Владимир

Выпуск №5-115/2009, В России

Владимир

Немые сцены в гоголевском «Ревизоре», воплощенном на сцене Владимирского академического драмтеатра режиссером Сергеем Морозовым, неоднократно повторяются на протяжении всего спектакля. Нет, конечно, не застывают постоянно все участники знаменитого финала, но вот последний эпизод первой картины: очаровательные, коряво изящные Анна Андреевна и Марья Антоновна замирают в напряженном ожидании вестей о важном госте. А вот группа чиновников подходит к авансцене и персонажи тоже превращаются в молчаливую застывшую группу. Эти миниатюрные составляющие главной «немой сцены» почти сразу сменяются бешеной суетой, беготней участников действия, потрясенных и взметенных невероятным событием, ставшим не только самым важным моментом в жизни провинциального городка, но и вывернувшим наизнанку все тайные помыслы и замыслы его обитателей. Самая настоящая, крутая интрига, словно шпага, пронзила спектакль. И это умение заинтриговать всех, даже прекрасно знающих пьесу, судя по всему, одна из главных черт творческого почерка молодого режиссера, уже покорившего владимирских зрителей своей прошлой постановкой — «Свадьбой Кречинского» А. Сухово-Кобылина (см. «СБ, 10» № 6-106).

Одно из самых ценных, к сожалению, нередко забываемых сейчас качеств умной режиссуры — сохранение авторского стиля, авторского нерва пьесы, видения автором современности, той, далекой современности, которая все равно, так или иначе, переплетется с нынешним временем — ведь ничто не меняется в мире страстей, любви и ненависти, легкомыслия и серьезности, подлости и благородства. И не надо для этого одевать гоголевских персонажей в кроссовки и футболки, добавлять современного сленга и сажать их в автомобили вместо карет. С. Морозов сохраняет все реалии прошлого. Костюмы, прически, манеры — все оттуда, все старинное и ожидаемое. Но сколько же находок в этой блистательной постановке, сколько нового и острого! Вот сцена признаний в любви Хлестакова жене и дочери Городничего. Тот же, запомнившийся нам почти как стихи, текст. Но действие построено так, что не Хлестаков, а Марья Антоновна в исполнении И. Галдиной соблазняет важного гостя. И совсем не такими уж глупо-наивными выглядят они, мать (Г.Иванова) и дочь. Они и похожи, кстати, друг на друга — худенькие, вертлявые, но и разные — дочь наглее и мощнее маменьки, завоевывает мир, свое счастье жестко и смело. Этим она очень похожа на своего отца Антона Антоновича (М.Асафов), который выправкой, решительностью действий напоминает офицера в отставке, а не зажравшегося чиновника. И его решения, принимаемые быстро и отчаянно, только подтверждают эти ощущения. Два «друга-близнеца», помещики Добчинский (А.Куликов) и Бобчинский (Б.Тартаковский), похожи лишь костюмами. Первый — заика и тугодум, но все-таки некий аналитик, второй — явный лидер в этой дружбе, торопыга, для которого главное — быть замеченным и отмеченным, хотя бы на миг, хотя бы в мечтах вырваться и приподняться над обществом, где он занимает совсем маленькое местечко. Продолжая тему создания режиссером и актерами владимирского театра новых образов в постановке известной пьесы, можно отметить еще одну особенность — каждый персонаж обязательно, но очень ненавязчиво, какой-то деталью да подчеркнет на сцене, кто он таков и чего хочет. Вот Городничий мечтает вслух о Петербурге. Чиновник возбужденно мечется по сцене, а в его кресло мгновенно, словно случайно, садится Артемий Филиппович Земляника (И.Клочков). Все! Ничего и объяснять не надо. И таких деталей в спектакле предостаточно.

Конечно же, главный вопрос в пьесе — каков Хлестаков? И здесь режиссер и актер А. Карташев находят новые нюансы в создании образа питерского прощелыги. Да, Хлестаков здесь, как ему и положено быть, врун, болтун и хохотун. Но вот, после того как купцы пожаловались ему на действия Городничего, Иван Александрович преображается. Он вскакивает на кресло, входит в раж и в нем вдруг явственно проглядывает маленький, но очень злобный фюрер, пыл которого может остудить только здравомыслящий Осип (прекрасная работа А. Чубченко), прыснувший струей воды в лицо своему хозяину. Вообще, Хлестаков в исполнении А. Карташева выглядит намного сложнее, чем принято думать об этом герое. Он бывает и важным, и смущенным, он не только принимает все события как дар божий, но и довольно удачно оценивает своих собеседников, с каждым из них ведет себя по-разному, у него хватает ума на самом пике событий понять, что прав Осип и надо «уносить ноги».

С. Морозов, несомненно, умеет доказывать свое видение произведения не только кропотливой работой с актерами, что и само по себе дает удивительные результаты. К примеру, появления Держиморды в исполнении Р. Романова мгновенно вызывают веселое оживление в зале. Держиморда не сказал ни единого слова, только басовито бурчал, но его роль была столь колоритна и ярка, что, наверняка, запомнится всем зрителям надолго. Так вот, у Морозова в спектакле все герои имеют четкий рисунок, каждый актер органично вплетен в многокрасочную ткань спектакля. С. Морозов умеет «оживить» и реквизит. Каждый чиновник его «Ревизора» имеет свой персональный стульчик или кресло. Каждый за него держится и находит его в любой сутолоке. Вот из стульев создается зал «общего собрания», вот каждый чиновник словно замыкается на своем «рабочем» месте. Вот кресло превращается в трибуну... Фантазия режиссера заряжает всех членов постановочной команды. Сценограф  Н. Шаронов придумал поставить по бокам сцены, перед первыми кулисами высокие, слегка изогнутые зеркала, и все, что находится и происходит на сцене, искажается, становится странным и, говоря словами нашего времени, — виртуальным. И особенно объемный смысл после спектакля приобретает пословица: на зеркало неча пенять, коли рожа крива, вынесенная в программку.

Ирония  Н. Гоголя невероятно изящна. В спектакле она звучит в интонациях, в недоговоренных фразах, легких намеках... И изначально смешной текст приобретает новые оттенки смыслов в игре С. Баринова (Ляпкин-Тяпкин), А. Щербинина (Шпекин), В. Апполонова (Хлопов), А. Ерина (Гибнер)... Ритм спектакля постоянно меняется, даже краткие «немые сценки» полны напряжения и всегда вызывают аплодисменты. Кстати, финальная «немая сцена» создается постепенно, под звуковые акценты, по группам персонажей. Зрители приняли спектакль прекрасно. И дело не только в аншлаге и в заключительных овациях. Зал, а в нем было много молодежи, был внимателен, воспитанно весел и очень благодарен! И очевидно, что нынешний зритель готов к глубокому восприятию классики, приверженность которой выказывают и руководство театра, и вся труппа. Губернатор Владимирской области В. Виноградов, которого многие гости премьеры прямо в зале поздравили с отличной новой работой драмтеатра, сказал так: «Горжусь нашим театром»! Театр же приступил к репетициям «Короля Лира» В. Шекспира.

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.