Красноярск. Легар всегда Легар

Выпуск №3-153/2012, В России

 Творения классика венгерской оперетты Ференца Легара присутствуют в афише наших музыкальных театров постоянно. Однако перечень их зачастую ограничен двумя неоспоримыми шедеврами: «Веселой вдовой» и «Графом Люксембургом». Нечасто идет даже «Фраскита». Крайне редко ставится «Цыганская любовь». Лишь во фрагментах, по концертным номерам, известны «Страна улыбок», «Паганини», «Джудитта» или «Голубая мазурка». Знатоки назовут еще «Еву», «Фридерику».

В таком же «глухом перечне» до недавнего времени упоминался и «Царевич», произведение почти неведомое. Герой его, наследник русского престола, царевич Алексей. Ему, пережившему первое любовное разочарование, приведшее болезненно целомудренного юношу на грань женоненавистничества, царедворцы, движимые династическими соображениями, подсовывают крепостную актрису, дабы возродить в нем способность любить, женив потом на одной из западных принцесс, подобающих его статусу. Серьезной любви, связавшей царевича и «холопку», те же клевреты столь же насильственно препятствуют. Финал истории весьма драматичен, что естественно для позднего Легара, ибо с середины 20-х годов он устремился к сюжетам более грустным и даже печальным, нежели либретто прежних оперетт.

Автор «Царевича» уже не тот Легар, который «топил» в интимных и теплых лирических темах или миражно-туманных вальсовых мотивах пугающую неопределенность того, что ждет героев за пределами счастливых финалов сценических историй, подобных «Веселой вдове» или «Графу Люксембургу».

«Царевич» - типичный пример изобретенного композитором жанра печальной «легариады», где специфика музыкального языка, его завораживающая многослойная лирическая тайнопись применяется в сферах постромантизма, когда высокие душевные порывы переживают герои сюжета квази-исторического.

Как композитор Легар начал, кстати, с сюжета из русской жизни, написав оперу «Кукушка» (название второй редакции «Татьяна»).

Даже в «Графе Люксембурге» тоже действует некий русский князь, старик, влюбившийся в юную актрису и возмечтавший жениться на ней. Однако «русскость» опереточного старца не выходит за рамки фарсовой фабулы. Более того, в ряде версий у князя румынская фамилия.

В «Царевиче» все куда сложнее и драматичнее.

Представления о психологии русского царевича или придворной актрисы тут приблизительны. И все же эта фантазийность имеет свою притягательность. Очевидные странности предвзятого отношения не мешают обаянию общей картины, больше того, они становятся своего рода движителем сюжета и зрелища.

Несколько лет назад первую попытку воплотить «Царевича» в России предпринял замечательный режиссер Борис Рябикин, чей интерес к незаигранным произведениям был постоянен и плодотворен.

Для авторов либретто Б. Иенбаха и Х. Райхерта принадлежность героя русскому царскому роду поверхностно экзотична. По своему «психотипу» он, пожалуй, ближе Людвигу Баварскому, да и ведет себя как скрытный и сумрачный европеец.

Авторы русского текста И.Петрова и Б. Рябикин отнеслись к этому обстоятельству более основательно. Они строят отношения героев детально, последовательно и углубленно. При этом все странности восприятия русских персонажей инонациональным сознанием сохраняются, объясняемые спецификой исторически сложившихся художественных стереотипов.

В спектакле Музыкального театра Красноярска режиссер Вячеслав Цюпа, дирижер Валерий Шелепов, художник Светлана Архипова и балетмейстер Александр Бабенко сознательно и последовательно создают насыщенное драматизмом зрелище большого стиля, в котором среда избыточно изобильна буйством красок и образов, а действие порой развивается с демонстративной противоречивостью.

Оправданием всему служит то, что основные события происходят в театре или условиях, к нему близких. Даже бегство влюбленных героев в Италию театрально. Да и начало романа царевича Алексея и крепостной актрисы Александры, ради обещанной вольной ввязавшейся в любовную авантюру, по сути, театральный сюжет с переодеванием (Саша поначалу выдает себя за юного казачка).

Обилие музыки народов мира в «Царевиче» принципиально, ибо Легара всегда вдохновляли музыкальные образы России, Польши, Китая, Испании, Италии. Его даже обзывали космополитом. Но композитора это не смущало. Обилие мелодических фактур в «Царевиче» возбуждает, придает происходящему пряную чувственность.

Чего стоит пролог, в котором терцы, облаченные в белые бурки и папахи, словно свита князя Гудала из оперы «Демон», поют о том, как они, казаки (!), берегут ... Волгу. В дальнейшем на сцене последовательно и неотвратимо возникают со своими танцевальными или вокальными номерами воинственные горцы, черкесы, гордые цыганки. А в окружении восточного принца, разумеется, по случаю, поющего роскошную арию принца Су-Хонга из «Страны улыбок», равную, пожалуй, арии Калафа из оперы «Турандот», бесшумно танцуют трепетные китаянки в белых одеждах, подобные сказочным обитателям подводных глубин.

Стиль «гран суар» применяется во многих опереттах. К примеру, нередко бал Орловского в «Летучей мыши» инсценируется как вечер в русском духе с теми же казаками, водкой, медведями и боярышнями в кокошниках.

Нечто подобное возникает и в «Царевиче», но режиссер Вячеслав Цюпа и художник Светлана Архипова за всеми «излишествами» не забывают о драматическом напряжении конфликта страсти и долга, на чем всегда стоит любая мелодрама. Дирижер Валерий Шелепов, в свою очередь, не упрощает «оперный» объем музыкальной драматургии, столь важный для позднего Легара. Музыка арий и дуэтов героев звучит страстно, в балетных эпизодах возникает пряность, а в темпераментных номерах каскадной пары, денщика Ивана и его жены Маши, четкость и острота ритмического рисунка.

Актеры чутко и тонко живут в обстоятельствах сложного жанра музыкальной мелодрамы.

Царевич в исполнении молодого артиста Алексея Соколова предстает существом целомудренным, чья страстность до времени сокрыта и проявляется с трудом.

Героиня сыграна Ольгой Сосновской с не меньшим драматизмом, силой страсти и присущими характеру Саши противоречиями.

Каскадная пара, Ваня и Маша, скрывающие свое супружество, целеустремленно и самозабвенно «представительствуют» от оперетты как таковой. Их лихие жизнеутверждающие дуэты в исполнении Ивана Сосина и Натальи Тимофеевой будоражат радостью и неугасимым оптимизмом.

Интригу обеспечивает в спектакле Князь, дядя и опекун царевича, сыгранный хорошим характерным актером Валерием Бурдиком с затаенной страстностью и нежданной глубиной. Второй автор «секретной миссии», Министр иностранных дел, тихо ждет своего часа. В герое Владимира Родина, как подобает большинству персонажей Легара, тоже есть своя загадка.

Лирическим героям воссоединиться не суждено. Обманутая интриганами Александра, лишившись чувств, падает замертво. Белый парус мечты о счастье из знойной Италии возвращается в угрюмый заснеженный Петербург.

Но красноярский спектакль завершается, вопреки всему, упрямым утверждением, что жить без любви нельзя.

Зрители с театром солидарны.

Фотогалерея