К 70-летию со дня рождения режиссера Анатолия Иванова

Выпуск № 1-141/2011, Вспоминая

К 70-летию со дня рождения режиссера Анатолия Иванова
Он из поколения, родившегося во время страшной и кровавой войны, навязанной нам «цивилизованной» Европой и унесшей десятки миллионов жизней; из поколения, созидающего Великую страну, науку и культуру; покоряющего космос и открывающего вновь и вновь с помощью искусства внутренний (космический) мир человека; из времени великих целей, свершений и побед. Он и сам, конечно же, победитель, создатель уникального культурного пространства, удивительного театра, радующего нас светом и добром, благородством души и неравнодушным сердцем.
Свою жизнь со сценой Анатолий Васильевич ИВАНОВ связал в юности, став актером Вышневолоцкого драматического театра. Потом была служба в армии, учеба в столичном ГИТИСе на курсе Анатолия Эфроса. В 1969 году Иванов стал режиссером. Все последующие годы он настойчиво и последовательно воплощал в работе принципы своего выдающегося учителя. Выбранный молодым постановщиком путь оказался нелегким, ибо был чужд тщеславия, эпатажа и конъюнктуры. Но именно он привел режиссера к вершинам профессионального мастерства, к спектаклям, снискавшим признание и любовь зрителей.
Перед тем, как возглавить Воронежский Кольцовский театр, Анатолий Иванов почти двадцать лет ставил спектакли в возглавляемых им театральных коллективах Тамбова и Пензы, руководил театром на Сахалине. Проявил он себя там как художник, склонный к исследованию человеческой души и ее тончайших переживаний, как постановщик, тяготеющий к театру психологическому, исповедальному, в какой-то степени противостоящему театру модных и острых форм - изощренных и претенциозных. Ложная многозначительность, заносчивость и позерство всегда претили Анатолию Иванову, как и его легендарному наставнику. В постановках Иванова «форма» никогда не доминировала над «содержанием» того или иного произведения, исследуемого режиссером. Внешние атрибуты - декорации, костюмы, музыка, свет, пластические проявления актеров, как правило, находились в гармоничном единении, помогавшем постановщику раскрыть суть пьесы, сверхзадачу автора и характеры персонажей.
Первые же опыты Анатолия Иванова на воронежской сцене стали событиями культурной жизни города, оказались участниками и лауреатами отечественных и международных фестивалей и премий. Спектакли второй половины 80-х годов: «Женитьба», «Уроки музыки», «Самоубийца», «Все в саду» - вызывали радостное удивление зрителей и маститых критиков, заговоривших об Иванове как об одном из талантливейших режиссеров России. Постановки воронежцев снимало Центральное телевидение, записывало радио, а комментарии к ним охотно публиковали авторитетные газеты и журналы. В многочисленных восторженных статьях запомнились наиболее показательные слова: «Мужество воронежцев в том, что в своих спектаклях они не боятся показаться старомодными и традиционными. Для них традиция жизни в образе - первооснова искусства сцены, а подлинный авангард - в опыте и заветах Станиславского и Немировича-Данченко. В наши времена, когда театр - увы! - все больше и больше утрачивает интерес к человеческой личности, к подробностям существования, к потаенным движениям Души, такая позиция, право же, требует мужества... Спектакли Иванова изысканны и вдохновенны. В них нет примет русского провинциального быта и тем более - провинциальной театральности. Это спектакли столичные по выделке своей и европейские по той печати всеобщности, которая лежит на них...»
Подобные отзывы сопровождали и последующие спектакли Анатолия Иванова 90-х годов: «Коломба», «Любовь по переписке», «Безотцовщина», «Иллюзии», «Там же, тогда же», «Ретро», «Волки и овцы», «Бег», «Бесприданница», «Театральный романс», «Женитьба Фигаро», «Канары - это в Испании, мама!..» (по пьесе Птушкиной «Пока она умирала»)...
Обращаясь к основам режиссерской школы Анатолия Васильевича Иванова, невольно вспоминаешь о взглядах Эфроса последних лет - времени его работы на Таганке. В те годы мастера особенно раздражала всякая театральщина, всякая шумиха и показуха на сцене, так называемая «острота новых форм». Он через это давно прошел и оставил позади. Удерживая актеров на репетициях от внешних чрезмерностей - «фокусов и кривляний», Эфрос концентрировал внимание на виртуозности диалогов, на амплитудах монолога, подтексте... Сетовал, что избалованная публика стала ходить в театр для того, чтобы ее ошарашивали, возбуждали, эпатировали, а когда ожидаемого подарка она не получает, то уходит недовольная и брюзжащая о скуке. Фразу «Все искусства хороши, кроме скучного» режиссер считал пошлостью, уверяя, что скучно может быть только неразвитой душе, не желающей работать, напрягаться, затрачиваться.
Суждение одного из критиков об эфросовском «Мизантропе», в котором говорилось, что «театр ничего пьесе Мольера не добавил», Эфрос отнес к комплиментам. Он заявил: «В отсутствии театра и есть настоящий театр - высокий, изначальный, ориентированный на актера и автора».
Анатолий Эфрос убеждал артистов и учеников искать самую суть не только в написанных словах роли, а между и - дальше. Он говорил: «Главное уловить Смысл, а потом темп и легкость. Вот, в сущности, и весь мой метод!» Под смыслом он понимал не интригу, не фабулу, не примитивную логику, а высшую точку психофизического состояния человека, растянутую в сложную кривую эмоциональных перепадов... Во многих спектаклях Анатолия Иванова эти взгляды Эфроса находили живое и радостное воплощение.
В воронежском послужном списке режиссера Иванова более сорока постановок. Среди последних несомненных удач - «Вечно живые», «Ненормальная», «Зойкина квартира», «Вишневый сад», «Ревизор», «Безумная ночь, или Женитьба Пигдена», «Утиная охота»... К сожалению, новых спектаклей мастера мы больше не увидим. Сердце Анатолия Васильевича Иванова остановилось 28 июня 2009 года. Память же о нем сохраняется в его удивительных постановках, в сердцах благодарных зрителей, учеников и друзей.

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.