Шаг после текста / XV Международный фестиваль камерных спектаклей по произведениям Ф.М.Достоевского

Выпуск № 5-145/2012, Фестивали

В 2011 году отмечался юбилей Ф.М.Достоевского - 190 лет со дня рождения. Помимо этого, прошедший год был богат и на другие «круглые» даты, связанные с именем великого русского писателя: 130 лет минуло со дня его смерти, 30 лет исполнилось музею Достоевского в Старой Руссе, 10 лет прошло со дня установки ему памятника в том же городе и, наконец, как обычно в ноябре там состоялся Международный фестиваль камерных спектаклей по произведениям Ф.М.Достоевского - на этот раз юбилейный, пятнадцатый. Подобная «точка пересечения» круглых дат заставляла надеяться на какую-то особенную программу фестиваля. Однако нельзя сказать, что надежды полностью оправдались. Представленные спектакли оказались очень разными - как с точки зрения поднимаемых тем и вопросов, так и по своему исполнению. Правда, именно это позволило взглянуть на прошедший фестиваль несколько шире - поразмышлять об отношении режиссеров к текстам произведений великого русского писателя.

Этот фестиваль, ежегодно проводимый в Старой Руссе, отвечает на один очень важный вопрос: нужен ли нам сегодня Достоевский? И каждый год ответ положительный. Сам факт существования этого фестиваля говорит о том, что театральных режиссеров волнуют вопросы, ответы на которые они могут найти лишь на страницах произведений великого писателя. А зритель находит в их спектаклях свои ответы. Важно и то, что в этом году география участников фестиваля стала еще более обширной. Кроме того, в рамках фестиваля работал семинар молодых театральных журналистов под руководством Натальи Давидовны Старосельской, что еще больше расширило географию гостей.

Первым спектаклем, открывавшим фестиваль, был «Дядюшкин сон» Государственного русского драматического театра Республики Мордовия из города Саранска (режиссер Вячеслав Гунин). Эта трагикомедия (местами трагифарс), начиналась как настоящий сон старого Князя К. (Сергей Адушкин), по вине кучера выпавшего из коляски и тем самым невольно положившего начало всей истории в городе Мордасове. С первых минут спектакля, когда несчастный Князь бродит по сцене в почти полной темноте, а со всех сторон раздается шепот: «Князь!.. Князь...», и определяется та самая гнетущая атмосфера провинциального города, в котором, как в болоте, ему суждено увязнуть. Но в этом спектакле Князь не стал той центральной трагикомической фигурой, через которую зритель воспринимает все его окружение, постоянно пытающееся его использовать в своих корыстных целях. Замечательная работа Ирины Абросимовой, исполнившей роль Марьи Александровны Москалевой, лишний раз показала, насколько ярким, внутренне противоречивым и многогранным может быть этот персонаж. С одной стороны, она желает простого женского счастья для своей дочери, а с другой, пытается выдать ее за богатого старика. Москалева помнит о своей юности и почти романтически грустит об ушедших годах, и в то же самое время она способна на любую хитрость и интригу, лишь бы добиться своей цели. По воле режиссера в этом спектакле создается несколько равных по силе притяжения центральных образов: это и Князь, и Москалева, и отчасти ее дочь Зинаида (Юлия Власова) - единственная, кто сумел хоть как-то сохранить себя в водовороте лжи. Отчасти именно поэтому спектакль из трагикомедии зачастую превращается в мелодраму. Режиссеру, возможно, не до конца удалось раскрыть те перепады, благодаря которым зрителю хочется то смеяться над бедным Князем, уподобляясь мордасовцам, а то искренне сопереживать ему.

Спектакль «Бесы. Сценические опыты. Часть III» Нового художественного театра из Челябинска, как и «Дядюшкин сон», можно отнести к постановкам, в которых режиссер не пытается использовать текст лишь как повод для реализации своих планов и амбиций. Эти спектакли объединяет крайне серьезное отношение режиссера к тексту автора, попытка раскрыть образы, заложенные в текст самим Достоевским. В спектакле челябинского театра невероятная искренность актеров, а также тонкость и простота режиссерского решения создали атмосферу настоящей трагедии. Режиссер Евгений Гельфонд поставил три спектакля, разделив роман «Бесы» на части (год назад театр привозил на фестиваль вторую часть этой трилогии), в основу нынешней постановки легла глава «У Тихона». В самом принципе построения спектакля и в режиссерском решении можно найти элементы античной трагедии. Статуарные мизансцены двух почти неподвижных главных героев - Тихона (Павел Мохнаткин) и Ставрогина (Дмитрий Николенко), ведущих непрекращающуюся дуэль двух «существ в беспредельности», и наблюдающий за ними хор остальных персонажей - все это заставляет зрителя на время спектакля забыть, что перед ним всего лишь театральная постановка, и словно стать частью их мира, принимая сторону то одного, то другого из дуэлянтов. То и дело от хора отделяются несколько человек и разыгрывают какие-то отдельные сцены из романа. В этот момент они перестают быть лишь наблюдателями и становятся персонажами: демоническим Петрушей Верховенским (Константин Талан), сумасшедшей Марьей Тимофеевной Лебядкиной (Евгения Зензина), обаятельным и несчастным Степаном Трофимовичем Верховенским (замечательная работа Александра Майера) и другими. Зрителю оказалось не так просто принять абсолютную искренность актеров в передаче такого тяжелого материала, их постоянную игру на пределе человеческих возможностей. В течение первой половины спектакля возникало подсознательное желание закрыться от происходящего на сцене, не разделять ту боль, которую испытывают герои этого страшного и пророческого романа. Но, словно вспоминая слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых» о том, что каждый ответствен за все грехи, происходящие в этом мире, зритель начинал сопереживать персонажам, что неизбежно приводило к внутреннему очищению. Недаром этот спектакль получил главный приз жюри фестиваля, а Александр Майер за роль Степана Трофимовича Верховенского был награжден специальным призом от семинара молодых критиков.

Удивительно, насколько разными могут быть спектакли, поставленные по одному произведению. В фестивальной программе были показаны сразу три спектакля «Кроткая». Спектакль Санкт-Петербургского театра «Мастерская» - режиссерский дебют ученика Григория Козлова Андрея Гаврюшкина. С одной стороны, он задумывался как «земная» и даже отчасти лирическая история взаимоотношений двух главных героев (Алексей Потемкин и Юлия Нижельская), а с другой - как драма маленького человека, медленно сходящего с ума. Но в большинстве сцен герои существовали независимо друг от друга, разделенные тонким тюлем (сценография Василия Семенова и Натальи Грошевой), за которым почему-то происходили и многие ключевые сцены, с трудом различимые зрителем. А главный герой и его манера игры с постоянными обращениями в зал наводили скорее на мысль о декламации, нежели об исповеди сходящего с ума человека.

Тот же самый текст был прочитан режиссером Евгением Любицким (который сыграл в своем спектакле и главную роль) совершенно иначе. В поставленном им в Новокузнецком драматическом театре спектакле звучали отдельные, тщательно перемешанные отрывки из текста Достоевского. Наверное, подобный ход должен был подчеркнуть, что все происходящее на сцене - лишь воспоминания главного героя, что сознание его помутилось после гибели юной, хотя и далеко не кроткой девушки (Ольга Николаенко). Но в результате спектакль так и распался на отдельные фрагменты, сцены и образы, лишний раз подтвердив известную мысль о том, что сном (в данном случае видениями и воспоминаниями) или сумасшествием можно объяснить многие странности или несостыковки, но создать цельное произведение значительно труднее.

Ожидалось, что событием фестиваля станет спектакль «Кроткая» в постановке Игоря Лысова театра «Школа драматического искусства», но, к сожалению, мне, как и многим другим зрителям, не удалось посмотреть его на фестивале: он шел в параллель с другой постановкой. Мне посчастливилось видеть его ранее в Москве. Игорь Лысов не зря работал над спектаклем больше пяти лет. Эта постановка поражает своей тонкостью и при этом предельной точностью в деталях. В отличие от двух предыдущих спектаклей особое внимание режиссер уделил самому месту действия - Петербургу. Атмосфера этого города достигается не какой-нибудь сложной декорацией, но несколькими фотографиями, проецируемыми на заднюю стену, и, живым оркестром, исполняющим знаменитые мелодии группы ДДТ. Почти в самом начале спектакля заглавная героиня (Виктория Костюхина), сидящая на стуле и еле достающая ногами до пола, читает большой монолог из этого фантастического рассказа, не столько вводя зрителя в историю, сколько задавая определенный ритм и звучание слов. Два важнейших стержня этого спектакля - музыка и поразительная пластика главных героев (мужскую роль исполняет Алексей Кобычев), сплетающиеся вместе, оказываются настолько выразительными, что даже слова отступают на второй план.

В чем-то схожим оказался и подход к тексту Достоевского создателей спектакля «МЫкарамазоВЫ. Диалоги» (это вторая часть дилогии, первая «МЫкарамазоВЫ. Этюды»). Эта постановка осуществлена студентами третьего курса Школы-студии МХАТ мастерской Константина Райкина и, по сути, представляет собой учебную работу, набор отдельных небольших сцен из романа «Братья Карамазовы». Режиссер Виктор Рыжаков вместе со студентами попытался найти новые подходы к тексту романа, утверждая, что их работа - это взгляд на Достоевского, близкий и понятный молодому поколению будущих актеров, и в то же время - что это лишь студенческая работа, одной из главных задач которой является поиск формы для последнего и одного из самых непростых романов Достоевского. Именно поэтому 22 студента, постоянно меняясь ролями, в каждом отрывке изменяют как способ работы с текстом, так и манеру актерской игры. Со сцены то звучат продолжительные монологи, произносимые практически на одной ноте, то двое актеров перебрасываются репликами диалогов, словно играя в пинг-понг, то накладывают текст на музыку или необычную пластику. В этой череде сцен нашлось место и для создания психологических образов и ярких характеров отдельных персонажей. Один из важнейших элементов этого спектакля - существование в каждой сцене диалога между персонажами, их взаимодействие, независимо от того, в какой манере играют актеры. Крайне интересно будет посмотреть спектакль, в который превратится эта учебная работа.

Спектакль «Иван и Черт» Московского драматического театра «АпАРТе» в постановке Андрея Любимова тоже был поставлен по роману «Братья Карамазовы», а вернее по нескольким его главам, которые режиссер условно объединил по мистическому принципу. Основными стали три главы: «Бесенок», «Третье и последнее свидание со Смердяковым» и «Черт. Кошмар Ивана Федоровича». Всего три актера и часть зрителей, сидящая прямо на сцене, - все это создавало особую мистическую и в то же время доверительную атмосферу. Но сам спектакль можно сравнить с яркими картинками-иллюстрациями к тексту Достоевского. Замечательные актеры талантливо обыгрывают практически каждую произносимую фразу, наполняя спектакль бесконечными символами, суть которых, пожалуй, можно выразить всего в одной фразе: «Все позволено!». Здесь Алеша (Александр Орловский) может превратиться сначала в Смердякова, а потом и в Черта, Иван (Дмитрий Дежин) может стать невменяемым дурачком, а топор с красной мигающей лампочкой будет практически запущен на орбиту.

На протяжении всего спектакля «На волне Ф.М.» Актерской творческой мастерской «Поиск предмета» из Москвы четыре актрисы (Ольга Прихудайлова, Ольга Бешуля, Ольга Чернова и Татьяна Мухина) читают отрывки из разных произведений Достоевского, занимаясь какими-то бытовыми делами, будь то игра в карты или чаепитие, или что-либо еще. Но эти отрывки оказываются не только не связанными друг с другом, но и в большинстве своем непрочувствованными и непонятыми актерами. Этот спектакль больше всего напоминает шум радио, включенного где-то в другой комнате и совершенно тебя не трогающего.

В конце фестиваля прошли два спектакля по роману Достоевского «Преступление и наказание». И снова они оказались совершенно разными. Первый - «Сонечка» Республиканского театра белорусской драматургии (Минск, Беларусь) - попытка посмотреть на роман под таким углом зрения, при котором его центром становится Соня Мармеладова (Надежда Цветкова). Режиссер Валерий Анисенко был вынужден исключить многих персонажей и некоторые сюжетные линии с целью сосредоточиться на главном для него. На мой взгляд, это было сделано слишком формально и однозначно. Из спектакля исчез монолог Мармеладова (Андрей Добровольски), хотя сам персонаж и остался, превратившись в обычного пьяницу. Сцена беседы Лужина (Виктор Богушевич) и Лебезятникова (Кирилл Новицкий) и сами эти персонажи были сохранены лишь для того, чтобы показать публичное унижение Сони на поминках, и т.д. Кроме того, режиссер ввел в спектакль шесть мистических персонажей, олицетворяющих нечистую силу. Им дано право хватать то одного, то другого персонажа, терзать их и издеваться над ними, и,как это происходит, например, с Мармеладовым перед его смертью и как это, конечно, происходит с Раскольниковым (Андрей Бибиков) после совершенного им убийства. Такое решение лишает персонажей глубины. В их сердцах больше не борются Дьявол с Богом, а сама Соня Мармеладова предстает чуть ли не ангелом (о ее профессии зритель вообще может судить лишь по одной сцене, в которой героиня появляется в порванном красном платье). Тем не менее, благодаря великолепной пластике (режиссура и пластическое решение Игоря Сигова) и художественному решению (сценография и костюмы Валентины Правдиной) спектакль оставляет впечатление простой, но красивой истории о победе Света над Тьмой, не заставляя зрителя искать какие-либо ответы внутри себя.

Последний спектакль фестиваля, показанный сербским театром «Ирина Колесар» (город Сремска Митровица) называется «Кошмар Родиона Романовича». Режиссер Драган Йовичич Йович представил на суд зрителей не какую-то конкретную историю или отдельную сюжетную линию романа, но переплел в своей небольшой постановке кошмарные видения Раскольникова (Владимир Балащак), которому мерещутся то Алена Ивановна, то Соня, то Порфирий, то еще кто-то или что-то. Актриса Елена Янкович и создавала все эти мистические и бредовые образы, окончательно превратившись в Соню Мармеладову в финале. Только в самом конце появлялось ощущение того, что все это время именно Соня являлась для Раскольникова чем-то бесконечно болезненным, но все же исцеляющим.

Этот спектакль, построенный на незнакомом сербском языке, мистических звуках, загадочных действиях героев, стал странной точкой прошедшего фестиваля. Как я уже говорил, нельзя сказать, что надежды, возлагаемые на этот фестиваль, оправдались в полной мере. Но все же фестиваль ответил на очень многие вопросы и - что для меня особенно важно - показал, насколько по-разному в современном театре режиссеры относятся к тексту автора. По-моему, важно помнить, что, если режиссер выбирает для своего спектакля какую-то литературную основу, будь то пьеса, проза или поэзия, «исходным событием» для него все равно остается текст, который необходимо не только прочитать, но понять и прочувствовать каждое слово в нем. Этот текст может и не стать стержнем будущего спектакля, но все, что родится после - музыка, пластика, игра света или что-либо еще, берет свое начало именно в тексте. Я говорю, прежде всего, об уважении творца-режиссера к творцу-автору. А тем более, если речь идет о великих произведениях Достоевского.

Фотогалерея