Одну простую сказку, а может, и не сказку... / "Ворон" (Днепропетровский театр-студия "Верим!)

Выпуск №2-152/2012, Конкурс СТД РФ

Одну простую сказку, а может, и не сказку... / "Ворон" (Днепропетровский театр-студия "Верим!)

Весной 2012 года Союз театральных деятелей России и Международный фестиваль русских театров стран СНГ и Балтии «Встречи в России» провел Конкурс театральной рецензии для творческой молодежи.
Целью конкурса было выявление интересных молодых театральных критиков и журналистов, стимулирование их интереса к театру, помощь в творческом становлении талантливой молодежи, обучение пониманию театрального искусства через непосредственное общение в профессиональной среде.
В конкурсе принимали участие молодые (до 30 лет включительно) любители и профессионалы, делающие первые шаги в журналистике и театральной критике.
На конкурс пришло 95 рецензий от авторов из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Екатеринбурга, Саратова, Сочи, Читы, Томска, Перми, Владивостока, Стерлитамака, Якутска, Иваново, Кирова, Майкопа, Магнитогорска, Волгограда, Тольятти, Самары, Уфы, Лобни, Новосибирска, Чебоксар, Белгорода, Омска, Благовещенска, Полевского, Липецка, Орла, Ульяновска, Хабаровска, Барнаула, Иркутска, Тюмени, Челябинска, Томска, Зеленодольска, Кемерово (Россия), Киева, Черкасс, Симферополя, Севастополя, Одессы, Полтавы, Харькова, Черновцов (Украина), Минска (Беларусь), Ташкента (Узбекистан), Кишинева (Молдова).
Жюри конкурса (в составе: Элеонора Макарова, театральный критик, заслуженный работник культуры РФ, руководитель Кабинета критики и театроведения СТД РФ, Москва; Екатерина Павлюченко, театральный критик, член Международного союза журналистов, Санкт-Петербург; Павел Руднев, театральный критик, педагог РАТИ, помощник художественного руководителя МХТ им. Чехова и ректора Школы-студии МХАТ по спецпроектам, Москва), прочитав все работы, решило вручить премии:

  • ВИКТОРИИ БИКТИМИРОВОЙ (Ташкент, Узбекистан) за статью о спектакле театра «Ильхом» «Пер Гюнт»;

  • МАРИИ РЯПУЛОВОЙ (Киев, Украина) за статью о спектакле «Ворон» Днепропетровского театра-студии «Верим!»;

  • МАРИНЕ ШЕЛЕПОВОЙ (Екатеринбург) за статью о спектакле «Король умирает» Свердловского театра драмы;

  • ЕКАТЕРИНЕ НЕМЧИНОВОЙ (Липецк) за статью о спектакле «Смерть Ивана Ильича» Липецкого театра драмы.

«Страстной бульвар, 10» публикует рецензии  Марины Шелеповой и Марии Ряпуловой.

 

«Днепропетровск, конечно, не первый город Украины, но и не второй...», - подшучивают истинные патриоты мегаполиса на Днепре. И правда, есть чем гордиться: центр металлургии, космическая столица Украины... Хотелось бы сказать, что «даже в области балета мы впереди планеты всей», но тут уж как-то язык не поворачивается. С театром в нашем сказочном королевстве стекла и бетона не заладилось. Какой-то механизм давным-давно нарушился, и шестеренки двух старейших театров Днепропетровска уже несколько десятилетий прокручиваются вхолостую. И, казалось бы, даже этого вполне достаточно для удовлетворения любопытства праздных горожан: вот и сцена с кулисами, вот и актеры в старых костюмах красиво ходят и громко говорят - все чин-чинарем. Ан нет, маловато будет! И, как это в сказках обычно случается, даже в самом далеком царстве-государстве обязательно найдется храбрец (или глупец), готовый биться с драконом. А ведь, как остроумно заметил Евгений Шварц, это работа мелкая, хуже вышивания.

Первым Ланцелотом Днепропетровска стал Михаил Мельник, создавший в 1989 году театр одного актера «Крик». Камерная близость к зрителю и исповедальный характер спектаклей стали поначалу диковинкой, а потом уже - и любимой достопримечательностью горожан. Старейшие академические театры, тем временем, снисходительно взирали с высоты своих величавых зданий. Но вот в 1991 году появился еще один поборник драконов. Владимир Петренко, только что закончивший Киевский институт театрального искусства, в недрах Дворца детей и юношества основал театральный кружок, которому была уготована судьба стать настоящим достоянием театральной культуры Днепропетровска. И масштаб был выбран серьезный, и размах далеко не «криковский». Задачу перед собой молодой режиссер, не лишенный амбиций, поставил соответствующую: настоящий репертуарный театр, театр-дом. Так вот и появился в нашем сонном сказочном царстве театр-студия «Верим!», раздающий пощечины вялому нафталиновому академизму местных «мастеров».

Театр начался с долгой и кропотливой работы - поисков «своих» актеров и «своего» зрителя. Первые - пришли из других профессий, потихоньку овладевая ремеслом, вторые - подтянулись со временем. Когда труппа поднаторела в вопросах профессии, утвердилась в статусе серьезного театрального коллектива, достойного не только поглаживания по голове со стороны «заслуженных» и именитых, но и придирчивого взгляда со стороны критики и собратьев по ремеслу, Владимир Петренко предложил своему творческому коллективу еще одну негласную программу - просветительскую. И речь не только о том, что днепропетровские первопроходцы наконец-то отучили своего зрителя от жевания чипсов и разговоров по телефону в зале, но и о творческом мессианстве.

Режиссер сознательно наполняет репертуар разномастной драматургией: Жан Ануй, с вкраплениями Софокла, Эдмон Ростан, Джон Бойнтон Пристли, Александр Островский, Антон Чехов, Михаил Рощин, Нина Садур, Алексей Дударев, Мария Ладо... И, надо признаться, судя по возрастающему у зрителей интересу, такая вакцинация идет на пользу театральному Днепропетровску. «Свой» зритель с упоением принимает и сладкую конфету мелодрамы «Ким» по Дудареву, и горькую обличительно-социальную пилюлю «Кроликов и удавов» по Фазилю Искандеру, даже поэтический высокопарный стиль «Шантеклера» Эдмона Ростана пришелся по вкусу новому поколению театралов, закаленных в зрительном зале «Верим!».

На этом идейный вдохновитель и художественный руководитель театра Петренко решил не останавливаться. И вот в очередной сезон 2010/2011 в репертуаре театра появился Карл Гоцци и его сказка «Ворон». Поток зрителей тут же ринулся на премьеру, не подозревая, что на сей раз театр «Верим!» значительно изменил правила игры. И каждый бывалый любитель этого театра поневоле вздрогнул, когда, попав в зрительный зал, обнаружил не привычную торжественно безлюдную сцену, ожидающую театральной магии, и даже не старенький разноцветный занавес, коим снабжен Дворец детей и юношества, а офисный кабинет, в котором скучают, изнывают от жары и вяло изображают бурную деятельность представители так называемого офисного планктона.

Излюбленный и верный художник «веримцев» Мария Ткаченко, изменив своему пристрастию к полунамекам, кажущейся невесомости и тонкости декораций (яркие примеры - «Чайка», «Очень простая история», «Панночка»), теплой фактурности дерева и натуральной ткани, на этот раз заполнила «черный кабинет» глянцем. Обитые красным пластиком офисные столы с черными блестящими столешницами там и тут разделены не менее блестящими пластиковыми досками, горячий ветерок и тоску нагоняют два вентилятора. В одном углу - ничем не примечательный стеллаж с толстенными красными и черными папками для бумаг, в другом - все тот же красный стол, на котором, правда, вместо компьютера и канцтоваров - чашки, тарелки, микроволновка. Обстановка до боли знакомая, разве что стильное сочетание красно-черно-белого отделяет привычный мир зрительских будней от театральности по ту сторону рампы. А в остальном атмосфера середины жаркого рабочего дня подкупает правдивостью: кто-то безрадостно и монотонно стучит по клавиатуре, кто-то анабиозно вертит в руках измученный карандаш - работают люди!

Второе потрясение зрителя-рецидивиста настигает в тот момент, когда вместо привычной вежливо командирской просьбы не пользоваться во время спектакля средствами связи, слышится доверительный шепот: «Уважаемые зрители, отключите телефоны. Не мешайте людям работать!» «Фух, - с облегчением вздыхает этот самый зритель, подавив смешок, - значит, на этот раз в «Верим!» - комедия». И как раз в этот самый момент театральная ловушка Владимира Петренко незаметно и тихо захлопывается. «Ворон» - не беззаботная сказочка для хорошего пищеварения, а Карл Гоцци - далеко не излюбленный нынешней публикой Рэй Куни.

На этот раз «Верим!» предлагает не только высокий смысл и вывод, ограненный сюжетом, удачными режиссерскими и актерскими находками в лучших традициях психологического театра, но и ярко выраженную форму, новую и непривычную для любимой аудитории. «Театр в театре», «легкий реверанс в сторону традиций комедии дель арте», «привет от Мейерхольда и Вахтангова» - все это могло бы значиться на афише «Ворона». Ведь сознательно, либо непроизвольно Петренко своим новым спектаклем отсылает нас к легендарной «Принцессе Турандот» того же мрачного сказочника Гоцци в постановке Евгения Вахтангова. Правда, днепропетровский театр не так решительно окунается в стихию дель арте: в «Вороне» нет традиционных Труффальдино, Тартальи, Панталоне и Бригеллы, вместо них - одурелые от жары крючкотворцы с разыгравшимся воображением. Недаром жанр спектакля обозначен как «игра воображения».

Среди привычных монотонных звуков рабочего офиса чье-то дыхание превращается в шум прибоя, подыгрывая этому первому оклику фантазерства, другой сотрудник с удовольствием откликается всхлипом чайки. Тогда проснувшаяся жажда детской забавы выносит одного из безликих работяг на авансцену, где он, схватившись за воображаемые весла, с наслаждением уплывает в мир сказки и фантазии. Постепенно все стулья с их владельцами выстраиваются в клин, а счастливые гребцы все дальше и дальше отплывают от скучного офисного бытия. Как вдруг... «БУРЯ!» - завопит один из них, забравшись на стол, прихватив вместо штурвала вентилятор. Вот так и начинается трагикомическая сказка о похищенной Дамасской принцессе Армиле, похитившем ее принце Дженнаро и печальном заколдованном короле Фраттомброзы Миллоне.

Фантазеры азартно придумывают друг другу роли, натягивают галстуки на лбы, на ходу сочиняют правила игры. Но в этот мир буйной фантазии вдруг врывается настоящая сказка - из трюма корабля, коим на время становится все тот же стол, появляется настоящая принцесса (Мария Пашкурова) с камеристкой (Виктория Чернова). Среди офисного быта, строгих черных костюмов всех игроков, две женщины, облаченные в изысканные стилизованные под старину одеяния, бросаются в глаза, как предметы инородного происхождения. Отчаянные игроки таким неожиданным явлением весьма обескуражены, но с удовольствием принимают правила игры: оказывается, Дженнаро похитил принцессу для своего брата Миллона, который, в свою очередь, когда-то на охоте застрелил любимого ворона, принадлежащего людоеду, заколдовавшему короля Фраттамброзы:

Когда ты не отыщешь на земле
Красавицу, которая была бы
Бела, как мрамор этого надгробья,
Ала, как эта воронова кровь,
Черна и волосами и бровями,
Как перья Ворона, молю Плутона,
Чтоб ты погиб в терзаньях и в тоске.

Правила игры установлены, сказка продолжается. Столы превращаются то в корабль, то в стены замка, за которыми восседает король Миллон, из стеллажа возникают цепи, сковывающие Дженнаро, а на маркерных белых досках возникают знаки-запреты невеселого королевства.

Актеры умело жонглируют текстом Карла Гоцци, подавая реплики пьесы под соусом секундного экспромта. Режиссер аккуратно апеллирует к вахтанговской «Турандот» с ее маршем на зубных щетках и бородой из полотенца. Подарочный конь (Владимир Косоног) выгарцовывает ирландский степ на доске, снятой с ее привычного места, свадебным подарком для Армиллы вместо перстня становится флешка, а из микроволновой печи вещает страшные проклятия голова разъяренного отца принцессы чародея Норандо (Сергей Клименко).

Незаметно в сказку вплетаются театральные выпады в сторону действительности: министры разглагольствуют о пропавшей из магазинов гречке, а потом и вовсе спускаются в зрительный зал продавать лицензии на «ЧБК» (читай ГМО), ведь в королевстве запретили все черное, белое и красное, как же не разжиться на такой проблеме.

Вместе с развитием событий неумолимо нарастает темп, набирает обороты азарт, с которым новоиспеченные офисные актеры поворачивают так и эдак сюжет своей сказки. С такой же легкостью они меняют и свои маски: вчерашний людоед становится министром (символично, не правда ли?), а злополучные сокол и конь, прихватив по стопке принтерной бумаги, имитируя ее потряхиванием шелест перьев, становятся сплетничающими голубями, предвещающими гибель Миллона или превращение Дженнаро в статую:

В ту ночь, когда Миллону Армиллу он вручит,
Чудовище ночное Миллона поглотит.
А не вручит Армиллу иль выдаст, в чем здесь тайна,
Поступком или словом, нарочно иль случайно,
На тот и этот случай неумолим закон:
В холодный, мертвый мрамор он будет превращен.

Дженнаро и вправду превратиться в мрамор, но, конечно же, по всем законам предлагаемой игры: наденет на ноги, руки и голову мусорные корзины, став эдаким доморощенным рыцарем в латах из детских фантазий.

Игра со зрителем и с самой сутью театральности ведется практически на грани фола: еще чуть-чуть и актеры пустятся в грубое комикование. Дженнаро (Тарас Шевченко) надевает плащ, рисует на лице тонкую полоску усов и предоставляет зрителю вдоволь посмеяться над карикатурой на Зорро. Виктория Чернова в образе камеристки со старательно сведенными в одну полоску восточными бровями так нарочито коверкает на восточный же манер слова, что очередное ее «бэссовэстный прэдатэль» вот-вот сорвется в крылатое мкртчяновское «такую личную неприязнь испытываю к потерпевшему, что кушать не могу».

Когда же дело доходит до настоящего шквала «дель артовских» эмоций, спектакль театра «Верим!» незаметно сдает позиции. Ведь, если верить Мюнхгаузену, самые большие глупости делаются с самым серьезным выражением лица. Исходя из этого, подобные театральные глупости должны сопровождаться выражением поистине величаво-трагическим. Однако «веримцы», уверенно чувствующие себя в колее тонкого психологизма и «шептательного» реализма, в буффонстве руку еще явно не набили. Там, где следовало бы наводить каждую линию маркером, они иногда обходятся акварельными красками. Так, Миллон в исполнении Олега Шульги до нужной температуры античной трагедийности так и не нагревается, «тепленький», он явно диссонирует с накалом событий. Старый верный адмирал Панталоне в исполнении Максима Ряпулова, глядя на окаменевшее тело Дженарро, должен бы, пуская старческую слезу, сразить наповал резким эмоциональным контрастом, однако, до точки невозврата в комиковании ему не достает всего лишь нескольких шагов, и поэтому монолог про «утробушку и невинную кровь» не звучит нарезом по сердцу.

Но пока зритель расслабленно смеется над удачными минутными «гэгами» актеров, театр готовит ему новое испытание на прочность. Внезапно детская забава прекращается, жестоко и резко. Армилла, решившая спасти благородного Дженнаро, пожертвовавшего собой ради нее и Миллона, закалывает себя: ее кровь должна попасть на окаменевшего принца, тогда, согласно заклятию, Дженнаро вернется к жизни. И не важно, что в этой трагедии роль кинжала играет канцелярский нож для бумаги, смерть приходит вполне настоящая: обмякшее тело Армиллы, вопреки нашим ожиданиям, не оказывается очередной шуткой. На месте трагедии вырастает фигура камеристки, которая пронзительно и истошно на персидском языке совершает древнейший обряд - надгробный плач.

Сказка окончена, детскую веселую игру с картонными мечами прервало настоящее небутафорское горе. Хорошо, что на помощь приходит сам Карл Гоцци, дарующий своим персонажам хэппи-энд. Режиссер в такт драматургу сжалился над зрителем, и вот уже разъяренные игроки в сказку гонятся по зрительному залу за неудачливым чародеем Норандо, а тот на ходу выдумывает, как бы выкрутиться из сложившейся ситуации. Хорошо, что волшебству театра все подвластно, даже оживление мертвых принцесс.

Несмотря на резкий поворот театрального корабля от привычного курса психологического театра, «Верим!» спасает вариативность восприятия аудиторией подобных экспериментов. Кто-то выходит весело гогоча, вспоминая голову волшебника в микроволновке, кто-то силится разгадать сценографические ребусы из запретительных знаков, ну а кто-то еще долго вспоминает «Ворона» как красивую сказку, воспевающую не только добро, верность и самоотверженность, но и саму театральную суть, ее волшебство и всесилие. Ведь, в общем-то, спектакль получился не о братской любви и не о благородстве принцессы Армиллы, а о том, что всю нашу жизнь (со всеми жадными и хитрыми министрами, ГМО и другими глупостями) может спасти даже самая малая доля фантазии, разыгравшейся в душном офисе во время скучного рабочего дня. Простая сказка, а, может, и не сказка, если искренне верить, что прекрасные принцессы и злые людоеды на самом деле сидят где-то за соседним столом.

Спектакль «Ворон» - выяснение отношений «веримцев» с профессией, со «своим» зрителем, с театральной историей, эдакая борьба с привычкой, которой уже успел стать коллектив для театрального Днепропетровска. Тут раскрылась самая тайная фобия режиссера - закостенеть и превратиться в «холодный мертвый мрамор», как принц Дженнаро, только от неизменного признания и чрезмерной зрительской любви. Вот и меняет правила игры театр «Верим!», неустанно взбаламучивая воду театральной жизни Днепропетровска.

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.