Арзамас. Провинциальный анекдот с трагическим финалом

Выпуск № 4-144/2011, В России

Арзамас. Провинциальный анекдот с трагическим финалом

Есть ли в городе театр - об этом судят не по тому, красуется ли на одной из его площадей здание с колоннами и парадным входом (хотя здание, конечно, театру очень нужно). Гораздо важнее другое - наличие людей, всей душой театр любящих и вокруг него собирающихся. Есть такие люди - значит, есть и театр.

Вот в Арзамасе у театра своего здания нет. Закрытое несколько лет назад на ремонт, оно и сейчас ждет, когда у городских властей дойдут до него руки. А пока труппа живет в малоприспособленном для ее нужд офисном доме, где также работает музыкальная школа да прописаны всевозможные конторы и службы. Из гримерок на сцену артистам нужно проходить через вестибюль, по лестнице постоянно туда-сюда пробегают дети с нотными тетрадями и неспешно ходят бабушки с сумками.

Однако театр жив и работает интересно, активно, выводя на подмостки не только героев коммерчески выгодных комедий Куни, но и персонажей произведений куда более серьезных.

Вот общаюсь с главным режиссером Аманом Кулиевым и с директором Мариной Швецовой, и не покидает ощущение, что бытовая неустроенность придает их работе особый драйв, наполняя каждый репетиционный день нужной для творчества энергией. Когда решение одной из задач означает неизбежный переход к новой, и не факт, что эта новая задача окажется проще предыдущей.

Решили одну из задач - 11 октября открыли 68-й сезон в отремонтированном зале. Вместо некрасивого помещения со скрипящими стульями и с ужасной краской на стенах сейчас зритель приходит в уютный, камерный, по-настоящему театральный зал. А впереди - сооружение служебных помещений, благоустройство фойе.

«Я не устаю повторять, - говорит Аман Кулиев, - что не нужно ждать, когда нас пригласят в новое здание. Ну, будет оно, конечно, но не завтра же. А мы работаем сегодня, и зритель приходит к нам сегодня. Значит нужно заполнять «театральным воздухом» то пространство, в котором мы живем сейчас. Вот у нас до конца месяца проданы билеты на спектакли. Что это значит? А то, что в городе достаточно публики, которой театр нужен, которой интересно то, что мы делаем».

Да, свой зритель у театра есть. И не только в Арзамасе. Театр много ездит по области, его спектакли видели в Сарове и в Павлово, в маленьких поселковых клубах и в помпезных Дворцах культуры. Впрочем, постоянные гастроли и выезды - неизбежные будни любого провинциального театра. И это во многом определяет репертуарную политику.

При ее формировании неизбежно приходится искать компромисс между развлечением и серьезным разговором на трудные темы. И ох как не хочется ошибаться.

Для открытия 68-го сезона арзамасцы выбрали комедию А.Н.Островского «Свои люди - сочтемся». На первый взгляд, в этой хрестоматийной пьесе нет ничего необычного. Еще одна история о подлеце с изображением нравов московского купечества. Привычная интрига, известная развязка. Но эта простота внешняя, кажущаяся. Не надо забывать, что пьеса была в свое время запрещена цензурой. Что же привлекало в ней читающую и мыслящую публику полтора столетия назад и насколько она востребована сегодня? Конечно, можно подробно изобразить механику мошенничества, к которому прибег купец Большов, дабы обмануть кредиторов. Но это - материал для газетной или журнальной статьи, а не для драматического произведения, в котором важны характеры, конфликты, противостояния, победы и поражения не абстрактных фигур, а живых людей. Значит, нужно искать другие смыслы, открывать иные тайны в пьесе. И, конечно же, они есть, стоит только внимательнее всмотреться в рассказанную Островским историю. Мне кажется, что здесь показана легкость, с которой рушится привычный мир, зыбкость грани между прочным и, как кажется, нерушимым благополучием и полной нищетой, катастрофой. То, как легко может преуспевающий деловой человек оказаться в рубище и, подобно королю Лиру, пойти по миру в обнимку с Шутом.

Ассоциация с историей Лира в спектакле Амана Кулиева прямая. В финале изгнанный из дома Самсон Силыч Большов так и уходит в зал - в рубище, с палкой, опершись на плечо нищенки, жалобно поющей городскую песню.

Казалось бы, нет никаких предпосылок к этому краху - ни социальных потрясений, ни происков врагов. Катастрофа вынянчена Большовым в собственном доме. Вот она - Олимпиада Самсоновна. Липочка. Дочь любимая и единственная.

Не Подхалюзин здесь главный подлец, и не Сысой Псоич. Что они? Всего лишь мошенники, легко воспользовавшиеся «упавшей с воза» удачей. А вот Липочка, отказавшая отцу в помощи и тем самым обрекшая его на муки душевные, - этот образ страшен. И именно его развитие - главный сюжет спектакля.

Сначала зритель долго рассматривает сцену. У него, особенно если он занял свое место в зале не с третьим звонком, есть возможность оценить стоящую на сцене красивую мебель, настоящую, с виньетками и узорами, витые венские стулья, плетеную узорную скатерть на круглом столе, красивую фарфоровую посуду в горке. Все подробно, красиво, приятно. Художник Ирина Сергеева создала мир маленького дома, зажатого громадным пространством окружающего мира, который здесь не любят и которого боятся. В центре этого красивого уюта - большой, под самый потолок, то ли ларь, то ли сундук. Когда с третьим звонком стенки его раскроются, а крышка откинется вверх, будет понятно, что сундук - это дом купца Большова в миниатюре. Душный, на все замки запертый, пропитанный затхлым воздухом скуки и тоски. И здесь, в этом сундуке, истомленная духотой, рассказывает о своей жизни Олимпиада Самсоновна.

Слушая Елену Митясову, играющую Липочку, и наблюдая за ней, ловишь себя на мысли, что нечто подобное вот только что, совсем недавно или читал, или слышал. Нет, не у Островского. У другого драматурга. Вполне сегодняшнего. Ну как же, конечно, - Липочка чрезвычайно напоминает Наташу, героиню Ярославы Пулинович. Та же ограниченность, та же жестокость, та же бездонная пустота внутри. Пустота, из которой может вырасти только чудовище. Оно и вырастает. И вся пьеса - рассказ о том, как чудовище набирает силу. И именно это делает историю краха семьи купца Большова необычайно острой, современной и предельно актуальной.

Наверное, самая сильная сцена в пьесе и в спектакле в особенности, когда Самсон Силыч приходит из «ямы» к зятю и дочери с просьбой о помощи. Потерянный, утративший всю былую удаль, даже вроде бы съежившийся. Александр Юшков в этой сцене поразительно искренен. Его Большов, кажется, и сам уже не верит, что Подхалюзин заплатит деньги, и просит только потому, что вроде бы так надо, так положено - просить. И не отказ Лазаря его убивает. К нему он готов. Под самое сердце сразит равнодушная, циничная ухмылка дочери, вальяжно развалившейся на диване в белом парадном платье, поблескивающем драгоценными украшениями.

Нет, авторы спектакля, конечно же, не оправдывают Самсона Большова. Да и не слишком нуждается он в оправдании. Что там за беду решил он сотворить? Ну, захотел сплутовать, объявить себя мнимым банкротом. Так ведь это же мелочь по нынешним временам, с кем не бывает. За последние два десятилетия мы были свидетелями такого количества куда более громких мнимых банкротств, что стали они уже делом будничным. А вот к тому, что родные дети могут так легко к паперти церковной подтолкнуть, привыкать тяжело. Поэтому напряженно затихает зрительный зал, когда уходит Большов, закутанный в мешковину, из родного некогда дома, так остро ощущаются его трагедия и безысходность. Провинциальный анекдот, закончившийся трагедией, - вот что такое спектакль по Островскому в Арзамасском театре. Неожиданно серьезный, острый и отнюдь не нацеленный на развлечение зрителей спектакль.

Он строится медленно, с бытовыми подробностями, с комическими деталями, с прекрасными песнями Ирины Ватутиной. И кажется порой, что в этом томительном мире ничего никогда не произойдет, все увязнет в быте, в смешных причитаниях Устиньи да в ее спорах с Аграфеной Кондратьевной. Но нарочитые бытовые детали как раз и важны режиссеру, они помогают резче оттенить фальшь льстивых слов, да и трагедия в обыденной жизни порой ощущается и понимается зрителем острее, чем страсти в некоем условно-абстрактном мире. В этом отношении «правда жизни» как нельзя более точно подходит для воплощения на сцене Островского.

Плохо только, что актеры уж слишком сильно используют сегодняшнюю обыденную интонацию, при этом язык Островского теряется. Но такова уж, видимо, тенденция современного театра, и не только провинциального, когда текст «проговаривается», а акцент делается лишь на особо значимых смысловых моментах. Сказывается влияние бешеного ритма нашего времени, обилия информации, при котором мозг автоматически отсеивает «лишнее», позволяя сосредоточиться на главном.

А с другой стороны, не концентрируясь на точности выражений и не боясь упустить ту или иную «запятую», актер получает свободу для выявления собственного темперамента и отпускает на волю всю эксцентрику, на которую способен.

Из наиболее ярких актерских работ не могу не отметить Лазаря в исполнении Максима Гордиенко, эмоционально точным и органичным актером, за которым интересно наблюдать. Особенно в сценах, когда Подхалюзин не подыгрывает партнерам, не изображает из себя льстеца и угодливого подхалима, а наедине с собой обдумывает интригу и сам боится поверить в возможность и близость реальной победы. Правда, в финале, «закованный» в белый парадный костюм, он почему-то теряет трагическое «напряжение всех внутренних сил», и образ Подхалюзина сразу становится проще, мельче... Впрочем, спектаклю еще жить и жить, и актер еще сумеет выстроить свою роль.

Впечатляет актерская эксцентрика, которую мастерски использует для создания образа Сысоя Псоича Юрий Рослов. Его мелкий стряпчий не типичный «маленький человечек», а вполне реальный, живой и страдающий человек, искренне радующийся подвалившей удаче, когда Подхалюзин предлагает ему заработать, и полный горького отчаяния, когда понимает всю униженность своего положения.

Может быть, кому-то из зрителей переход театра от Куни к Островскому покажется странным, но он закономерен. Ибо здесь хорошо знают - настоящая актерская школа возможна только при работе с классической драматургией; именно такие спектакли способствуют формированию вокруг театра круга верных и умных зрителей, позволяя оставаться востребованным, а значит необходимым.

«Хочу еще поставить в этом сезоне одну из пьес Василия Сигарева, - делится планами Аман Кулиев. - Мне кажется, соединение классического Островского и острой современной драматургии вполне оправдано - они нащупывают болезненные точки в окружающей действительности. Очень хочется продолжить с нашим зрителем разговор о современниках, о том, в каком мире мы живем. Вот не так давно прочел последнюю работу трагически погибшей талантливой писательницы Анны Яблонской «Язычники» и «загорелся» желанием увидеть ее на нашей сцене. Словом, планов много».

Фото предоставлены театром

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.