Лунатизм молодых лицедеев. I Международный театральный фестиваль «Мастерская»

Выпуск №4 - 114/2008, Фестивали

В подмосковном Серпухове прошел I Международный театральный фестиваль, название которого пока не зафиксировано в театральных анналах. Впрочем, название — условное — «Мастерская» обозначает нечто промежуточное, ученическое. Он задуман для и ради молодых экспериментаторов.

Театральных фестивалей за последние годы появилось множество, сейчас, по официальным источникам, их более 250. Причем большинство этих фестов — «зелены», многие из них идут под нумерацией «первый, второй, третий»... Это значит, что российский театр не собирается сдаваться. Он похож на младенца-индиго, знаете, рождаются сейчас такие дети с осмысленным взглядом человека, просыпающегося после долгого сна и с трудом узнающего окружающий мир. И фаза «реинкарнации» театра не случайно идет параллельно с восстановлением церквей и храмов.

Художественный руководитель Серпуховского городского театра Павел Цепенюк долго пребывал в раздумьях по поводу названия фестиваля, пока не махнул рукой и не остановился на слове «мастерская»... Но серпуховский фестиваль, пущенный как «пробный шар», вдруг ясно дал понять: широкое и общее обозначение «мастерская» — как раз то, что нужно. Здесь и огранку дадут, и пробу поставят. И совсем не случайно на одном из мастер-классов в разговоре молодых актеров и признанного московского мэтра Иосифа Райхельгауза возник образ Ежи Гротовского. Театральный гуру Гротовский, мыслитель и практик, основоположник развития мирового театрального искусства после Станиславского, рассматривал театр как способ постижения человека на пределе его физических и психических возможностей. Собственно, творческая секта Гротовского стала чем-то вроде среднего звена в цепи: театр-церковь. Так или иначе, практически все самостоятельные работы, показанные в рамках фестиваля в Серпухове, являли собой поиск и довольно смелый эксперимент, ломающий привычные стереотипы. Формат не превалировал над формой, а форма вновь говорила о поиске большого смысла...

Вот так, путем, роднящим служение сценическое и поиск духовный, и отправился в будущее серпуховский театральный фестиваль...

Лаборатория слияния лунатизма и лицедейства. Главное в театре, при всех пробах и экспериментах — звучание и вкус слова. Слово должно воздействовать на зрителя так, чтобы спектакль чувствовался и «смотрелся» даже при закрытых глазах, вслепую... Театральный критик Геннадий Демин в момент разбора самостоятельной работы актеров серпуховской труппы («Карманный театр» Ж. Кокто) к конкретике подошел издалека: прочел лекцию на тему «звукопись». Вот так, в высшей степени корректно, он дал понять молодым актерам о главном промахе спектакля: слишком торопливая, импульсивная игра, где при великолепной пластической истории мимо ушей зрителя проскальзывают целые куски текста, а значит, эпизоды жизни героев Кокто. В остальном же работа хозяев фестивальной площадки признана лучшей. Недаром после просмотра «Карманного театра» актриса Ирина Алферова сказала, что увидела в Серпухове свою воплощенную мечту: драматические монологи Кокто, вплавленные в пластику и музыку французского шансона получили второе дыхание. Эксперимент серпуховского хореографа, режиссера-постановщика — Елены Порошиной был встречен с одобрением и театральными специалистами, и зрителями...

Неожиданной стала попытка синтеза абсурдистской драматургии Беккета («Пьеса без слов» у одесситов получила название «Один») и японской «послеатомной» эстетики Буто. Одесский музыкально-драматический театр им. Василько привез странный спектакль, в котором явственно читался самурайский подтекст, выраженный в иррациональной, трагической и безумной одновременно пластике. Режиссер спектакля Лариса Венедиктова долгое время работала в театре Анатолия Васильева. По ее замыслу, танец Буто должен был усилить звучание одиночества в пьесе без слов, обозначить жизнь тела как такового в безлюдном вакууме... То был эксперимент, явно уводящий в сторону от законов Станиславского: никакой драматической мотивировки и логики в действиях героя.

Однако актер драмы Яков Кучеревский так физиологически, до пота и телесного истощения проживал отдельные моменты постановки, что в память спектакль врезался эмоциональными вспышками по поводу натурологии, переходящей в натуропатию...

Спектакль по рассказу Виктора Пелевина «Хрустальный мир» собрал молодую публику. Пелевина, оказывается, все еще читают и почитают... Однако имя писателя с затертым ярлыком «модный» — еще не повод к театральной постановке... Актеры, составившие творческую независимую группу «Le Cirque de Charrles la Tannes», потратили на совместную работу семь лет, а за этот период истекло золотое время пелевинской славы. Так что бронебойного выстрела, на который, возможно, был расчет, не получилось. И все же постановку нельзя однозначно списывать в театральный утиль. Пелевин — это бренд, это провокация на эксперимент. Творческая бригада «Le Cirque de Charrles la Tannes» при всех минусах постановки, «замыливая» его блестящую стилистику, используя пелевинский текст вполсилы, лишь как звукоряд, недоигрывая на сцене, все же сумела вывести спектакль «в плюс». Получилось это за счет акцента на параллельно существующем видеоряде, который стал и декорацией, и соучастником спектакля. Этот маневр, совмещение сцены и документального кино, не нов. Но в данном случае постановка получила формат, которому пока нет определения, но который, тем не менее, имеет право на самостоятельное существование в сценическом искусстве... У спектакля «есть художественная ценность, которую, как и стихи, нельзя пересказать», — так охарактеризовала постановку «Хрустальный мир» московский театровед и эссеист Лана Гарон.

И совсем иной формат — эстрадно-эксцентрический — предъявили на фестивале артисты Молодежного театра Узбекистана. Обе работы — «Озорник» Г. Гуляма и сказка «Дар возлюбленной принцессе» — оказались похожи как две капли воды. Собственно, «Озорник» — это была премьера для режиссера-восстановителя спектакля актрисы театра Гюзаль Сулеймановой, режиссера-эстрадника по образованию (ранняя сценическая версия «Озорника» принадлежит Д. Юсупову). Герой спектакля «Озорник» — это фактически фольклорный персонаж, обладающий необходимым набором качеств: лукавый, смелый, хитрый, честный и благородный одновременно. Все строилось на бесконечном обаянии и таланте актеров, а эти ребята могут служить украшением любой сцены. Актеры инсценировали народную сказку и рассказ узбекского классика на манер народного театра масхарабозов. Но за фонтанирующей актерской энергетикой «Озорник» утратил и «выпуклого» главного героя на фоне сильного актерского ансамбля, и связующую нить повествования. Получилось зрелищно, темпераментно... и не глубоко.

И последняя самостоятельная актерская работа фестиваля: вариации на тему «Чайки» А. П. Чехова, привезенные из Баку режиссером и актрисой Еленой Щетинкиной. И вновь все та же досадная проблема: интересный, но не продуманный до деталей замысел моноспектакля (пока его можно назвать лишь этюдом) получает беспомощное выражение на сцене. Провинциальная дурная актриса репетирует роль провинциальной дурной актрисы Нины Заречной... Жаль, что, по выражению Иосифа Райхельгауза, посмотревшего эту работу, вместо чеховских отточий и многоточий получилась невнятность. Ведь у актрисы из Азербайджана есть и своя жизненная история, и своя сценическая харизма. А Чехов требует отдачи...

Фестиваль «Мастерская» в Серпухове состоялся. Он занял свое место на культурном ландшафте южного Подмосковья. Он ценен именно тем, что каждая работа получила объективную оценку мастеров, доброжелательную, умную и спокойную, не нарушающую хрупкого лунатизма молодых лицедеев...

А что касается Серпуховского музыкально-драматического театра, то он приобрел те самые магнитные заряды, о которых физики говорят, что они не существуют в природе. Эти заряды — творческая энергия молодых актеров и режиссеров. И они — прекрасная подпитка реально существующему магнитному притяжению серпуховского Гортеатра, театра, зданию которого больше ста лет, а труппе — лишь четвертый сезон.

Фотогалерея