Смоленск

Выпуск №4 - 114/2008, В России

Премьера комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» состоялась 17 октября в Смоленском государственном драматическом театре им. А.С. Грибоедова. Режиссер-постановщик — Анатолий Ледуховский, художник — Светлана Архипова.

Спектакли Анатолия Ледуховского — это своего рода «лакмусовая бумага», сигнализирующая о наличии или отсутствии у зрителя вкуса и способности мыслить.

В них нужно вглядываться, вслушиваться, читать между строк. Ледуховский резок и неудобен для тех, кто привык к «декорированным» постановкам и актерам, равнодушно произносящим, а не проживающим заученный текст, с заранее расставленными паузами — где хихикнуть. Ледуховскому необходим зритель, который способен (и хочет) отдаться завораживающим созвучиям и диссонансам постановки, пусть и адаптированной к провинциальному консерватизму, чтобы разглядеть за кривляющейся маской мысль и ощутить чувства, которые пронизывают пульсирующую ткань спектакля. Ледуховский, не вымучивая, играючи сочиняет, собирая, как из детского конструктора, сложную и запутанную комбинацию жизни на сцене. Той настоящей жизни, пронзительной, трогательной, сердечной, которая диаметрально противоположна высушенной бытом блеклой реальности. И при всем этом он смело балансирует на грани пошлости и угнетающей банальности. Вчитываясь в его спектакли, будто идешь по минному полю — боишься наткнуться на... пустоту. И действительно натыкаешься — в своей душе, если она пуста.

Быть может, «Ревизор» Ледуховского местами недостаточно проработан, создан на базе прежних режиссерских находок и удач, но все же это вызов — бросить в провинцию красно-черно-белый спектакль с обнаженной художественной условностью, лишенный декораций. Вряд ли рояль, с легкостью заменяющий такую любимую Гоголем «птицу-тройку» и супружескую постель, черные мешки для мусора, набитые хламом и служащие креслами, да портрет самого Николая Васильевича можно назвать декорациями. Пространство... пусто. В абсолютно пустом, пугающе черном пространстве сцены мечутся люди-силуэты, отбрасывающие фантасмагорические тени.

А тени корчатся в безумном кошмарном танце, акцентируя внимание зрителя на идиотизме происходящего. Идиотизме родном и близком, смеяться над которым немножко страшно, потому что редко кто способен хохотать над собой, любимым. Оттого смех этот вымученный и горький, и в качестве диссонанса к редким кашляющим смешкам из зала особенно хорош пронзительный, вибрирующий и пошлый визг обожаемой любимицы публики Елизаветы Зимы. Ох и незавидна ее роль — затянуть себя в мышиный кринолин пошлой «бабы во власти». Она всего лишь одна из вереницы «баб» — жен VIP-персон, провинциальных теток, облаченных в серые одинаковые платья. И их высокопоставленные мужья в черном так же скучны, одинаковы и с легкостью готовы предаться самообману. Ведь не юродивый — бесхитростный и глупый Хлестаков (Игорь Голубев) — их дурачит, а собственная глупость! Исследователь творчества Гоголя Юрий Манн пишет, что «Хлестаков, как вода, принимает форму любого сосуда. У него необыкновенная приспособляемость: весь строй его чувств, психики легко и непроизвольно перестраивается под влиянием места и времени».

Хлестаков не способен к продуманной, сознательной лжи. Он аферист поневоле, глупый неудачник. Чиновники отдают себе отчет в том, что он туп и путается во вранье, но высота вымышленного чина Хлестакова затмевает все. К тому же характерные черты хлестаковщины присущи каждому из гротескных теней-людей. И городничий Сквозник-Дмухановский (Олег Кузьмищев) — всего лишь альтер-эго Хлестакова, с такой же душевной простотой и глупостью мечтающий о генеральском чине.

Многая лета вам, Николай Васильевич! Пройдет еще лет 200, и новый Ледуховский зажжет свечку перед Вашим портретом и «отслужит» разухабистый «молебен». Потому что и за две сотни лет в России ничего не изменится...

Фото Светланы Архиповой