Он ушел. И не вернется / "Трактирщица" (Театр 111)

Выпуск №8-148/2012, Премьеры Москвы

На спектакль «Трактирщица» в Театр «111» надо идти, чтобы посмотреть, как популярную, основательно заигранную комедию можно сыграть не только свежо, но и проникновенно. То есть затронув какие-то сокровенные уголки и струны зрительской души, не избалованной сценическими откровениями.

Не хотелось бы противопоставлять скромный спектакль театра на Первомайской громогласной «Хозяйке гостиницы» Театра сатиры на Триумфальной, оснащенной достижениями популярной (кое-кто утверждает - попсовой) сцены. Просто стоит обратить внимание публики, что сегодня существует и другое отношение к комедии, интерес к ее глубинным смыслам, заложенным драматургом, живому на них отклику современного человека.

Признаться, ранее я довольно прохладно относился к большинству постановок знаменитой комедии Гольдони. Уж очень простецкой представала она на подмостках. И с точки зрения сценической реализации сюжета, и по комедийно-игровому оснащению интриги. Как правило, не так уж много усилий и изобретательности требовалось исполнительницам Мирандолины, чтобы покорить женоненавистника Кавалера, чтобы в конце подвести зрителя к немудрящей морали. В пик популярности пьесы Гольдони на обширном театральном пространстве страны содержание постановок практически не выходило за пределы сюжета, где Мирандолина, «благодаря своему уму, хитрости и женскому обаянию, дурачит увивающихся за ней знатных богатых мужчин, предпочитая им простого слугу Фабрицио». (См.: Театральная энциклопедия. М., 1963, т. 2, с.51).

В Театре «111» Мирандолина (Екатерина Шашкова) тоже покоряет женоненавистника Кавалера Рипафратта (Александр Страхов). Однако в этой постановке действие от сцены к сцене трансформируется, обогащая однолинейное, одномерное комедийно-фарсовое звучание. Мотивы поступков Мирандолины и Кавалера усложняются. Возникает напряженное, противоречивое, психологически емкое взаимодействие (притяжение - отталкивание) героев. Раскрываются и нарастают лирический, а затем и драматический смысловые слои вроде бы бесхитростной комедии положений.

Постановщик спектакля А.В.Гребенкин расчищает начало действия от многословных объяснений ситуации. Две-три реплики Графа (А.Шаменков) и Маркиза (В.Столярук, А.Вичканов) - и вот наши герои, Мирандолина и Кавалер, оказываются лицом к лицу.

Мирандолина с ходу начинает осаду Кавалера, не сомневаясь, что быстро заставит спесивца искать ее любви. В согласии с развитием интриги хозяйка гостиницы (именно так она обозначена в программке), изменяя своим правилам, является прямо в номер Кавалера с бельем из дорогого фламандского полотна. Сюда же приносит собственноручно приготовленное рагу, с необыкновенно аппетитными приправами, умоляя в ее присутствии попробовать блюдо, и т.д.

Словом, актриса исполняет все предусмотренные комедией действия.

Но как исполняет!

Мирандолина Шашковой врожденная актриса, непревзойденный импровизатор. Е.Шашкова пластически одарена, реактивна, диапазон ее внутренних и внешних перевоплощений широк и непредсказуем. Кавалер буквально ошеломлен фейерверком преображений Мирандолины, порывов, жестов, контрастом эмоций, интонационных перепадов. Вот она решительно, по-мужски, пожимает руку Кавалера в знак полнейшего одобрения его презрения ко всему женскому роду. А вот с непринужденностью усаживается на одном с ним стуле, естественно прижимаясь и как бы вынужденно, чтобы не упасть, обнимает его. Ее ладошка нежно покоится на мужской груди. Упав в обморок, она, тем не менее, протягивает руки к растерявшемуся, не знающему, что предпринять, Кавалеру, давая знать, что не следует очень уж беспокоиться о ее состоянии и звать на помощь. Когда же коленопреклоненный Кавалер пытается подняться, Мирандолина буквально повисает на нем, крепко обхватив руками его шею.

Однако не только экспрессия и богатство приемов в достижении цели привлекают внимание к исполнительнице роли.

В каскаде предлагаемых актрисой игровых пассажей обнаруживается некий парадокс, просматривается нечто такое, что выводит героиню за пределы преследуемой прагматики. Мирандолина увлекается любовной игрой. И неожиданно для себя обнаруживает, что до сих пор, до встречи с Кавалером, окруженная воздыхателями, не знала, что такое любовь. Богато одаренная всеми возможными качествами женского существа, эта «спящая красавица» вдруг очнулась. Глаза Мирандолины вспыхивают то восторгом, то тревогой. В стремительно развивающемся действии возникают неожиданные, вроде бы не предусмотренные сюжетом паузы. Мужчина и женщина всматриваются друг в друга, как бы прислушиваются к себе, пытаются понять, что же с ними происходит. Взгляды, прикосновения начинают о многом говорить, поражая разрядами скрытой эротической энергии. Каждый раз, расставаясь, Мирандолина и Кавалер чувствуют, как усиливается напряжение связывающих их незримых нитей. Начинается борьба не друг с другом, а с чувством, которое все более охватывает и подчиняет их обоих. Кавалер решает немедленно покинуть гостиницу. Мирандолина бросается к Фабрицио (Д.Алексеенко), предопределенному ей отцом в супруги. Но... Кавалер не в силах уехать. А Мирандолина, встречаясь с не теряющим надежду Фабрицио, ясно осознает, что ждет ее, когда она отдаст руку славному, но заурядному и не любимому мужчине. Нет! Только не сейчас!

Самые сильные и, что греха таить, до глубины души трогающие сцены происходят в финальной части спектакля. Мы видим Кавалера в парадной одежде, при шпаге, готового бежать из гостиницы, но вместо этого оказавшегося в гладильной, среди белья и утюгов, которыми в смятении орудует Мирандолина. И в этой прозаической обстановке он признается в любви и умоляет о сострадании. Широко раскинув руки, как бы принимая весь мир, связанный с Мирандолиной, он произносит слова, способные перевернуть судьбу двух людей: «Вы можете располагать мною, как вам заблагорассудится».

Другая мизансцена: Кавалер обнимает Мирандолину со спины. Их руки скрещиваются на ее груди. На лице Мирандолины, обращенном к залу, страдание. Она в отчаянии. Ей хотелось бы послать к чертям весь свой благоустроенный мир ради любви. Но... Она кричит. Кричит, призывая Фабрицио. Собираются постояльцы гостиницы. Следует сцена, в которой одновременно явлены вызов и смирение, торжество любви и ее поражение. На глазах у всех Мирандолина подходит к побежденному и победившему Кавалеру. Мужчина и женщина не видят и не слышат окружающих. Они приникают друг к другу, ощущая всю силу мощного взаимного притяжения и одновременно осознавая несбыточность желаемого. Мирандолина нежно гладит лицо любимого. Этот жест - одновременно признание, прощание и мольба о прощении.

К сожалению, спектакль не во всем одинаково убедителен. Речь прежде всего о сценах, где две заезжие актрисы пытаются изобразить благородных дам. А потом, разоблаченные, предаются столь свойственным их профессии флирту, интригам, стремясь облапошить богатеньких покровителей. Так вот, в спектакле нет свойственной комедии Гольдони игры: игры масок, игры кокетства, игры эротики, игры обмана. Нет свойственной игре увлеченности и вдохновения. А что без всего этого Гольдони? Знаки жеманства, стереотипы кокетливых ужимок...

Однако режиссеру и актерам многое прощаешь. Ибо из популярной комедии Гольдони они извлекли неординарные смыслы и игровой потенциал. Без потуг на морализаторство, в лучших своих сценах оставаясь верными жизнелюбивой стихии комедии Гольдони, режиссер и актеры Театра «111» возвращают нас к непреходящим ценностям. Мы весело смеемся, горько улыбаемся, искренне сопереживаем. Мы благодарны актерам за минуты общего погружения в атмосферу сильной, страстной любви. За то, что они заставили оглянуться вокруг и еще раз осознать, как трудно в жизни сохранить искреннее чувство, как легко гибнут мечты и благородные порывы в царстве необходимости.

Есть когда-то популярная песня, которая начиналась такими словами: «Что так сердце, что так сердце растревожено, словно ветром тронуло струну. О любви немало песен сложено, я спою тебе, спою еще одну». Пожалуй, вот это слово - «растревожено» - вернее всего передает обобщающее впечатление от спектакля. В Театре «111» «спели» еще одну песню о любви...

«Тише, сеньоры, не надо оваций... тише, - говорит в финале Екатерина Шашкова (звучит слово от театра). - Он ушел и не вернется. И я уже не знаю, хорошо это или плохо... Фабрицио добрый малый, и у нас будет хорошая семья... вот и мое счастье. К сожалению, мне действительно удалось увлечь беднягу Кавалера, но игра оказалась почти смертельной...

Я была свободной девушкой и никого не была обязана слушать. Теперь, когда я буду замужем, все пойдет по-другому. Выйдя замуж, женщина перестает быть тем, чем была...

А вы, синьоры, воспользуйтесь виденным, чтобы впредь не подвергать себя такой опасности... Если же когда-нибудь это случится с вами и вам будет угрожать беда, беда которую люди называют любовью, не забывайте о полученных уроках и вспомните некую Миранду - трактирщицу...»

Слова звучат с нескрываемой печалью.

Еще одно впечатление от спектакля. В Театре «111» сформировалась актриса (я видел еще ее Валентину в спектакле «Прошлым летом в Чулимске»), способная сыграть сложнейшие драматические и трагические роли классического русского репертуара: Катерину в «Грозе», Заречную в «Чайке», Ларису в «Бесприданнице», Веронику в «Вечно живых»... Ей нужно сыграть эти роли. Она внесет в них свое, неповторимое, только ей - Екатерине Шашковой - известное. Не надо откладывать. Так быстро проходит жизнь. Особенно творческая жизнь молодой актрисы.

Фото предоставлено театром