Наш путь/ О гастролях Качаловского театра (Казань) в Челябинске

Выпуск № 2-142/2011, Взгляд

Почти целый месяц в Челябинске был праздник: большие гастроли Казанского академического русского большого драматического театра им. В.И.Качалова. Праздник, потому что качаловцы так искренне, с таким мастерством и чувством профессии делают свое театральное дело, что публика, подуставшая от заезжих «халтур», получила, наконец, полноценное, чистое впечатление от театра.

Ни разу на спектаклях - а я посмотрела все, кроме одного - не возникло ощущения, что тебя обманули, недодали чего-то важного, за чем ты пришел в театр. Хотя каждая из работ достойна отдельного разговора, не с каждой трактовкой (качаловцы привезли, в основном, классику) можно согласиться, но интересно и живо было всегда!

Во время пресс-конференции художественный руководитель и директор театра Александр Славутский много говорил о театре-доме как о главной идее своего театра и своей выношенной театральной вере.

Что такое театр-дом?

Да-да, это тот самый русский репертуарный театр, в котором соблюдается единство традиций и новаторства, который достаточно современен, чтобы быть востребованным зрителем, и достаточно консервативен, чтобы удовлетворить национально и исторически обусловленный вкус.

И, самое главное, театр-дом - это семья для тех, кто служит в нем. То, что почти все (если вообще не все) спектакли в таком театре созданы одним режиссером (а в случае Качаловского театра и одним художником - Александром Патраковым), не плохо для коллектива и не является признаком некоей стагнации. Наоборот, театр-дом и жив во многом благодаря принципу «монолитного» подхода к делу, циркуляции собственной крови в его жилах.

Для гастролей в Челябинске казанцы выбрали спектакли «легкого» жанра. В основном, это были мюзиклы либо зажигательные музыкальные комедии.

Однако «легкий» жанр - вовсе не легкий. И во всех смыслах. Спектаклем, открывающим гастроли, стала «Пиковая дама» по повести Пушкина, а завершающим - «Роковые яйца» по Булгакову.

Не думаю, чтобы это было случайно: тема странной судьбы одного человека вырастает до грустной темы странной судьбы родины. В откровенных текстах Юрия Ряшенцева к мюзиклу В.Дашкевича по «Роковым яйцам» звучат страшные слова: «...спасать Россию от нее самой же». Последняя сцена спектакля, с упавшим замертво юродивым-пророком на пустой авансцене, тяжела. Это и про то, что «нет пророка...», и про пушкинского юродивого из «Бориса Годунова», который припечатывал: «Нельзя молиться за царя Ирода - Богородица не велит», и про интеллигенцию русскую, которую неизбежно ждет судьба убитого за правду юродивого или ученого Персикова, растерзанного за само открытие, хотя использовали его во зло совсем другие люди.

«Пиковую даму» челябинский зритель видел уже несколько лет назад, а премьера его состоялась во французском городе Марселе на фестивале русского искусства в 1999 г.

С самого начала спектакля не покидало ощущение, что это не совсем Пушкин: танец то ли колоды карт, то ли представителей «холодного света» Петербурга остро напомнил лермонтовский «Маскарад» и его атмосферу торжества интриги и пошлости. Ощущение только усиливали яркие и жаркие декорации и костюмы Патракова - душный бал, а не зимняя тайна. Танго Астора Пьяццоллы (на них выстроена вся музыкальная партитура спектакля) только добавляли пестроты и «знойности». Поначалу Пьяццоллу было вообще странно слышать, но потом режиссерская работа все-таки убедила, что в выбранной стилистике неожиданная музыка уместна. По сути дела, именно в них, в этих мелодиях другого столетия и другого мира, и заключалась основная конфликтная канва спектакля, потому как собственно в сюжете, правда, взятом без купюр и без чужих вкраплений у Пушкина, конфликт, на мой взгляд, выглядел не очень внятным.

Вообще за всей сценографической победительностью трагедия истории Германна оказалась стушеванной. Роль одного из самых странных героев русской литературы сыграл артист Илья Петров. Его Германн не похож на пушкинского героя внешне (у Германна в повести черные глаза и схожесть с Наполеоном) и, на мой взгляд, внутренне тоже. К великому сожалению, попытка показать рыжего сухопарого немца, несколько «деревянного», увенчалась успехом только с точки зрения формы, но не содержания. В истории Германна, помимо того, что он немец, есть совершенно иное: способность и неспособность испытывать «чувства добрые», одержимость и темные провалы, смешанные чувства к Лизе. Всего этого у Петрова не было. Не было и у исполнительницы роли Лизы - Ираиды Филипповой - того, что в Лизе быть должно: сдержанной скромности, в которой тихо бушует гроза, очаровательной прелести девушки XIX столетия, без коих образ воспитанницы старой графини совершенно бессмыслен.

В других спектаклях Петров и Филиппова были очень хороши: точный и острый в ролях полицейского и комиссара в «Трехгрошовой опере» и «Роковых яйцах» Илья Петров совершенно покорил своим «отрицательным» обаянием, заставив позабыть о его Германне, а Ираида Филиппова, органичная и смешная в роли студентки Лизы из «Великого комбинатора», оставила свежее, замечательное впечатление (по иронии, эта Лиза ей удалась гораздо больше пушкинской).

А в «Пиковой даме» не хватило мне и той таинственной, промозглой атмосферы старинного Петербурга, что сквозит в каждой пушкинской строчке, да и сами проявления мистического уж очень красочно «станцованы» в спектакле и даны в антураже массовых сцен, что тоже, по-моему, противоречит смыслам пушкинской повести...

Но было в спектакле то, что, кроме музыкально-художественной части, абсолютно восхитило и возвысило его. Это потрясающая игра актрисы Светланы Романовой. В образе старой Графини она представила такой уровень актерского мастерства, какой рождается только вместе с талантом актера, и откуда такое берется - Бог весть! Каждая черточка образа продумана и проиграна с большим чувством и глубинным знанием всех мотивов героини, всей ее прошлой жизни. Дребезжащий голос старой дамы, зовущий: «Л-и-и-и-за!» - заставляет содрогнуться не только воспитанницу, но и каждого зрителя в зале. Один штрих - и все ясно. Танец молодости, который на наших глазах превращается в шарканье ужасной старости, проделан актрисой так, что не понимаешь, как можно это показать без спецэффектов кинематографа!? А она показывает.

Очень хорошо был обыгран в тексте инсценировки эпиграф Пушкина, там где «собирались они часто... гнули от пятидесяти на сто». Этот, почему-то тревожный всегда текст, вложен режиссером А.Славутским в уста старой Графини, и тревога становится более ощутимой: Графиня бормочет его как пугающее заклинание.

Вообще, «Пиковая дама» по своей противоречивости и неоднозначности была, пожалуй, единственным спектаклем гастролей Качаловского театра, с которым у меня возникла острая полемика. Все другие спектакли были, на удивление, созвучны моим внутренним ощущениям от тех литературных произведений, которые легли в их основу.

Так, совершенно блестящим по своей бережности к материалу стал спектакль «Великий комбинатор» по «12 стульям» И.Ильфа и Е.Петрова. Долгое, но смешное и увлекательное четырехчасовое действо вместило в себя практически весь роман (за исключением некоторых мелких деталей). Режиссерская выдумка приятно изумляет своей точностью и в то же время неожиданностью (чего стоят только сцены с голым, с ног до головы укрытым пеной инженером Щукиным и кордебалетом шахматных любителей из «Нью-Васюков»)!

На спектаклях Славутского и Патракова всегда ждешь чуда. Того самого театрального, в лучшем смысле слова «детского», волшебства: как это будет сделано? как они это покажут? И ты не бываешь обманут в своих ожиданиях (впрочем, о честности этого театра я уже писала выше).

В спектакле «Роковые яйца» по сцене ползали огромные змеи, придуманные самим режиссером, и, несмотря на то, что ты видел перед собой явную бутафорию, чувство напряжения и ощущение триллера не покидали; в «Скрипаче на крыше» умершая бабушка Голды, как гоголевская ведьма, возникала под потолком, и у зрителя пробегал по спине холодок; в финале «Трехгрошовой оперы» последняя мелодия Курта Вайля, та, что всем знакома по аранжировке Луи Армстронга, вдруг ворвалась на сцену, затопив поистине театральной, игровой радостью зал; в «Квадратуре круга» красные флаги комсомольских мечтаний превратились в алые паруса Грина, и сердце сжалось от печального лиризма, которым замечательные режиссер и художник наполнили катаевскую комедию...

Отдельно хочется сказать о прекрасной слаженной труппе Качаловского театра и артистах, яркие индивидуальности которых в своем сочетании рисуют общую затейливую картину каждого спектакля. Избитое сравнение с персидским ковром напрашивается само собой, но что же делать, если это так?!

Я счастливый зритель: многих из актеров мне удалось видеть на их собственной родной сцене в Казани. Тем с большим волнением и интересом я смотрела их в «гастрольных» условиях. Работоспособность, самоотдача этой труппы велики: спектакли шли каждый день, причем почти во всех занята основная часть труппы, если не вся труппа. Да и спектакли-то сплошь с песнями и танцами. При таком графике, да еще и в чужих стенах трудно сохранять качество и бодрость, а они - сохраняли!

Светлана Романова - народная артистка России и Татарстана. Говорить о ней хочется в самых высоких степенях, потому что ее дар - сам по себе чудо! К сожалению, кроме роли старой Графини, в спектаклях, выбранных для гастролей, она выходила на сцену в небольших ролях (я же видела ее в Казани в ролях Раневской и Москалевой). Однако эти «небольшие» роли стали просто огромными, благодаря ей. Главной чертой мастерства Романовой является актерская смелость и безоглядность. Будучи красивой женщиной, актриса не боится в своих персонажах ни уродливости, ни старости, способна не только внешне показать, но и прожить судьбу на малюсеньком пространстве роли. Именно так - «прожить судьбу» - и сказала о Романовой заслуженная артистка России Лилия Корнилова из Челябинска, и я полностью согласна с ней.

Илья Славутский - продолжатель театральной династии (сын А.Славутского и С.Романовой). Заразительный, пластичный, музыкальный и редкий по нынешним временам артист, сочетающий в себе черты «характерного» актера и «героя». Его Бендер («Великий комбинатор»), Мэкки-Нож («Трехгрошовая опера»), Рокк («Роковые яйца»), Вася («Квадратура круга») и другие работы останутся надолго в памяти, как подарившие ту зрительскую радость, что является самым главным и нужным чувством после просмотра мюзикла или комедии. ...Когда еще звучит в ушах финальная мелодия и из всех актерских лиц вспоминается прежде всего лицо того героя, которого сыграл Славутский.

Михаил Галицкий - актер, способный в привычном открыть новое, полностью перевернуть твое представление о классическом герое. Его Тевье («Скрипач на крыше»), Воробьянинов («Великий комбинатор»), Персиков («Роковые яйца») поражают глубиной и неожиданностью трактовки. В Тевье Галицкого есть «героическое начало», он не только «старый» отец, но мужчина, муж, еще достаточно молодой и любящий, «старение» которого происходит под влиянием обстоятельств и утрат; Воробьянинов - не комический, странноватый тип, одержимый идеей найти бриллианты, а достаточно приземленный, даже расчетливый и беспринципный человек, в руках которого бритва как орудие преступления вполне логична; Персиков тоже отличается от классического воплощения образа профессора, витающего в облаках, его отгороженность от реального мира с помощью науки - осознанно избранный путь неучастия в общей «советской» жизни, а не следование врожденному характеру. Режиссер недаром, видимо, ставит артисту задачу соединить образ Персикова с образом Преображенского, цитаты из которого о разрухе звучат в спектакле. Сама актерская природа Галицкого располагает к такому соединению.

Нельзя не упомянуть еще несколько имен: тонкий и умный артист Марат Голубев, филигранно исполнивший роль Абрамчика в «Квадратуре круга», замечательные Надежда Ешкилева и Елена Ряшина - женские звездочки казанского театра... К сожалению, формат статьи не позволяет подробно говорить о каждом.

Не могу не отдать должное еще одному создателю спектаклей Качаловского театра - хореографу Сергею Сентябову. Пластика драматических артистов, благодаря ему, профессиональна. Они танцуют все и всё. И еще - у театра свой оркестр, и когда на «Трехгрошовой опере» весь вечер на сцене еще и живое музыкальное сопровождение, хочется сказать одно: «Браво!».

Пушкин, Катаев, Ильф и Петров, Брехт, Шолом-Алейхем, Булгаков спектакль «Американская шлюха...», который я, к сожалению, не увидела, но о котором мне с восторгом рассказывали коллеги... И во всех этих спектаклях бьющая через край любовь и боль за нашу дорогую, талантливую, измученную страну. Такую большую и красивую и такую несчастную.

Любой праздник кончается, закончился и наш. Главная мысль, которую я вынесла после гастролей качаловцев: русский репертуарный театр жив, и эта модель тетра не должна исчезнуть - это наш театр, это наш путь.

Фотогалерея