Улыбка Юрия Богатырева

Выпуск №9-149/2012, Вспоминая

Улыбка Юрия Богатырева

В самом начале февраля 1989 года в моей квартире раздался неожиданный телефонный звонок. Из разговора с давнишним приятелем - московским режиссером узнал я шокирующую новость: на 42-м году жизни умер Юра БОГАТЫРЕВ, народный артист России. У себя дома, в компании друзей Юре неожиданно стало плохо с сердцем. Врач, приехавший со второго вызова «скорой» (в первой машине нужных при сердечном приступе медикаментов не оказалось!..), сделал актеру укол, не совместимый с лекарствами, принятыми Богатыревым накануне, и смерть наступила почти мгновенно.

Артист и оригинальный художник, чья выставка тогда готовилась к открытию в Доме-музее М.Н.Ермоловой, не дожил месяца до своего дня рождения. Известие об уходе актера было особенно пронзительным для меня еще и потому, что всего полгода назад мы вместе работали в его последнем фильме (по пьесе Ф.Дюмануара и Д`Эннери) «Дон Сезар де Базан»...

Август был на редкость холодным и дождливым даже для Ленинграда: с Финского залива дул пронизывающий, почти зимний ветер, а по ночам стужа и вовсе становилась нестерпимой. Чуть ли не вся съемочная группа фильма «Дон Сезар де Базан» большую часть времени пряталась в ленфильмовских автобусах, отогреваясь горячим чаем и кофе.

Почти всю вторую серию фильма снимали то в студийном павильоне, то у заброшенного дворца, принадлежавшего когда-то Александру Меньшикову (сподвижнику Петра I), в небольшом городке Ломоносове под Ленинградом. Старые стены особняка при дневном освещении выглядели невыразительно, а потому снимать приходилось ночными сменами, подолгу выставляя свет и тщательно выверяя места съемок.

Пока режиссер фильма, седовласый Ян Фрид (ученик Эйзенштейна), широко известный своими кинолентами «Двенадцатая ночь», «Зеленая карета», «Сильва», «Собака на сене», и знаменитый оператор Эдуард Розовский (снявший «Белое солнце пустыни», «Начальника Чукотки», «Человека-амфибию») выясняли отношения в непрекращающихся творческих спорах, артисты и массовка коротали время в своих укрытиях на колесах, репетировали и копили силы.

Снимаясь в нескольких эпизодах фильма, я больше помогал режиссерской группе в организации съемок как стажер. Меня, имеющего уже постановочный опыт в театре, увлек кинематограф и его тонкости, но, помимо технологии съемочного процесса, конечно же, интересовали и актеры, которые были хорошо знакомы своими работами всей стране: Дмитриев и Светин, Горшенина, Боярский, Богатырев... Съемки в Ломоносове проходили несколько ночей, и надо отдать должное местным жителям: они всякий раз ждали нашего приезда, несмотря на непогоду, и оставались неутомимыми зрителями до утра. Ломоносовцы трогательно донимали нас вопросами о будущем фильме и коллекционировали автографы. Все мы, участвующие в съемках, выглядели живописно и импозантно: средневековые костюмы, шляпы с перьями и шпаги придавали нам загадочность и значительность в глазах преданных поклонников. Особым интересом у них пользовался Михаил Боярский, по поводу которого время от времени добродушно подшучивали Дмитриев со Светиным. Они, как Пат и Паташон, потешали всю группу байками и анекдотами, помогая коротать колючие балтийские сумерки.

Человек, за которым я наблюдал пристальнее, чем за другими, был Юрий Богатырев. Герой почти всех (на тот момент) нашумевших фильмов Никиты Михалкова, замечательный актер, которого я увидел впервые еще в середине 70-х годов в запомнившемся телеспектакле «Мартин Иден» режиссера Сергея Евлахишвили, где Юра блистательно дебютировал в главной роли. Сыграв тогда роль Идена, Богатырев, как говорят, проснулся знаменитым. Потом с ним работали, кроме Михалкова, Илья Авербах, Виктор Титов, Виталий Мельников, Михаил Швейцер и многие другие. Открыл же его массовому зрителю и всесоюзной славе именно Евлахишвили, о чем впоследствии почему-то никто не вспоминал. Постановщику спектакля за Юру пришлось бороться, ибо вчерашнего студента долго не хотели утверждать на основную роль... Режиссер настоял, и блистательный дебют состоялся.

Телепостановка получилась впечатляющей, и в моей записной книжке появилась пометка (с восклицательным знаком) о молодом актере. Зачем будущий студент воронежского политеха, не думающий тогда всерьез о театре и кино, в свой блокнотик для стихов поместил Юрия Богатырева, я точно не знал. Лишь спустя много лет, сидя с ним плечом к плечу, разговаривая о самых разных вещах, испытывая некое душевное родство, ту свою давнишнюю запись вспоминал я уже как неслучайную, в какой-то степени предопределяющую. После политехнического и института искусств был принят я на режиссерский факультет как раз профессором Сергеем Евлахишвили, а подпись Юрия Васильевича Катина-Ярцева, художественного руководителя курса Щукинского училища, на котором учился Юрий Богатырев вместе с Натальей Гундаревой и Константином Райкиным, украсила мой режиссерский диплом. Все это случилось несколько позже, а в Ломоносове я радовался нашей с Юрой совместной работе и совместному времяпрепровождению.

Иногда возникало ощущение, что Богатырев находится в каком-то другом измерении, вне быта, суеты и мелочей, уходит глубоко в себя. Но стоило обратиться к нему, и он был сама любезность и отзывчивость. Высокий, почти двухметровый, погрузневший и оттого уже мало напоминающий внешне Мартина Идена или михалковского Егора Шилова, Богатырев был на редкость благороден и интеллигентен. Доброжелательность его в общении, необычная приветливость и естественность поражали всех. В то время как многие, устав от изнурительных и зябких часов ожидания начала съемок, а затем и завершения оных, были раздражены и взвинчены, Юра оставался настоящим рыцарем без страха и упрека.

Про него по «Ленфильму» в тот год ходили неприятные слухи. Говорили, что он в последнее время стал много пить, а потому и мало снимается. Смаковали подробности «пьянок», как обычно делают обыватели или завистники, самоутверждаясь. Я же вспоминал его более чем внушительный послужной список и гордился им - талантливейшим и не щадящим себя трудягой. Помимо «Современника», где он безупречно работал с 1971 года, и легендарного МХАТа, в который он перешел в 1977-м, у него в жизни было столько киноролей, что хватило бы на несколько завидных актерских судеб. Эти его роли, романтические и волевые, ярко характерные и психологически проникновенные, стали откровениями неповторимого мастера, событиями отечественной культуры.

Из последних наших встреч запомнил я прогулку по берегу Финского залива: вдруг появившееся из-за туч солнце, сосредоточенное молчание Богатырева, все понимающие глаза и грустную нежную улыбку. Съемочный период в Ломоносове заканчивался как некий жизненный этап. Мы переезжали в Ленинград и там должны были совсем завершить съемки... Через несколько месяцев Юры Богатырева не стало. Он ушел, оставив нам свои фильмы, спектакли и неожиданные, любопытные картины, свою незабываемую улыбку большого, сильного, очень одаренного, доброго человека.

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.