Есть ли будущее у репертуарного театра в России?

Выпуск №1-151/2012, Дискуссионный клуб

Есть ли будущее у репертуарного театра в России?

Союз театральных деятелей России продолжил серию дискуссий, посвященных проблемам современного отечественного театра. Вопрос, который поставили перед участниками: «Есть ли будущее у репертуарного театра в России?» Сегодня это одна из самых обсуждаемых и острых тем в театральных кругах, на страницах периодических изданий, не только специализированных, которых удручающе мало, и в интернете.

Дискуссия прошла в формате расширенного заседания Секретариата СТД Российской Федерации.


Александр Александрович Калягин, председатель СТД РФ,
художественный руководитель Московского театра «Et Сetera»,
народный артист Российской Федерации
. Сегодня у нас здесь собрались очень представительные силы. Мы продолжаем дискуссию, посвященную проблемам современного отечественного театра. Одни ратуют за систему сохранения репертуарного театра, считая ее более перспективной, и за сохранение таким образом театральных традиций, которые могут служить залогом развития театрального искусства. Другие, наоборот, призывают к разрушению этой изжившей себя и непродуктивной (как они считают) системы. Мы, Союз театральных деятелей, против разрушения (и мы не раз обсуждали это на Секретариате), но не отвергаем возможности реформирования или, как говорят, модернизации той же театральной системы. Это понимаем мы, театральное сообщество. Это понимает и власть. Хотим мы этого или не хотим, но перемены рано или поздно произойдут. Но от нас зависит, каким образом будут происходить эти театральные перемены в нашем искусстве. Если мы сами, наше театральное сообщество, не предложим пути реформирования, за нас это сделают новые люди, не знающие, не понимающие, а часто и не признающие специфику художественного творчества.

Я предоставляю слово человеку, сделавшему многое для того, чтобы театры существовали. Он помогал нам формулировать законы и «отбивать» ненужные, порой навязанные сверху предложения. Слово Александру Яковлевичу Рубинштейну.

Александр Яковлевич Рубинштейн, заведующий кафедрой менеджмента и экономики исполнительских искусств Школы-студии МХАТ, первый заместитель директора Института экономики РАН. Для меня большая честь вести этот круглый стол. Хочу сказать, что я очень внимательно ознакомился с тем, что представлено на сайте СТД, включая видеозапись прошлой дискуссии и множества статей, которые там содержатся. У меня возникло несколько важных вопросов; я бы хотел сформулировать их в качестве предварительных замечаний.

Во-первых, хочу сказать, что главный, давший название нашей дискуссии вопрос на самом деле, на мой взгляд, вопросом не является. Будущее у театра, безусловно, есть, и его костяк и основа, как «позвоночник» вообще всей театральной системы - только репертуарный театр. Это очень важное достижение эволюционного характера в развитии театральной организации. Но речь идет даже не об этом. Прочитав все публикации, я вдруг понял, что все тридцать пять лет, что занимаюсь театром, так или иначе все время слышу разговор о кризисе театрального дела, о том, что якобы репертуарный театр себя исчерпал, и т.д. и т.п. Пытаясь ответить на все эти вопросы, я попробовал взглянуть на проблему с разных сторон. Но сначала взгляд экономиста.

О чем свидетельствуют цифры? В прошлой дискуссии руководитель Департамента культуры Москвы приводил целый ряд цифр, которые мне показались не очень точными, поэтому я вынужден был снова заняться этой статистикой.

Оценивать театральную ситуацию за последние тридцать лет было бы неправильно, поскольку был огромный провал в начале 90-х годов в связи с реформой, некоторое восстановление к 96-у году и уже совершенно другая ситуация в 2000-х. Итак, за последние десять лет на 13% увеличилась сеть московских театров (я сейчас про Москву говорю, потому что в прошлый раз шел разговор именно о ней). Но при этом надо иметь в виду, что ни о каком огромном количестве театров в нашем городе речь идти не может. Даже в этой ситуации на 1 млн жителей в Москве приходится 8,9 театра, в Лондоне - 14,5, в Берлине - 16, в Праге - 22, в Париже - 45 и в Риме - 48 театров. То есть, от Рима мы отстаем в шесть раз, поэтому ни о каком избыточном количестве театров и речи быть не может. Но при этом за эти же десять лет в полтора раза увеличилось количество работников в театральной сфере. И что очень любопытно - даже при девятикратном росте цен и увеличении населения Москвы, посещаемость на тысячу жителей неожиданно не сократилась - она остается стабильной, где-то на уровне 565 посещений на тысячу жителей, что в 2,5 раза превышает среднероссийский показатель. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что нет другого такого города мира, включая и Париж, и Рим, и Лондон, где были бы такого рода показатели.

При этом вынужден сказать - и это тоже факт - о крайне низкой заработной плате работников театров. Даже в Москве, где заработная плата выше, чем в других городах, в среднем по театрам приходится порядка 38 тысяч на человека - это все равно лишь 70-72% от средней заработной платы по Москве.

С точки зрения экономиста, такие цифры ни в коем случае не могут свидетельствовать ни о каком кризисе. Дай Бог, чтобы каждая отрасль обладала такими цифрами, таким приростом занятости, теми пропорциями, которые есть.

С точки зрения творчества. Этот вопрос должны решать сами театральные деятели: режиссеры, актеры, театроведы, критики, драматурги. И не думаю, что это является предметом обсуждения на уровне таких круглых столов. Это все-таки очень специфический вопрос художественного творчества.

С точки зрения управления. Вот здесь, к сожалению, действительно наблюдается перманентный кризис и в основном в головах власти. Посмотрите на фактическую отмену замечательного закона, который был создан в 1992 году как основа законодательства о культуре и который ежегодно из года в год приостанавливался министерством финансов (а сейчас он просто остановлен), вспомните 94-й федеральный закон, чудовищный закон. И если бы не огромные усилия СТД, которому удалось как-то вывести определенные статьи из-под этого закона, то вообще наступил бы крах. А последний принятый федеральный закон № 83 (здесь я соглашусь с Валерием Владимировичем Фокиным, который написал, что это просто катастрофа), это действительно катастрофа, потому что то, что там предлагается, один мой коллега справедливо назвал анархо-капитализмом.

Посмотрите выступления Александра Александровича Калягина, письма, которые мы пишем в СМИ. Мы знаем, что происходит в целом ряде областей. Все это свидетельствует о действительно критической ситуации. Власть, обвиняет театр в том, в чем сама виновна - она так же осталась, по сути, в советском времени и пытается приспособиться к рыночной ситуации, используя те же самые административные методы управления. Конечно, в этой ситуации театрам становится тревожно. Единственное, на что я надеюсь, что с этими критериями, не имеющими никакой реальной основы, произойдет одно: театры что-то придумают и будут делать вид, что они и живут по этим критериям, а управление культурой и органы управления культурой будут делать вид, что это те критерии, которые они и выработали. Вот на этой лжи будет выстроена, к сожалению, современная ситуация.

Но есть реальные проблемы. Прав Александр Александрович: нужно самим что-то придумать, и раньше, чем какие-то действия начнет совершать власть. Я говорю о факторах театрального производства, о тех реальных проблемах, которые у нас есть.

Прежде всего - это сценические площадки. По крупным театрам мы опережаем Париж, а вот по мелким театрам, по маленьким площадкам мы глубоко отстаем. Дальше. Творческий труд. Это вообще потенциал нашей страны и театрального искусства в частности - нам просто повезло, что мы имеем такое колоссальное наследие. Я думаю, что у нас есть два великих ресурса - актерско-режиссерский потенциал и наша публика, которая очень театрально ориентирована. Но здесь тоже не все в порядке, потому что тот уровень заработной платы, который есть и в Москве, и в стране в целом, в принципе, унизителен. И так долго не может продолжаться. Именно с этой заработной платой и связаны трудности с наймом.

И третья позиция, где так же необходимо разбираться - это бюджетная субсидия. Сегодня московские театры и в целом театры России бюджетной субсидией покрывают примерно 75% всех расходов, т. е. 25% приходится на доходы. Это даже больше, чем принято для репертуарного театра: 20% доходов и 80% субсидий. Все равно необходимо развитие театрального дела и поиск новых каналов финансирования. Они известны в мире, многие страны ими пользуются. И только в нашей стране осталась такая ситуация.

На этом предварительно свою часть выступления я хотел бы закончить. В конце у меня будут определенные предложения, а пока я призываю каждого из сегодняшних участников высказать свои мысли. У меня единственная просьба ограничиваться 5-7 минутами.

Виктор Анатольевич Рыжаков, художественный руководитель Центра им. Вс.Мейерхольда, руководитель режиссерской магистратуры Центра им. Вс.Мейерхольда и Школы-студии МХАТ. Дорогие коллеги, есть принципиальные вопросы. Мне кажется, самое главное - определить тональность нашего разговора. Я никого не призываю к какой-то активности и эмоциональности, но просто мы опять говорим о каких-то проблемах, которые бесконечно существуют в театре. Мы можем говорить о том, что мало площадок, маленькая и унизительная заработная плата. Никогда не было мало или много. Всегда было так, как есть. Я за свою немаленькую уже жизнь в театре никогда не видел другой жизни. Никогда мне не было просто или легко. А вопрос принципиально стоит: кому это нужно, чтобы что-то изменилось, кому - не нужно. Сразу скажу, что никого не хочу обидеть, просто хочу принципиально разделить какие-то вещи.

Мы столько раз встречались и кулуарно, и на «Платформе», и в разных театральных дискуссиях, и все время говорим на одну и ту же тему. Время пришло, но никто не хочет замечать, что так дальше просто не может продолжаться, и нужно определиться внутри театра самим руководителям и сказать: «Да, я согласен, чтобы завтра ротация или выборы проходили так-то и так-то».

Наша культурная политика, если она вообще существует у кого-то в голове, должна соответствовать нашим представлениям о театре и о его принципах. Мы должны сами себе сказать: «Я готов четыре года работать, а дальше давайте на конкурсной основе...» Должно же что-то измениться внутри нас самих. И тогда откликнется и власть, потому что она понимает, что театр всегда шагал впереди (мне так казалось, я так всегда представлял) каких-то процессов в обществе.

Теперь о площадках. В центре города есть две маленькие площадки - Театр «Практика» и еще меньше «театр.DOC». Мои иностранные коллеги всегда интересуются именно этими театрами. И мы только там назначаем свидания. И востребованы они не потому, что там ставят или не ставят новую драму. Мы говорим о жизненности театрального процесса и его необходимости. Мы говорим о том, что сегодня выбирает молодежь и куда она ходит. И это не главный критерий, но это какой-то знак, очень важный для всех нас.

Мы все время прикрываемся и пытаемся ретушировать то, что уже нельзя ретушировать. Встречаясь друг с другом, мы понимаем, что уже не может быть такого отношения к сегодняшней театральной и реальной действительности, к репертуару, к своим художественным программам, к тому, как избираются и назначаются руководители в театре. Ни для кого не секрет, что нет этого механизма. У нас остался по инерции атавизм старой системы. Я говорю о механизме, который нам же и вам же поможет. Мне кажется, систему нужно сделать прозрачной, где единственным критерием будет творчество и позиции, которые сегодня многие занимают. Но нам нужно сделать хоть какой-то шаг, чтобы к нам пошли навстречу.

Нужно очень серьезно ответить на вопрос: что лично я делаю в этом театре, какова моя художественная программа, могу ли я сегодня состязаться, например, с Эдуардом Бояковым, на равных. Сегодня мы говорим о театре, который требует руководителя и своей программы.

А. Рубинштейн. Виктор, речь идет о том, что необходимы перемены, реформы в части назначения художественного руководителя и режиссера театра.

В. Рыжаков. И в этой части прежде всего. Я опять говорю о тональности разговора.

А. Рубинштейн. Тональность определим ту, которую вы зададите.

В. Рыжаков. Я говорю о принципиальности позиции. Иначе мы будем бесконечно говорить о наших проблемах. Они будут. Никогда театр в России не будет беспроблемным.

А. Рубинштейн. Я думаю, что здесь нет людей, которые говорят не принципиально. Зачем тогда и проходить?

В. Рыжаков. В дискуссию же выносится главный вопрос. Он же здесь серьезно обозначен, и мы собираемся по поводу этого, а не для того, чтобы говорить о тех проблемах, которые существовали и будут существовать. Значит, что-то нас подвигло. Мы понимаем, что что-то нужно изменить. А вот что?

Что я предлагаю? Прозрачность назначений и выборов руководителей театров, артикулированные художественные программы творческих коллективов.

Юрий Мефодьевич Соломин, народный артист СССР, художественный руководитель Государственного академического Малого театра, театральный педагог. Дело в том, что время действительно дорого, и говорить одно и то же, толочь воду в ступе нет смысла. Давайте определимся, что такое реформа. Кто мне ответит на вопрос, как ее надо проводить? Руководители, кто этим занимается, могут ответить или нет? Как я понимаю, реформа состоит из двух частей. Очень правильно было сказано о деньгах, о материальных вещах. Все это абсолютно верно. Да, это мизер, да, артисты загружены, и посчитайте, сколько в этом году было инфарктов и инсультов не только по всей стране, но хотя бы по Москве и Санкт-Петербургу. И всем станет ясно, что это катастрофически опасная профессия. Это первое.

Кто этим должен заниматься? На кого будем перепихивать? На власть? Кто выше нас? Выше нас сегодня здесь по театральным делам никого нет. Кто против? Поднимите руки. Давайте тогда решать, если мы имеем на это право. А если не имеем права, давайте разойдемся.

Значит, требовать, требовать и требовать. Лет пять назад в Новой опере проходил Форум. И я тогда сказал (тогда думал, что по глупости, но оказался прав), что нам надо организовать партию, в которую бы вошли не только театральные деятели, но и критики, и те, кто просто ходит в театр. Это была бы самая мощная, самая мобильная и самая большая партия. Ибо сегодня кто будет защищать театр? Таких нет. Пропустили мы это. Все те, кто как бы защищает нас (я имею в виду Думу и другие организации), нас защищают по второму сроку. Но я лично этой защиты не ощущаю.

Второе. Что может быть прозрачней, если человека назначают? Поэтому театр очень прозрачно должен сказать «нет». Или сказать «да». Все очень просто.

Речь здесь идет о смене какой-то возрастной группы руководителей, особенно в Москве. Считается, что руководители старшего возраста все захватили. Ничего они не захватили. Нас выбрали. Выбрали двадцать с лишним лет назад. Выбрал коллектив, когда была катастрофа с театром. Намного хуже, чем сегодня.

Что такое современный театр? Задаю этот вопрос уважаемым критикам. Что такое современная живопись, я уже понял. Что может быть современней, когда человек выходит на сцену и говорит словами Островского из «Мудреца»: «Нас куда-то ведут. Мы куда-то идем. Но не те, кто ведет, не знает, куда мы идем, ни мы сами». Гоголь: «Плохих лекарств мы не употребляем. Простой человек, если выживет, то и так выживет, а если умрет, так и так умрет». Если это не современно, то на какие уши надо становиться и что же нужно с себя снимать, чтобы доказать, что это современно?

Далее, мне бы хотелось, чтобы все очень серьезно подумали о будущем, о реформе, потому что реформ на нашем веку было очень много. Какая из них оправдала себя?

Например, реформа образования, с которым культура очень близка. Я пятьдесят с лишним лет воспитываю в театральном вузе артистов. Когда я спрашиваю, кто это написал, и мне говорят - Пушкин А.С., я спрашиваю, как его зовут? Отвечают: «А.С.» После этого я сосу валидол. И это не просто отдельный случай. Подобных высказываний с каждым годом все больше и больше. У них вымирает кругозор. Я не против компьютера, но у актера современность заключается в его кругозоре, его мозгах, сердце, его эмоциях, непостижимых выдумках, человеческих, эмоциональных выплесках. Вот это нам надо решить. Спектакль должен воспитывать зрителя. Александр Николаевич Островский сказал в одной из своих речей: «Без театра нет нации». Театр вбирает в себя литературу, музыку, изобразительное искусство и т. д. Сейчас натравливать молодых людей на более старших - это все равно, что заниматься натравливанием собак более мощных пород на более слабых. Доказательства должны быть. Мы выпускаем артистов, режиссеров, театроведов. А в итоге получается басня Крылова. Я бы сегодня не пришел, если бы не был уверен, что мы сумеем оставить что-то доброе, приличное, достойное. Ломать традиции нельзя. Это обязательно скажется на следующем поколении. Без традиций нет человека. Хоть в образовании, хоть в сельском хозяйстве, хоть в музыке и т. д. Плохие традиции отмирают, а хорошие традиции убивать нельзя.

А. Рубинштейн. Общая сентенция заключается в том, что одна из главных традиций репертуарного театра и театра вообще - сохранение традиций. Наверняка с этим все согласятся. Но все-таки там есть еще одна составляющая, связанная с новаторством. И без нее тоже ничего не бывает.

Эдуард Владиславович Бояков, художественный руководитель театра «Практика», продюсер, театральный режиссер, театральный педагог. Я не хочу сейчас углубляться в дискуссию о творческом методе, о том, как строить новый театр, что есть современный театр. Я хочу согласиться со многими тезисами, которые уже прозвучали, и сказать то, что, наверное, должно в самой основе любой реформаторской деятельности присутствовать. Нам нужны изначальные критерии, нам нужна изначальная система координат. Везде вопрос - что ты предлагаешь? Поэтому можно очень много спорить, но мне кажется, что в таком собрании, как наше, и при такой ситуации, как наша, споры нужно свести к самым простым формулам и тезисам.

У меня есть несколько очень простых тезисов.

Первый. Средний возраст художественного руководителя московского театра по разным оценкам от 66 до 70 с чем-то лет. Это факт. Если брать центральные театры, то он выше.

А. Рубинштейн. 64 года.

Э.Бояков. Да, 64 года по Москве. Но если выделить центральные театры, то эта цифра будет значительно выше. Этот факт никто не оспорит. Нам нужно менять эту ситуацию. Дорогие коллеги, это биологический закон. Это не вопрос творчества. Безусловно, может существовать 80-летний худрук, главный режиссер, который ставит отличные спектакли. Безусловно, в 80 лет можно руководить театром. Честь и хвала таким руководителям. Но я говорю о другом. Средняя цифра не может быть такая. Это факт, который должен обрабатывать любой чиновник, любой общественный деятель, любой, кому доверено выступать от имени сообщества или от имени профессионального сообщества.

Второе. Тезис, который выдвинул Александр Яковлевич: безусловно, центром театральной системы должен быть репертуарный театр. Это великая наша традиция. Я полностью согласен, что его надо сохранять. Но сегодня нам необходимо создавать пространство творческой конкуренции.

Третий тезис. Для того, чтобы русский театр выживал и развивался, государство и авторы реформ должны осознать: чем сильнее будет конкуренция между репертуарным и нерепертуарным театром, тем лучше будет для обоих составляющих этой системы.

Четвертый тезис. Государственный театр и негосударственный. Мы находимся в очень глупой и феодальной ментальности, когда думаем, что театр - это то, что поддерживается нашим государством. Нам нужно создавать творческие коллективы и стимулировать возникновение негосударственных театральных инициатив, которые боролись бы за дотацию точно так же, как борются государственные театры. В экономике это есть: есть банки коммерческие и государственные, есть заводы частные и государственные. И от этого выигрываем мы, каждый из нас.

А. Рубинштейн. Они конкурируют не за государственные деньги. Они конкурируют за заказ государства, а не за дотацию. Это очень важно.

Э.Бояков. Конкуренция между государственным театром и негосударственным театром должна быть нашей политической задачей.

И последний тезис. Русский репертуарный театр - наше священное завоевание, это театр режиссерский. Театр проектный - это театр продюсерский. Чем сильнее мы будем, находясь в пространстве творческой экспертизы, сталкивать эти два типа театра - продюсерский и режиссерский - тем будет выгоднее и для одного, и для другого.

Нужно создавать пространство не только для творческой конкуренции, но и для конкуренции экспертизы. Основная проблема, которая сегодня есть - это отсутствие мало внятного диагноза. Все пишут статьи, вываливают друг на друга тонны статистики, кто-то пишет статьи с театроведческим уклоном, кто-то - с экономическим, но общей картины нет. Я думаю, государство - это безусловно дело министерства и московского департамента - должно проявить инициативу и выступить с предложением-докладом «Российский театр сегодня». Он должен быть очень коротким, мы не сможем читать доклады на 500-600 страниц. Но диагноз нужен. И тогда будет конкуренция экспертиз. И тогда государству и чиновникам при выборе стратегии будет легче нанять тех людей, с помощью которых делать реформу. А то, что она нужна, всем понятно.

А. Рубинштейн. Я записал все ваши позиции. Думаю, вокруг них мы тоже поговорим и некоторые из них, безусловно, имеют не просто право быть, а действительно их нужно обсуждать. Но одна позиция у меня вызывает категорический отказ многие годы - это по поводу той самой экспертизы. Мне кажется, поручать министерству какую-то экспертизу или оценку творческой деятельности - глубокая ошибка.

Э. Бояков. Я считаю, что министерство должно спровоцировать...

А. Рубинштейн. Господа журналисты есть, театроведы, критики. Кто же против? Ни в коем случае нельзя допускать до этого дела чиновников.

Валерий Владимирович Фокин, художественный руководитель и директор Александринского театра в Санкт-Петербурге, народный артист России. Сейчас надо со Станиславского начать. С Эдуардом Бояковым, который выступал деликатно и целесообразно, я не согласен только по одной позиции.

Я твердо убежден, что наш театр (я имею в виду репертуарный театр, потому что о другом и говорить не приходится) находится в ситуации очень сложной. Конечно, он болен. И болен серьезно. Копилась эта болезнь давно. Мы знаем, как это происходило десятилетиями. Огромное количество вопросов, начиная от организационных до организационно-творческих. Это целый список. Все их надо решать, всеми надо заниматься. Это сложно, тяжело. Слава Богу, что среди чиновников есть очень маленький процент, но все-таки есть, людей вполне разумных, вполне соображающих, которые любят театр, которые на нашей стороне. В провинции, может быть, их меньше, чем в городах побольше. Нам надо работать над реформированием, иначе мы потеряем русский репертуарный театр.

Не секрет, что у нас достаточное количество мертвых театров, потому что количество зрителей ничего не означает. В отличие от человека, и мне неоднократно приходилось это говорить, театр умеет притворяться. Он мертв, и все мы об этом знаем. А люди ходят, аплодируют, цветы дарят, и вроде он живой. Это очень опасная ситуация. Она зашла уже достаточно далеко. Но я хочу сказать о другом.

Мне кажется, что сегодня настал момент, когда театральное сообщество (почему я и пришел на данное собрание) должно определить, чего мы хотим: хотим, чтобы этот больной выздоровел, или хотим его добить. И не надо врать друг другу, черное называть белым, красное - рыжим, зеленое - желтым. Надо определиться: если мы хотим (а я уверен, что мы этого хотим), чтобы русский репертуарный театр выздоровел, тогда нам надо составить целый ряд пунктов, списков, нам надо напрячь все свои усилия для того чтобы победить. Это очень непростой вопрос. И еще надо пробиться наверх, и еще надо заставить нового министра культуры поверить в то, что мы хотим, чтобы он выздоровел (может, он и не знает, кто должен выздоравливать) и т.д. Это сложнейшая, мучительная работа. Но если мы хотим, чтобы она велась и принесла плоды, мы должны сказать себе - да.

Меня в последнее время пугает какая-то агрессивная политика в отношении того, что все, что есть старого, - это ужасно, это надо сбросить с корабля современности. И мы это уже проходили неоднократно. Ничего хорошего из этого не вышло. История ничему не учит. Мы это тоже знаем. Но тем не менее. Мол, все, кто старше 16 лет - отойдите в сторону, если у вас нет молодого режиссера в театре - что вы за театр такой? Я слышал такой диалог в Питере. И понимаю, до какой патологии уже дошла проблема. Потому что, в принципе, молодая режиссура - это молодость театра. Не надо даже обсуждать, что должно происходить обновление театра. Странно, если кто-то скажет, что не надо обновлений. Не надо даже обсуждать, что нужна контрактная система, которую сейчас ввести нельзя. Это целая история, надо работать над тем, как ввести эту систему и т. д. Но при этом мы так запустили нашего больного, что на полном серьезе говорят: нет молодого режиссера - значит, нет театра? А у нас, мол, есть гранты под молодую режиссуру, но мы вам не дадим, у вас нет молодого режиссера. Но не каждая традиция - плохая, и не каждый авангард - настоящий авангард. Как и там есть фальшь, так и тут есть фальшь. И что, мы не видим среди современного искусства столько пустоты, столько непрофессионализма? Ткнешь пальцем, а там пустота. Мы же все это знаем. Как всегда, хоть это и банально, надо искать некую золотую середину, но только в том случае, если хотим, чтобы театр выздоровел.

Кстати, сегодня достаточное количество молодых режиссеров, и среди них есть очень интересные люди, некоторые из них работают активно в провинции. Там сложности с директорами, но это другая песня. Я эти песни могу вам петь целый день. И это будут страдальческие песни. Я говорю глобально. Критика тоже должна как-то (здесь сидят уважаемые, солидные и серьезные критики) понять: они хотят, чтобы театр выздоровел или жаждут загнать еще один последний гвоздь в гроб этого больного? Ну надо же понять, зачем это все, для чего нам нужно это сохранить.

Вы думаете, если мы сейчас молодого режиссера срочно назначим художественным руководителем в какой-то сложившийся театральный коллектив, из этого что-нибудь выйдет? Может, где-то и выйдет. И слава Богу, такие примеры есть. Но в целом вряд ли что-нибудь получится. Надо научить еще этого молодого режиссера, как войти в сложившуюся труппу, как разговаривать с ней, как с ней работать. Это комикадзе, который должен быть туда заслан. Это не просто, потому что взять и убрать этот театр совсем нельзя - там люди со всеми их психологическими заморочками. Но при этом там есть настоящие носители настоящих традиций. Там есть настоящие артисты, значит, это должен быть очень гибкий подход. Во всем должна быть индивидуальность.

Нам кажется, что театр - грубое искусство. Это совершенно не так. Это очень тонкое искусство, когда речь идет о психологии театра. В каком-то случае можно и назначить молодого режиссера, а в каком-то случае 80-летний художественный руководитель будет гораздо лучше 20-летнего.

Я вспоминаю спектакль Стрелера по Мариво. Режиссеру было 72 года, когда он сделал этот спектакль. Это был спектакль молодого человека. Так что все очень индивидуально. И в 20 лет можно быть абсолютным стариком.

Мне кажется (и это не потому, что я сижу на двух стульях, потому что в случае с театром можно и нужно сидеть даже на трех стульях), другого выхода у нас просто нет. Но мы должны определиться и хотеть позитива. И тогда, я думаю, будет все нормально.

А. Рубинштейн. Спасибо большое, Валерий Владимирович. Заметьте, выступления и Боякова, и Фокина сошлись в одной болевой точке - это контрактная система во всех ее проявлениях. Это связано и с возрастом, и с наймом работников театров, и с их уходом из театров и т. д. Перед тем, как обсуждать дальше эту тему, я хотел бы сказать, что ни в коем случае контрактную систему нельзя отрывать от заработной платы. Поймите, при низкой заработной плате вообще не может быть никакой контрактной системы. Никогда.

Евгения Борисовна Шерменева, заместитель руководителя Департамента культуры города Москвы. Добрый день всем. Сейчас была долгая дискуссия о том, будем мы хоронить театр или будем его лечить. Думаю, что хоронить будет стоить тоже очень больших денег. Даже не знаю, что будет дешевле на самом деле. Это не говоря о том, что действительно нужно сохранять его так или иначе. Но с точки зрения человека из правительства Москвы, который сейчас отвечает за распределение бюджета, я понимаю прекрасно, что уничтожение чего бы то ни было разрушает не только культурное пространство, но и бюджетное пространство тоже. Поэтому думаю, что для всех правильный путь - это путь выстраивания правильных, здоровых отношений между государством и культурой, в частности, с театральной культурой, о которой мы сейчас говорим. Думаю, что это очень правильная позиция, и мы ее обсуждали на уровне рабочих групп в правительстве Москвы в Департаменте культуры: необходимо обязательно включать негосударственные учреждения культуры, занимающиеся театральным искусством, в поле внимания государственных органов. И с точки зрения бюджета тоже. И расширять возможности предоставления финансирования так или иначе.

У нас существует проект «Открытая сцена», который и сейчас является рычагом влияния на новое поколение, может быть, даже тех людей, что не заняты в государственном пространстве. Вот как дальше это развивать? Это вопрос. И мы по этому поводу собирали рабочие группы.

Мне кажется очень важным для репертуарного театра на сегодняшний день вопрос сохранения зрительской аудитории. В том информационном поле, в котором мы сейчас живем, закрывать на это глаза, конечно, невозможно. И у нас был большой круглый стол по проблемам детского театра, по театру кукол, по развитию его, в частности, в Москве. И, конечно, этот вопрос стоит очень серьезно, потому что речь идет о наших детях, живущих в совершенно другом измерении. И как их сохранить для российского репертуарного театра, это тоже вопрос большой. Конечно, и правительство Москвы, и Департамент культуры, думаю, что и министерство культуры готовы участвовать во всех рабочих совещаниях по обсуждению этих важных вопросов. И вопросов распределения бюджетов тоже: как правильно сделать так, чтобы сохранить то лучшее, что есть у нас, как помочь стать на ноги тем, кому это сложно. Как дать возможность стартовать молодым ребятам, у которых нет такой возможности? Как помочь независимым коллективам существовать в общем поле и создавать конкурентную среду? Конечно, это очень важные вопросы. И я думаю, это очень хорошо, что СТД уже второй раз собирает такое большое собрание для обсуждения всех этих вопросов. И в конце концов найдутся решения для правильных шагов. А если мы их сделаем, то тогда уже сможем двигаться и дальше что-то обсуждать. Спасибо большое.

Марк Абрамович Гурвич, директор Театра им. М.Н.Ермоловой, заслуженный работник культуры РФ. Интересная штука. Помню наше собрание на Винзаводе и первую дискуссию здесь. Поверьте, у меня такое ощущением, что сегодня мы поговорим, разойдемся, и в результате вот этого конкретного совещания меняться не будет ничего. Мы поделимся своими сомнениями, каким-то непониманием того, что происходит, опять обвиним немножко власть, немножко самих себя и довольные, мол, все сказали, разойдемся. Я полагаю, что нужна только практическая составляющая любой дискуссии, связанной с театром (абсолютно точно сказал Александр Яковлевич о статистике по количеству театров в разных городах, и прав был Андреев, когда сказал, что «больше театров, меньше тюрем»), но только прагматик может сегодня помочь решить многие проблемы в театре.

То, что кризиса в театральном искусстве нет, думаю, даже обсуждать не приходится, поскольку я был в Тамбове, Саранске, Югре, Ханты-Мансийске. Везде театры развиваются замечательно: новый оперный театр в Саранске, совершенно потрясающий театр в Пензе и т. д. Денег сегодня московское правительство в реконструкционные процессы в театрах вкладывает за миллиарды. Я не совсем понимаю, о каких мы говорим вещах, убивающих сегодня театральное искусство в Москве ли, в России ли. Говорю как абсолютный прагматик и практик. Мы сегодня освободили театральное искусство от ФЗ № 94 (начинали все в Департаменте культуры и в СТД). В результате теперь театры могут пригласить на постановку (Стрелер ушел, Станиславский тоже, не знаю кого бы назвать) любого режиссера без проведения конкурсных процедур. Вы можете делать декорации, шить костюмы и все остальное без проведения конкурсных процедур. Сегодня театры имеют право на 400 тысяч производить закупки, услуги, товары и прочее. Дальше надо совершать шаги, связанные с практикой ежедневного существования театра.

Сегодня острейший вопрос с труппами. Труппы по всей России, по всем театрам Москвы «великовозрастные». И когда мы были на встрече с Владимиром Владимировичем Путиным, творцы говорили, что хорошо бы перевести коллективы театров на контрактную систему, чтобы исключить, например, такую ситуацию: труппу перевели на контракт, а художника театра, руководителя и т. д. - нет. Мое твердое убеждение, что театры нуждаются в контрактной системе, но сегодня ее провести невозможно, потому что законодательство устроено так, что можно только условно с завтрашнего дня начинать брать людей на договоры и не вводить их в штат.

Но есть еще один вопрос. Мы об этом говорили на встрече с премьером, ныне Президентом, мы об этом говорили на коллегии министерства культуры РФ - как вы думаете, как в 1986 году в Театр Ермоловой удалось сразу, в один месяц, привести Витю Павлова, Таню Догилеву, Олега Меньшикова, Сашу Балуева и т.д.? В один месяц! Потому что тогда была система переаттестации. В 1986 году Совет министров СССР...

Реплика из зала. Тогда было переизбрание.

М. Гурвич. Ну пусть будет переизбрание. Все понимают, о чем идет речь. Каждый год 20% труппы выставляется на переизбрание. Решает это худсовет. И вот тогда в Театре Ермоловой уже восемь актеров и режиссеров действительно не соответствовали занимаемым должностям. И их коллеги проголосовали. В один год - восемь, в другой год - шесть. И в результате все замолкло, потому что разве можно применять такие агрессивные меры и т.д.?

Сегодня есть документы, разработанные минкультом России, которые лежат в аппарате Президента, потому что было поручение от аппарата Президента о введении системы переизбрания в театрах Российской Федерации. Важнейший вопрос. И поверьте, если это действительно найдет свое практическое отображение, то многие моменты, о которых мы так страстно сегодня говорим, сами по себе уйдут.

И еще есть один очень важный вопрос. То, чего мы за пять лет, мы, СТД и Департамент города Москвы, добились, сегодня под большой угрозой, потому что мы знаем, что летом якобы 94-й ФЗ уходит. Ну, к концу года точно. Этот злосчастный закон уходит, появляется федеральная контрактная система. Поверьте, она еще похлеще, чем 94-й Закон. Еще раз говорю. Только практические поступки, которые мы все будем совершать, смогут решать проблемы, существующие в российском театре.

А. Рубинштейн. Марк Абрамович, я думаю, что все размышляют по поводу чисто практических вопросов. Но мне кажется, что дело не только в аттестации и 20% ротации. Ведь в чем прав Эдуард? По поводу возраста. Дело не в том, что существуют какие-то «великовозрастные» люди, а в том, что нарушена система обновления творческих кадров. Это факт. Мы же все это признаем. И более того, похоже, что контрактная система (об этом на нашей прошлой встрече говорил А.М.Смелянский) должна быть очень дифференцирована по срокам. Это не означает, что она должна быть на пять лет, на полгода, на три месяца. Молодые режиссеры, которые еще пока ничего не показали, может быть, должны приглашаться на маленькие сроки, а пятилетний договор подписывать только с теми, кто за плечами уже имеет серьезные спектакли.

Но хочу еще раз вернуться к той же теме. Контрактная система может работать, и не надо ее откладывать куда-то далеко. Если мы ею сегодня не займемся, то же самое будет и через пять лет. Вот Смелянский приводил в пример переписку Олега Ефремова, а я помню, как 25 лет назад говорили про ту же контрактную систему. Она очень жестко связана с заработной платой, с социальным пакетом. Я не знаю, слышали вы или нет, но на 2014 год объявлена пенсионная реформа, предполагающая повышение пенсионного возраста до 63-х лет и лишение права получать пенсию работающим пенсионерам. Это все в один клубок завязано. Эти проекты уже есть. Есть чудовищные совершенно опросы. Сегодня все говорят о нормальной какой-то организационной системе найма. Я имею в виду и оплату труда, и контракт, и деятельность, и срочность, и социальный пакет. И все это очень практические вещи. Я бы в сегодняшней дискуссии попытался выработать позиции, по которым мы считаем необходимым проводить реформы. Ведь никто же не рассуждает о творческом методе. Речь идет об организационных вещах. По крайней мере, нужно сформулировать их. И это очень важно.

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.