объяснения Отелло с Дездемоной превращена в экспрессивный танец, предвосхищающий убийство). Так или иначе - зрители ломятся на этот динамичный, жесткий и красивый спектакль. В нем очень хороши и нежный доверчивый Отелло, и грациозная, чистая сердцем Дездемона - Екатерина Соколова, и кукловод, искуситель и испытатель человеческих душ Яго - харизматичный красавец Андрей Пашнин, который немного даже печалится, что все оказалось так предсказуемо просто. Соколова и Пашнин приглашены из Пушкинского театра. Но хороши и местные силы, например, неожиданно молодой Кассио - дебютант Максим Фадин. Очень выразительна декорация Даниила Ахмедова - дощатая палуба-помост слева глубоко вдается в зал, над ней зловеще вращается мачта, герои появляются из люков, как куклы по велению Карабаса. Да, такой ударный, событийный спектакль не мог не всколыхнуть Канск. Он и в любом столичном городе привлек бы к себе внимание.

А вот в Ачинском театре - репертуар контрастов. Актеры, кажущиеся беспомощными, изображая благородных донов в «Даме-невидимке» (режиссер Олег Пермяков), органичны в «Пяти вечерах» (умная, подробная постановка ученицы С.Женовача Веры Потаповой) и в «Дяде Ване» - несколько избыточном, но ярком, запоминающемся, необычном спектакле главного режиссера театра Сергея Болдырева. В памяти остались подробности этих умных постановок, лица, глаза, интонации. Могучий, как разбойник, но надломленный Ильин - Юрий Батраков и мудрая сердцем, воплощающая какую-то скорбную, поруганную женственность Тамара - Лариса Колодина. В «Дяде Ване» - невероятный Иван Петрович Войницкий - Павел Семенихин, актер редкой внутренней подвижности, с глазами, полными боли, одинокий посреди мира, могущий доверить свои чувства только собаке (сцена с живой собакой - его единственным верным собеседником - удивительна, актер собаку переиграл!). И тут же - полная жизни Соня - Антонина Крупенникова, по-девически неуклюже грациозная, наполняющая все пространство вокруг себя счастьем любви. И режиссер оставляет ей надежду. Молодой, ребячливый Астров - Валерий Курченков нет-нет и кинет на нее заинтересованный взгляд. И кажется - он многое преувеличил относительно своей усталости и изработанности, и любовь свою к Елене Андреевне выдумал, и цинизм его во многом напускной. И - кто знает? - может быть, этим молодым, сильным, способным сильно любить и безмерно отчаиваться людям улыбнется счастье? Но только не дяде Ване...

Это очень достойные, хоть и разные спектакли. Очень личные, мужественные, безоглядные. Вот только зрители идут на них в Ачинске, по словам директора, не слишком охотно. И в репертуаре среди развлекалова они стоят особняком. Похоже, директор и режиссер не слишком довольны друг другом. А отдельные постановки, увы, не делают театра.

Замечательный Минусинский театр драмы - театр-дом, который долгие годы любовно обустраивают главный режиссер Алексей Песегов и его жена-соратница, художник Светлана Ламанова. Здесь все гармонично, и даже если спектакль ставится не из чисто художественных соображений, он все равно получается живым. Будь то не слишком убедительная пьеса «Вышел ангел из тумана» Петра Гладилина (которая, несомненно, нравится зрителям и в которой есть бенефисная роль для немолодой актрисы) или не свойственная стилистике этого театра комедия «Слуга двух господ» Гольдони. «Ангела» поставил Алексей Песегов, устранив дешевую сентиментальность и добившись психологического правдоподобия. Здесь хороша сценография Светланы Ламановой - по-настоящему уютный старый дом с окном-балконом, которое распахивается в иной, таинственный, запредельный мир. Это существование на грани сумели передать и Лариса Никитина, играющая главную героиню - бабушку, готовящуюся к смерти, и Сергей Быков - Гавриил, ангел-бомж (по-моему, блестящая работа). В «Слуге двух господ» (режиссер Марина Есенина) замечательна пара слуг. Игорь Фадеев играет Труффальдино точно в соответствии с первоначальным смыслом своей маски Арлекина - не как ловкого пройдоху, а как простака, только что попавшего в город из деревни и оказавшегося плутом поневоле. Смеральдина Елены Идиатуллиной не пышечка, напротив - худышка с острыми локотками, она постарше своего избранника, попрактичнее, поязвительнее. Но ее ловкость сочетается с женственной застенчивостью. Очаровательна мягкая Клариче - Светлана Черкашина, точно играет девушку, изображающую юношу, Дарья Савинова - Беатриче (кстати, хороша и ее внучка в «Ангеле»). И снова украшением спектакля становится Сергей Быков - Панталоне, точно существующий в образе, в юморе которого множество оттенков.

Ансамблевый «Саня, Ваня, Римас» Владимира Гуркина (режиссер А.Песегов) покорил музыкальностью, слаженностью, правдивостью настоящих, крупных чувств. Здесь замечательна не только статная, полная достоинства Александра - Галина Архипенкова, но и ее сестры Нюра - Наталья Котельникова (такая старшая горделивая сестра-мать, которая в ответе за всех, мать, хотя своих детей не имеет) и Софья - Нелли Клистюкова (сестра-жена, хотя у нее как раз дети родятся, потому и умирает без мужа - они и правда одна плоть). В этой пьесе есть трудные, опасные моменты, сыграть которые не всяким мастерам удается. Минусинцы со всеми справились.

Удался и «Старший сын» А.Вампилова режиссеру Тимуру Насирову. Все вроде бы просто по тексту, но так драматично, так неожиданно ново воспринимается. В условных декорациях (рамы окон висят в воздухе) актеры существуют очень проникновенно, естественно. Их переживания не иллюстрирует, но точно поддерживает свет и музыкальный ряд, буквально пошаговая, но ненавязчивая звуковая партитура, созданная режиссером. Сведенные случаем Сарафанов (Николай Кокконен) и Бусыгин (Денис Целуйко) оказываются на самом деле близкими, буквально похожими, как отец и сын, людьми, они постепенно притираются друг к другу, приоткрываются, дарят реальные воспоминания, становящиеся плотью жизни, и с удивлением открывают свою похожесть (замечательна подробная, тихая ночная сцена). В этом спектакле самая вампиловская из виденных мной Нина - Мария Архипенкова. Правильная и вздорная, легкая и заводная, строгая и смешливая. Безукоризненно проводят молодые актеры сцену признания в любви. Веришь, что они, как Ромео и Джульетта, полюбили друг друга с первого взгляда. И никуда уже не деться. Семья, разбросанная судьбой, воссоединилась. Если не все, то уж эти-то люди, действительно - братья.

В Заполярном норильском театре зрители отдыхают от тяжкой жизни и нечеловеческого труда. И театр делает для этого все возможное. Здесь приятно находиться, это праздник какой-то - блеск фойе, люстр, лестниц, буфет - все очень культурно. Пишу это без иронии, а с полным пониманием. И комедии в репертуаре этого театра должны быть не ради кассы, а ради поддержания жизни! Жаль только, что комедия положений «Шикарная свадьба» поставлена Сергеем Щипициным незамысловато и тяжеловато (а актеры-то хорошие!), а «Замок в Швеции» Франсуазы Саган в режиссуре Максима Кальсина не слишком отличается от упомянутой «Свадьбы». Оба режиссера молоды и известны серьезными работами. Почему в Норильске они попали в накатанную колею - остается только гадать. Схалтурили? Или почувствовали, что большего от них не требуется? И даже «Свадьба Кречинского» А.Сухово-Кобылина (не Колкера!) оказалась поставлена Александром Исаковым (известным музыкальным режиссером) как оперетта. В которой не поют. Поставлена мастеровито, полностью в соответствии с выбранным жанром. В котором все облегчено. Серьезен (в смысле качества работы и отношения к ней) один Сергей Ребрий - блестящий премьер театра, играющий Кречинского: циничного, прожженного, потрепанного жизнью, но виртуозного игрока и благородного человека (по рождению - и это навсегда). Замечательные женские образы создают актрисы во «Вдовьем пароходе» И.Грековой, постановке нынешнего главрежа театра Анатолия Кошелева. Особенно Галина Савина - Анфиса и Елена Кузьменко - заведующая Домом ребенка. Очень хорош молодой Денис Ганин в роли сына Анфисы (актер запоминается и в других постановках). Но в целом спектакль получился какой-то среднестатистический, режиссерского присутствия не обнаруживающий. Зрители на нем временами откровенно скучали, и не вижу в том их вины. А самым ярким впечатлением стал в Норильске спектакль «Оркестр «Титаник» режиссера-дебютанта Тимура Файрузова по абсурдистской пьесе Христо Бойчева (подробно о нем читайте в «СБ, 10» № 10-130/2010). Вот тебе и комедия. И зрители, говорят, ходят. Где логика?

Крутой получился маршрут по Красноярскому краю. Какие-то прямо-таки американские театральные горки. Точнее - красноярские. Гонки с препятствиями. Но - незабываемо. Стоило потерпеть холод разбитого микроавтобуса, трехчасовой сон вповалку в гостиничном номере между спектаклями, умывание в театральном туалете пока зрители не пришли... Оно того стоило.

Фото предоставлены театрами

Фотогалерея