Семейный портрет - новый ракурс / Драматический театр им.А.Островского (Кинешма)

Выпуск №2-152/2012, Портрет театра

Семейный портрет - новый ракурс / Драматический театр  им.А.Островского (Кинешма)

Случалось ли вам оказаться в гостях у людей, недавно справивших новоселье, а до того долго скитавшихся по чужим углам? Атмосфера такого дома совершенно особая - неудержимо радостная. О чем бы ни зашла речь - о новой ли крыше, успевшей уже прохудиться и потечь, о старом ли имуществе, изрядно пострадавшем в скитаньях, о бедности ли, как видно, вообразившей себя неразлучной подругой семейства - лица хозяев остаются светлы, глаза смотрят прямо и весело, и никакого-то в них не отражается испуга перед тяготами и коварствами жизни...

Такими предстали передо мной обитатели Кинешемского драматического театра им. А.Н.Островского, вернувшиеся в прошедшем (115-м) сезоне в родные стены после мучительного двухлетнего кочевья по окрестным городам и весям. В результате капитального ремонта полностью приведен в порядок фасад, установлено новое световое и звуковое оборудование, обновлен планшет сцены. А лучшим подарком к новоселью стала вновь обретенная самостоятельность. Нелепое решение, на несколько лет превратившее Кинешемскую драму в филиал Ивановской, наконец, пересмотрено. Историческая справедливость и здравый смысл взяли свое. Два совершенно разных театра разъединились и предоставлены теперь каждый собственной судьбе.

В Кинешму я приехала посмотреть премьерный спектакль «Волки и овцы» и пообщаться с новоселами - художественным руководителем театра Людмилой Исмайловой и труппой - «на месте», в родовом их гнездовье. Однако первой перехватила меня научный сотрудник музея истории Кинешемского театра Валентина Алексеевна Щукина - завихрила, как Черномор Людмилу, увлекши в свое обиталище. И хотя это оказалась всего лишь тесно заставленная вещами и книгами каморка (помещение музея все еще ремонтируется), да и времени у нас было в обрез, истовая хранительница «семейной» памяти успела обрушить на меня лавину информации. Рассказывая, она то и дело обращала взор к висящему на стене портрету Островского кисти Аркадия Рылова, словно призывая Александра Николаевича в свидетели и осеняя повествование его авторитетом.

История театра и впрямь необычна.

Все началось не с чиновных постановлений и не с бешеных денег занемогших страстью к драматическому искусству меценатов, а буквально за чашкой чая, в кружке местной интеллигенции. Кинешма переживала тогда период экономического расцвета. На текстильных фабриках уезда трудились тысячи рабочих. Подвоз сырья, отправка готовой продукции производились как по Волге, так и железной дорогой, связывающей город с Москвой. Богатством и «крутизной» иные здешние промышленники не уступали текстильным тузам «русского Манчестера» - Иваново-Вознесенска... Однако в этом бодром деятельном существовании не хватало очень важной составляющей - а именно, культуры, качественных развлечений, просветляющих душу и ум. Рабочие «расслаблялись» в кабаках, а образованная молодая интеллигенция - врачи, учителя, инженеры, земские чиновники, фабриканты - собирались по-домашнему, чаевничали, общались, музицировали, обсуждали «вопросы»... Вот так, задушевным кругом, по-свойски, однажды и надумали: городу нужен театр. Между прочим, как раз отмечалось десятилетие со дня смерти Островского. В Кинешме драматурга по праву считали своим: бывало, 4-5 месяцев в году он проводил по соседству, в своем имении Щелыково, и в эту пору активно участвовал в жизни уезда, 12 лет был здесь мировым судьей, дважды избирался гласным; свежа была яркая память о знаменитом земляке...

Осенью 1896 года «инициативная группа» обратилась в городскую думу с ходатайством об образовании Кинешемского музыкально-драматического кружка имени А.Н.Островского и о создании городского драматического театра также имени великого драматурга. Дума проект одобрила. Начался сбор пожертвований. 26 декабря 1897 года состоялся первый спектакль - «Бедность не порок». (Это, кстати, породило впоследствии «семейную» шутку из серии «Как вы яхту назовете...». «Все замечательно в этой истории, - говорят местные театралы, - кроме выбора первой пьесы. Нет бы поставить «Богатые невесты»! Ну а коли уж предпочли «бедность», так с тех пор и живем, доказывая свое право на существование несмотря на...»)

В «амбарных» книгах музея скрупулезно собраны и расписаны почти все спектакли минувших лет, премьеры, репертуар, постановщики, исполнители, гастроли... В начальные годы труппа была смешанная, преобладали любители, а в помощь им Правление кружка приглашало несколько профессионалов. Однако в первом же сезоне кинешемцы имели счастливую возможность увидеть три спектакля по пьесам Островского в исполнении корифеев Малого театра. Правление, воспользовавшись поездкой по Волге части московской труппы во главе с семейством Садовских, пригласило их в Кинешму, и артисты Малого театра сыграли тут три спектакля: «Лес», «Таланты и поклонники», «Волки и овцы». Так и повелось: всякий сезон начинается Островским, в репертуаре - абсолютное преобладание пьес Островского, художественный ориентир - Малый театр...

Валентина Алексеевна и архивист, и пылко влюбленный свидетель. Утверждает, что помнит спектакли театра с конца 50-х. И четко обозначает главное в замысле и судьбе его: «предоставление разумных развлечений» самым разным слоям публики, просветительство, «школа жизни». Наблюдательный совет строго следил, чтобы означенная линия соблюдалась. Даже когда стали сотрудничать с антрепризой, требования оставались те же. В репертуаре - только качественные пьесы, драмы и серьезные комедии лучших отечественных и зарубежных авторов; направление - реалистическое: подлинность в воспроизведении быта, проживание роли, а не игра с ней...

Как ни удивительно, в целом эта тенденция сохранялась вплоть до 90-х годов XX века. Да и потом тоже, хотя и в несколько размытом виде. Взять, к примеру, обычай открывать сезон пьесой Островского. Когда в 2010 году Людмила Исмайлова решилась нарушить «уговор», начав сезон премьерой «Вишневого сада», это вызвало неудовольствие местной общественности. А ведь то был все-таки Год Чехова!

Это не значит, что кинешемская сцена вообще не знала экспериментов. Попытки поколебать традицию случались. Однако определенным образом воспитанная публика, обожавшая свой театр, модных изысков, как правило, не принимала. Так, в 1924 году художественный руководитель театра А.И.Голубев поставил «Лес» в мейерхольдовском духе, но успеха не снискал. В 1995 году режиссер В.Иваницкий сделал весьма авангардный спектакль «Душечки» (по «Богатым невестам»). Молодая часть публики кричала «Браво!» Но для большинства кинешемцев эта курьезная форма оказалась неприемлема - спектакль прошел всего 2-3 раза.

Счастливее оказывались те режиссеры, которые модернизировали традицию более деликатно. Памятен местным театралам спектакль «Гроза» в постановке Бориса Скоморовского, открывший сезон 1968-69гг. В нем непривычно глубоко раскрывалось психологическое состояние героев, образ Катерины оказывался более сложным, а Кабанихи - более человечным... В 1969 году театр возглавил молодой режиссер Евгений Егоров. Запоздавшая, а потому и задержавшаяся в глубинке идеологическая «оттепель» вызвала к жизни кое-какие «таяния» и на кинешемской сцене. Егоровские спектакли от подробного тяжеловесного бытовизма чуть сдвинулись в область романтики. Зрителям нравилась и достаточно традиционная «Пучина», и отдающие водевилем «Невольницы»... В своих экспериментах Егоров применял некую «военную хитрость»: не замахиваясь на «святое», ставил малоизвестные пьесы - «Блажь», «Старый друг лучше новых двух», «Богатые невесты», «За чем пойдешь, то и найдешь»...

В 1989 году вызвал горячие споры показанный в рамках Всероссийского смотра драматургии Островского кинешемский спектакль «Не было ни гроша, да вдруг алтын» в постановке Владимира Баландина и концептуальных декорациях Александра Родина. Критики обвиняли постановщиков в смешении жанров, а также смешении Островского с Достоевским, но тем спектакль и был интересен.

А в общем, эксперименты не прививались. Мощная реалистическая традиция сформировала этот театр и воспитала эту публику, а они, в свою очередь, неуклонно воспроизводили и лелеяли ее в своем старинном волжском городке почти весь XX век. Спасались Островским решительно от всех напастей. В том числе, и от советской конъюнктуры с ее фальшивой «производственной» драматургией, и от конъюнктуры перестроечных лет...

На рубеже 80-90-х бедность провинциальных российских театров стала приобретать угрожающие формы. Что уж говорить о театре в райцентре, значительная часть взрослого трудоспособного населения которого с тех самых пор и по сей день находится в отъезде - на заработках, в более крупных и благополучных городах. Обедневшая Кинешма не могла больше содержать театральную махину на 600 зрительских мест, здание ветшало и уже напоминало не столько театр, сколько разбомбленный объект в блокадном городе...

Как говорят старожилы-актеры, вопрос: «Ах, вы все еще живы? Все еще работаете?..» - последние десять лет буквально преследовал кинешемскую труппу.

«Нас в самом деле было легче закрыть, чем отремонтировать», - убеждена Людмила Олеговна Исмайлова, принявшая руководство театром в 2009-м. И она бы, наверное, не решилась героически взвалить на себя эту ношу, если б могла предположить, что пригласивший ее в Кинешму Николай Максимов, бывший тогда директором и фактически художественным руководителем как Ивановского, так и Кинешемского драматических театров, через несколько месяцев трагически погибнет.

Посреди позапрошлого, такого трудного для кинешемской труппы сезона, на мой вопрос, бывают ли на спектаклях театра большие начальники, районные и областные, Людмила Олеговна ответила: «Скажем так: творчество - не первое, что их волнует. С ремонтом бы разобраться, говорят, а творчеством займемся потом. Я все никак не могу довести до них мысль о том, что творчество - это не то, что может подождать пару лет, пока кто-то решит проблемы с финансированием, с ремонтом, с изменением структуры... Мы не можем остановиться, потому что потом этот механизм уже не заведешь. Стоит распустить всех по домам на полгода, обратно не соберутся, все умрет. Сейчас мы должны любыми путями поддерживать жизнь...»

Они не останавливались, они жили. И дождались своего часа. Театр отремонтировали, а не закрыли. Наверное, защитили и вековые устои, проросшие в каждый уголок, в каждую живую душу в этом городе... Защитила себя и сама труппа: преданностью своему театральному дому, готовностью за гроши (ведь бедность - не порок!) играть по 280 спектаклей в год, на всех доступных площадках, куда только могли довезти две старенькие «газели», и еще непременно выпускать положенные 6 премьер в сезон... Надо отдать должное и молодому худруку. Удержала штурвал, вернула корабль в порт приписки живым и здоровым.

Вообще, на мой взгляд, встреча этой творческой личности и этого театра - большая для всех удача. Во-первых, Людмила Исмайлова из новой генерации режиссеров, у нее современный взгляд на театр, она в курсе модных веяний и владеет сегодняшним театральным языком. Во-вторых, у нее хорошая столичная школа и крепкая профессиональная хватка, а также достаточно воли, чтобы поставить на своем там, где она считает это необходимым. В-третьих, она из тех режиссеров, кто готов взять на себя ответственность за весь творческий процесс, за труппу, за судьбы актеров, то есть быть не только художником, но и организатором, и воспитателем. А еще она готова ставить один «авторский» спектакль долгими месяцами и вовсе не приемлет столь распространенной сегодня практики шмыганья по стране с одними и теми же, неведомо сколько раз клонированными постановками... Качество для нее важнее быстрого заработка. Быть может, это максимализм раннего этапа карьеры, но хочется верить, что это натура. Во всяком случае, с нею театру в ближайшем будущем вряд ли грозит опасность впасть в архаику или предаться известным порокам, частенько, увы, сопутствующим бедности.

И худруку повезло с театром. Достаточно увидеть хотя бы один спектакль кинешемцев, пусть даже не новый и не лучший, чтобы почувствовать несомненное обаяние и хорошие возможности труппы, и это впечатление с каждым следующим увиденным спектаклем только усиливается. Каким образом при таких неприлично малых зарплатах и отсутствии жилья, в эдаком захолустье собралась крепкая профессиональная труппа? Верно, звезды так сошлись, повезло. И политические катаклизмы, многое порушившие за последние четверть века в нашей культуре, в чем-то, как ни странно, помогли. Старшее поколение артистов (Нина Акулова, Дмитрий Чередниченко, Наталия Машаткова, Кристина Тенякова...) - породистое, колоритное, обученное в лучших театральных ВУЗах - из-за этих катаклизмов попросту тут «застряло»; несколько ярких актеров, напротив, прибило сюда постперестроечной бурей, поскольку развалились русские труппы в национальных республиках (Наталья Гоголева приехала из Чечни, супруги Анна Росс и Олег Коновалов - из Киргизии)... Что касается молодежи, обновлять труппу приходится, в основном, за счет местных кадров, но среди этих недоученных, полуобученных, даже набранных с улицы ребят есть, к счастью, по-настоящему одаренные. И первым в этом ряду следует упомянуть Александра Чеснокова с его замечательной органикой, мягким обаянием, тонкой и точной игрой. Сейчас это главный молодой герой кинешемской сцены. Можно поздравить труппу и с недавним приобретением: Андрей Ефимов, окончив театральное отделение Санкт-Петербургского госуниверситета, по собственной инициативе покинул Северную столицу ради скромной доли театрального пролетария в российском захолустье, поскольку уверен, что артистом можно стать, лишь выходя ежедневно на сцену, а уж практику-то ему здесь обеспечат, можно не сомневаться. Одну большую роль - в «Волках и овцах» - он уже сыграл...

За три сезона с новым лидером репертуар театра пополнился рядом интересных постановок. Естественно, тон задают спектакли самой Людмилы Исмайловой.

Сезон 2009/2010 открылся, как положено, Островским - спектаклем «Правда - хорошо, а счастье лучше». И выбор пьесы, и постановка, пожалуй, наилучшим образом решали задачу компромисса традиционных предпочтений местного сообщества и собственных амбиций режиссера. Без дразнящих обывателя перелицовок, без сложных смысловых шарад, в понятных (во всяком случае, имеющих какое-то отношение к реальному быту) декорациях - рассказана очаровательная житейская история, в которой есть все, чтобы зритель был счастлив. Нынешние веяния представлены дуракавалянием в кавээнском духе, но это проделывают, в основном, исполнители второстепенных ролей - с очевидной целью посмешить публику. Есть и более тонкие шутки - к примеру, с унтерской шинелью, в которую Сила Ерофеич Грознов (Дмитрий Чередниченко) входит, как в караульную будку, когда ему нужно продемонстрировать свой героический статус, и из которой выходит, оставив ее стоять в почетном карауле, когда ему хочется побыть обыкновенным мирным старичком...

Этот спектакль Исмайлова впервые сделала в сотрудничестве с художником из Санкт-Петербурга Алексеем Киселевым. Союз оказался удачным, что ярко проявилось в последующих их совместных постановках. Сообща им удалось создать своеобразный и узнаваемый стиль, который позволяет раскрыться возможностям обоих соавторов и делает их работы именно «авторскими», эксклюзивными. К этой команде, наверное, надо отнести и Алину Бурнаевскую, в задачу которой входит музыкальное оформление спектаклей, и хореографа Елену Рыжову. Ибо, помимо очень специфической сценографии, переводящей в самые неожиданные зрительные образы фантазии, грезы и размышления режиссера, в этих спектаклях четко выстроенная, стремительная «партитура» действия, точно как в танце, накладывается на партитуру музыкальную: музыка «несет» исполнителей на своих крыльях, не позволяя им сбиться с ритма или потерять темп...

Впрочем, в первой постановке все это лишь намечалось. Для меня главным сюрпризом в ней стали актеры. Признаюсь, идя на спектакль, опасалась слишком невыгодного для кинешемцев сравнения с артистами Малого театра. Однако с первых же минут спектакля московские впечатления как-то улетучились, уступив место новым и очень приятным. Платон в исполнении Александра Чеснокова был и трогателен, и забавен, и мил, и хорош, и что особенно ценно - удивительно достоверен; в его облике, повадках, наивной чувствительности, страстной правдивости сквозило нечто до такой степени «островское», будто он и впрямь забрел на сцену из позапрошлого века, с тихой московской окраины... И Мавра Тарасовна (Наталья Машаткова) вполне убеждала: габаритная, с тяжелым зычным голосом, наделенная «кустодиевской» сочностью плоти и красок, она бестрепетно давила все и вся в пределах доставшегося ей в управление мира богатого купеческого дома - пока не нашлась на нее саму управа в лице бывшего полюбовника. Кстати, дуэт Мавры Тарасовны с Силой Ерофеичем имеет здесь реальный «исторический» подтекст-подогрев: дело в том, что прежде Наталья Машаткова и Дмитрий Чередниченко много лет играли на этой сцене Поликсену и Платона...

Следующий сезон, как уже было сказано, Людмила Исмайлова открыла «Вишневым садом». Но, по ее словам, вовсе не из желания посягнуть на святыни. А потому, что над Чеховым труппа работала восемь месяцев, а над «Невольницами» Островского (спектакль вышел той же осенью, его поставил приглашенный режиссер Сергей Золкин) - всего два...

Спектакль «Вишневый сад» получился интересным, качественным и современным. Однако на этот раз никакого снисхождения к «простому зрителю» и его предпочтениям авторы не проявили. Граница компромисса была явно нарушена. Это был вызов.

Алексей Киселев весьма причудливо организовал пространство сцены: тесно заставил его напоминающими колонны (или деревья) конструкциями и нагромоздил между ними старинную мебель, пронизав и опутав все это какой-то корявой путанкой, напоминающей разом и корни, и ветви, и паутину... Тот же мотив так или иначе присутствует в одежде героев. К примеру, любвеобильной Дуняше (Наталья Фокина) юбкой служит небольшой платок-плетенка, который она то и дело завязывает-развязывает; Варя (Полина Галкина) - та буквально вся опутана этой паутиной...

Спектакль и внутренне весь пронизан такой же паутинкой-путанкой смыслов, и таинственные узоры ее запросто, сходу не расшифруешь.

Персонажи безостановочно перемещаются по сцене, их круженье положено на легкую, с некоторым ароматом эпохи музычку ... И почти все герои ведут себя в той или иной степени неожиданно. В Гаеве (Дмитрий Чередниченко) проявляется что-то бабье, Петя (Александр Чесноков) пристает к Раневской с поцелуями и абсолютно равнодушен к Ане (Валентина Смирнова), а та, в свою очередь, настолько копирует поведение Шарлотты, словно безродная циркачка вырастила ее в одиночку... Кстати, тем самым настоящая Шарлотта (Валентина Толсточенко) как бы отодвигается на второй план...

Все эти «несуразности» отвлекают, а потому сразу оценить спектакль, а тем более вчувствоваться в него, полюбить его - довольно трудно. Когда через год довелось еще раз посмотреть этот спектакль, подобные кунштюки, разбросанные режиссером через все действие, уже не сбивали, и спектакль показался гармоничным и вполне чеховским. С очень хорошими к тому же актерскими работами.

Прежде всего, хотелось бы отметить Наталью Гоголеву, играющую Раневскую. Случись где-нибудь эдакое символическое дефиле самых ярких сценических воплощений Любови Андреевны, кинешемская хозяйка вишневого сада в этом ряду, ей-богу, не затерялась бы... В спектакле она существует как бы отдельно от всех, ее ослепительные наряды: огненно-алое платье, пенно-белое платье - не тронуты паутиной, не схвачены корнями-ветками; вишневый сад - ее прошлое, ее весна, и он присутствует в ее облике своим цветеньем - соцветьями в прическе... Она - примадонна и, как положено примадонне, живет собой и своими страстями, ни за кого не отвечая, ни перед кем не отчитываясь. Она - королева, и потому, какие бы глупости и предательства ни творила, любима и вне подозрений...

Актеры работают с увлечением; чувствуется, что они единомышленники режиссера и энтузиасты предложенной концепции. Можно не сомневаться: подобная постановка - оригинальная, тщательная, глубоко продуманная и пережитая всеми участниками - придется ко двору на любом фестивале. Однако путь ее к сердцу рядового зрителя не может быть прост. Тем более что рядовой зритель не имеет привычки ходить в театр, чтобы разгадывать загадки, и второй раз его на сложный спектакль не заманишь.

Из-за «Вишневого сада» в Кинешме вспыхнул было серьезный конфликт. Одна местная учительница, увидев в афише Чехова, привела на спектакль своих учеников. Что, конечно, естественно. Но Чехов оказался «не тот». И учительница обратилась с гневным посланьем в областной департамент культуры - с требованием убрать из кинешемского театра такого неподходящего худрука.

Ее гнев, в общем, тоже понятен. «Вишневый сад» Людмилы Исмайловой поставлен не для школьников. Спектакль требует от зрителя и эрудиции, и встречной работы ума и души. И, конечно, фантазии. А потому взаимодействие театра и школы в этом случае должно быть более тонким и продуманным.

К счастью, премьера «Невольниц» выровняла баланс, подарив публике очень традиционный, притом достойного качества, спектакль.

Сезон 2011/2012 театр снова открыл Островским. Спектакль «Волки и овцы» в постановке Людмилы Исмайловой продолжил эпатирующую традиционалистов линию «Вишневого сада».

И снова первый залп, опрокидывающий привычные представления, дается художником. Само по себе «разбытовление» Островского - штука не новая. Но здесь быт не просто изгнан из мира, в котором живут герои пьесы, он в этом мире не очень-то и нужен, поскольку перед нами вовсе не покои губернских богачей, а... лес! Ну да, лес, дремучий и опасный, в котором рыщут вечно голодные волки и шмыгают беззащитные овцы, причем побужденья у большинства лесных обитателей исключительно волчьи, и кому быть сыту, кому съедену - покажет лишь «конец - делу венец».

Такова концепция режиссера, и художник (тот же Алексей Киселев), следуя этому замыслу, предлагает символическое, очищенное от всякой конкретики решение. С колосников по всей площадке сцены спускаются тяжелые складки узких портьер - вот он, лес. Меж этих занавесей-«стволов» мечутся, кружатся, пританцовывают - как в заводном кукольном театре - забавные фигурки персонажей. Даже присесть тут не на что, для этих нужд герои таскают за плечами мешки, легко преобразующиеся в пуфики. Как говорится - «сел на пенек, съел пирожок» - и... побрел-полетел-потанцевал дальше. На авансцене лишь самые необходимые в ряде сцен предметы - зеркало слева, стол справа... Да еще шкаф богатой вдовы Купавиной по центру в глубине сцены, в нем множество ящичков с бумагами, деньгами и прочими ценностями - лакомое наследство, не дающее покоя окрестным хищникам: все они, оказавшись поблизости, только ждут случая воровато эти ящички общупать, обнюхать, заглянуть вовнутрь, запустить лапы....

Столь же символично решение костюмов. Это - коллекция, цельная, концептуальная, стильная. Цветовая гамма однозначна - ведь «все волки серы». В покрое слегка отражено время действия, а скудость цвета разбавлена деталями - к примеру, черной или белой бахромой. Обращают на себя внимание ажурные светлые головные уборы (все они - картуз ли, фуражка, цилиндр - выполнены из силикона по авторской технологии художника). И, конечно, впечатляет роскошная, ослепительно-белая и пушистая накидка Купавиной, очень смахивающая на кудрявую овечью шкуру...

Весьма нетрадиционно поданы режиссером некоторые хрестоматийные образы. Прежде всего, это главная губернская хищница Меропия Давыдовна Мурзавецкая. Здесь перед нами не пропитанная ханжеством девушка преклонных лет, как у Островского, а ушедшая на покой, но отнюдь не успокоившаяся «голливудская дива» - не случайно, видимо, роль отдана Кристине Теняковой, играющей главную героиню в спектакле «Прощай, Марлен, здравствуй» (премьера 2009 года). Вот и представьте себе Марлен, по воле судеб застрявшую в русской глубинке позапрошлого века и направившую свой темперамент в иное русло. Пусть не звезда экрана, зато звезда губернии, где «все под ней ходят». Пусть не обворожительно-прекрасная, зато обворожительно-подлая...

Из того же теста Глафира (Наталья Гоголева). Не лукавая молодая красавица, соблазняющая простодушного старика, а старая опытная куртизанка, которая умеет доставить мужчине удовольствие, не нуждаясь при этом в активных действиях с его стороны. Потому так счастлив (аж подпрыгивает от радости) «отловленный и съеденный» ею Лыняев (Олег Коновалов). Он далеко не стар и совсем не прочь побыть еще полноценным мужчиной, только действовать лень, а тут этакий подарок. Олег Коновалов - очень хороший характерный артист, эдакий «актер-актерыч» - до тонкости продумал повадки, ужимки, гримасы, походку своего персонажа и, нигде не выпадая из этого несколько карикатурного образа, смешно рассказывает нам его «историю» от начала, когда Михаил Борисович, почетный мировой судья, позевывая и кряхтя, безуспешно охотится за местными жуликами, и до конца, когда его, раздушенного, завитого и предовольного, ведет на закланье Глафира. Кстати, уже прикрывшаяся к тому времени белой и пушистой накидкой, прежде украшавшей плечи Купавиной.

А Купавина... Если говорить о волках-овцах, так она ни то ни се. Но как украшает ее присутствие этот спектакль, где принципиально нет и не может быть любви! Любви-то, может, и нет, а красота - вот она, перед нами. Прежде всего, Купавина попросту хороша собой. До того хороша, что все условности постановки меркнут перед этим реальным сияньем прелестной женственности. И роль свою Анна Росс ведет так, словно нет никакой концепции, а есть замечательный текст Островского, есть история одной женской души и есть актриса, которая может прожить эту историю как свою. Странно, но ансамбля это не нарушает. Напротив, придает ему дополнительные грани и краски.

Интересно представил подьячего Чугунова Дмитрий Чередниченко, который много лет был бессменным героем-любовником кинешемской сцены, кумиром здешней публики, особенно женской ее части, а теперь перешел на характерные роли, и они ему также очень удаются. Его Вукол Наумыч сильно шаржирован, но сделан этот шарж весьма художественно, даже изящно. У этого героя особая пластика - пластика тени, стремительная и в то же время пугливая, озирающаяся, крадущаяся... Длинное тело, длинные руки-ноги, развевающиеся полы длинного пальто - вот он, зажав под мышкой видавший виды портфель, осторожно выглядывает из-за ширмы (дерева), делает несколько стелящихся па... метнувшись к другой ширме, опасливо заглядывает за нее... успокоенный, припадает к ногам Мурзавецкой... елейным голосом прожженного плута ведет с ней каверзный разговор...

Балет, и цирк, и фарс в одном флаконе. В послужном списке актера уже далеко за сто ролей, и практически все главные. А теперь перед ним открываются новые бескрайние возможности, в пьесах Островского в том числе. Ведь в условиях малочисленной труппы в пределах своей ниши каждый артист востребован и незаменим.

Вне конкуренции в своей нише и Павел Касаткин. На вид вроде бы ничего особенного - стройный моложавый мужчина средних лет, с приятным чуть насмешливым лицом, негромким голосом и некоторой ленцой в движениях... Однако в условиях Кинешмы он неизбежен в роли Лопахина или Беркутова. Ему нет нужды бегать и кричать, ломать комедию или стулья. Он просто выходит (или, как в спектакле «Волки и овцы», выезжает в компьютерном кресле на колесиках), иронически молчит, глядя на прочих персонажей, как на малых детей, а потом его герой просто берет свое. Ну, или чужое - на правах главного хищника в округе. Тих, спокоен, несуетен и, в общем, даже снисходителен к своим жертвам... Трансформация из Лопахина в Беркутова почти незаметна, однако каждый из них на своем месте.

В этой лесной истории оба самых молодых хищника: Аполлон Мурзавецкий (Андрей Ефимов) и Клавдий Горецкий (Александр Чесноков) - это еще далеко не волки и даже не шакалы, а так, шакалята. Бессовестные, безбашенные, они «взахлеб» безобразничают, путаясь на дороге у взрослых тварей. При этом оба артиста, точно соревнуясь друг с другом, сильно переигрывают. Опыта пока не хватает...

А у актрисы Нины Акуловой, играющей Анфусу Тихоновну, наоборот, такой актерский и жизненный опыт, что ей вроде бы и трудиться не надо, она же готовая, каноническая, можно сказать, комическая старуха. Ее исполнение показалось несколько дежурным.

Этот спектакль еще менее, чем «Вишневый сад», приспособлен к тому, чтобы понравиться сразу. Сначала ты внутренне «воюешь» с художником, сокрушившим все твои представленья и ожиданья. Ко второму действию начинаешь привыкать к зрительному ряду. К финалу, наконец, настраиваешься на нужную волну - и в итоге выходишь из зала, абсолютно не зная, что и сказать...

И только после того, как изумленное сознанье «переварит» увиденное, подсознание поработает над расшифровкой нанизанных постановщиками смыслов, и ты посмотришь спектакль уже глазами посвященного, тогда и убеждаешься, что он и серьезный, и зрелищный, и милый, и умный...

Беда в том, что до второго действия досиживают не все. Правда, оставшиеся зрители аплодируют стоя и кричат «браво». И можно надеяться, что кто-то из них придет на спектакль еще и еще раз, и будет находить в нем все новые разгадки и очарованья. Но те, кто ушел в антракте, скорее всего, на это название больше не пойдут, да еще и другим отсоветуют...

Противоречие не фатальное, но устранять его надо. Людмила Исмайлова это понимает. Последняя ее постановка - «Фанатки» Р.Белецкого - говорит о том, что худрук ищет дорогу к зрителю. И не только к зрителю культурному, интеллектуальному, а ко всякому-разному. Пьеса - о подростках и их родителях. И спектакль создавался для них. Во-первых, чтобы побудить эту категорию горожан протоптать дорогу в театр; во-вторых, чтобы помочь разным поколениям понять друг друга. Масштабная, шумная, яркая постановка в общих чертах ожидания театра оправдала. В зрительном зале появились новые лица.

К счастью для кинешемцев, в их театре есть малая сцена. И она уже активно работает. Актер, как бы ни был он востребован в классическом репертуаре, без современной пьесы скучает (как, впрочем, и зритель). Вот и Дмитрий Чередниченко нашел созвучную себе пьесу и, с согласия худрука, сам ее поставил. Так в прошлом году в афише театра появилась «Курица» Николая Коляды. А потом «свою» пьесу - «Полное безумие» С.Иванченко - отыскал и Павел Касаткин. И тоже поставил ее на малой сцене, сыграв в ней центральную роль. Сюжет и впрямь «безумный», однако актеры разыгрывают его с видимым удовольствием, а зрители охотно смотрят.

25-летний интеллектуал Андрей Ефимов, отыгравший свой первый сезон, напротив, мечтает о великих ролях и названиях. К примеру, сыграть Калигулу и поставить на малой сцене «Братьев Карамазовых»...

Пьеса Д.Минченка «Прощай, Марлен, здравствуй», идущая на большой сцене, - тоже актерский выбор. Кристина Тенякова взяла ее для своего бенефиса в 2009 году. Очень достойный получился спектакль (режиссер Владимир Кочержинский). Причем не только бенефициантка уверенно существует в образе великой Марлен, но и Александр Чесноков в роли некоего молодого Почтальона очень деликатно и убедительно справляется с чрезвычайно сложной задачей, ведь ему приходится от имени своего героя сопровождать старую сумасбродку в ее прихотливых грезах и разыгрывать с нею любовные дуэты, представая перед нами то Жаном Габеном, то Хемингуэем...

А на выходе еще одна современная пьеса - «Афинские вечера» П.Гладилина...

Людмила Олеговна приняла меня в собственном, новеньком и светлом кабинете. Как и год назад, говорили о проблемах и планах. Только тональность разговора была совершенно иная.

«Можно сказать, этот сезон у нас прошел под знаком современной драматургии. Я обожаю Островского, но... Захотелось свежести. Зрители ходят на современные спектакли. Следующий сезон посвятим зарубежной драматургии. Но не Куни. Как только поставишь эту миску на пол - будут требовать только этого, и это убьет театр в Кинешме... Осенью планируем выпустить «Мещанина во дворянстве». А зимой еще парочку пьес. Может быть, что-то из классики XX века. Да, плохо ходят, не очень понимают - ну так пусть умнеют, почему мы должны подстраиваться под них?

Надеемся, что со следующего сезона у нас стартует Международный фестиваль имени А.Н.Островского. Проект поддержан областной администрацией. Мы становимся автономным областным театром и вполне можем освоить такой фестиваль. Он будет называться «Кинешма - земля Островского». Это очень давний проект. Но сейчас нам и карты в руки.

К 4 ноября должны выпустить историческую драму Островского «Минин-Сухорук». С одной стороны, это, конечно, заказ - государственный праздник, юбилейная дата... С другой - интересно поработать в жанре исторической хроники...

Осенью планируем сделать гастроли в Иванове. Теперь, когда у нас есть своя площадка, мы можем и у себя другие театры принимать, можем делать обменные гастроли. Кинешма - маленький город. Репертуарный театр в классическом понимании здесь существовать не может. Осваиваем другие формы. Будем ездить, общаться.

Постоянно думаем, чем привлечь кинешемцев в театр. Ремонт прошел - уже вызвало интерес... Провинция! Ради искусства ходить не будут. Все время надо подогревать, придумывать. Можно, конечно, опустить планку. Но в таком случае она опустится навсегда. И мы этого не делаем. Коммерчески успешные люди смотрят на нас, на меня, как на безумцев. Но есть принципы, которыми нельзя поступаться».


Фото предоставлены Кинешемским театром драмы

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.