Оглядываясь в будущее/ Неопубликованное интервью с Натальей Крымовой

Выпуск №4-154, Театральная шкатулка

Мне посчастливилось работать с Натальей Крымовой на радио в поздний период ее жизни, с 92-ого по 98-ой. Для таких людей, как Крымова, с духовным строем высокой частоты, это время безусловных потерь, неспокойных внутренних осмыслений. Они чувствуются и в радиоинтервью Натальи Анатольевны. Но на фоне всеобщего идейного хаоса, вопреки победе агрессивно потребительского менталитета над стремлением развиваться духовно ее система ценностей казалась незыблемой твердыней. Она опиралась на правду личного опыта, которая наполняла ее глубоко изнутри и была в ладу с вещами высшего порядка. Может быть, верой. Сам способ осознания ею художественных процессов доставлял особое наслаждение, которое испытываешь при встрече с масштабной личностью. Только сейчас, когда Натальи Анатольевны уже нет, я поняла природу этой масштабности. Это природа преемственности, прорастания духовными нитями в близких по общему делу и жизненным позициям людей. Прорастание это цеплялось корнями за прошлое и вздымалось богатой кроной куда-то в будущее. И сильнее всего это единство, мне кажется, было налажено с самыми близкими людьми. Когда неожиданно ушел из жизни Анатолий Васильевич Эфрос, Наталья Анатольевна безоглядно бросилась латать образовавшуюся пустоту. Она всем сердцем и разумом погрузилась в работу над его рукописями, вошедшими в последний том опубликованного в 96-ом году четырехтомника литературного наследия Анатолия Васильевича. Ей нравилось ходить в его пиджаках. Как ни странно, они ей удивительно шли и смотрелись на ней очень органично. Я видела, что ей в них комфортно, уютно. Потом, с уходом и самой Натальи Анатольевны, в первый день 2003 года, этот дух преемственности семьи Эфроса-Крымовой подхватил их сын Дмитрий Крымов. К четырехтомнику трудов отца добавился трехтомник статей Крымовой «Имена» в его оформлении. Книги изданы в одной стилистике, так, чтобы все семь томов неминуемо соединились на одной полке какого-нибудь знатока театра. А с годами в театральном художнике Дмитрии Крымове проросли зерна, унаследованные от режиссерской природы отца. Сегодня это один из самых ярких и самобытных режиссеров. Ничто не погибло, ничто не ушло в пустоту. Вот по этой наполненности высоким смыслом, преданностью искусству, правде, которые прочно соединились в моей памяти с образом Натальи Анатольевны, в последние годы я стала сильно скучать. За те десять лет, которые отделяют нас от времени ухода Натальи Крымовой, мир, казалось, изменился кардинально. Сегодня мы имеем дело с проектами, технологиями, стилистическими и структурными поисками. Пусть будет все. Но где высоты духа, без которых любые поиски теряют логическое обоснование и божественное назначение: сделать нас лучше? «Под видом развлечения театр дает зрителю возможность самопознания», - эти слова Станиславского не раз вспоминала Наталья Крымова. Так почему, размышляя о будущем театра и вообще искусства, нестерпимо хочется оглянуться на нее, почувствовать устойчивое дно проложенного ею русла? Может потому, что, оглядываясь на Крымову, яснее видится театр будущего. Живой, честный, высокий. А может потому, что некоторые критические рассуждения Натальи Крымовой почти через двадцать лет воспринимаются так, будто сказаны вчера или даже сегодня. Читателям «Страстного бульвара» я предлагаю интервью, тему которого когда-то она выбрала сама - о людях театра в политике и во власти. Хочется, чтобы негативные высказывания критика о некоторых очень талантливых художниках не были восприняты сегодня как неприязненные. Они высказаны с болью, теплотой и даже с любовью и, как мне кажется, сегодня очень ко времени.

Елена ЛАРИНА

Меня часто спрашивают о том, какие проблемы в театре меня волнуют. Одну из них я хочу выделить особо. Она касается эстетической стороны театра, его внутренней жизни. К сожалению, я не чувствую себя уверенно в этой сфере, потому что она касается политики, нашей общественной жизни. Но я все равно решилась поговорить на эту тему, потому что она затрагивает и человека искусства - актера, режиссера, композитора. Мне кажется, произошло следующее. Ввиду того, что очень резко изменилась общественная структура, старая сломана, а новая еще не создана, новые механизмы управления еще не получили окончательного завершения. И вот в этот момент к рычагам управления устремились люди некомпетентные. Ситуация, на мой взгляд, драматичная, и это подтверждают примеры, которые мы видим и слышим каждый день. Во власти на разных уровнях, будь то государственная Дума, Союз театральных деятелей, в руководстве театров действительно обнаружились какие-то пустоты. Если меня спросят, кем их заполнять, я, к сожалению, не смогу предложить в ответ положительную программу действий. Я скажу: «Людьми опытными». Но где их взять? В той намечающей себя общественной структуре, которая сейчас складывается, опыта ни у кого из нас нет. Но еще больше печалит другое. Почти все люди искусства, которые пошли во власть, хорошего сделали очень мало. Как художники они только потеряли важное для себя время, неизвестно чему себя отдали, а некоторые закрутились в этом так, что перестали соображать и в своей профессии. Мало кто чему-то научился в сфере политики, да и чему бы они там ни научились, эта сфера неприложима к их конкретному профессиональному делу.

- Наталья Анатольевна, подобные заявления требуют примеров.

Пожалуйста. Берем любого. Да, мне говорят, что Марк Захаров ничего не потерял как руководитель театра и как художник.

- Добавлю, что он серьезно заботился о пенсиях актеров.

- То, что такие люди как Захаров, Ульянов, Лавров заботились о пенсиях, это действительно так. Заботились и сделали что-то полезное. Но меня сейчас волнует другое. Во главе поступательного движения искусства (а для меня этот закон непреложен, потому что если мы не идем вперед, то идем назад) должны стоять сильные лидеры. Хорошо, Марк Анатольевич ничего не потерял, похлопотал о пенсиях, позаботился, он умный, и наиболее политизированный человек из тех, кого мы можем назвать. Но он потерял театр, это безусловно. Потому что он как режиссер не мог распределить свои силы так, чтобы их хватило на все. Не хватило, и хватить не могло. Это просто на пределе физических, интеллектуальных, каких угодно сил. И если бы откровенно заговорили актеры его театра, уважающие его как художественного руководителя и благодарные ему вполне справедливо, я думаю, что они согласились бы со мной.

За все нужно платить, это очень простая истина. Министром культуры в свое время стал Николай Губенко. Что он на этом посту приобрел? Как художник ничего. Пост министра от того, что там был Губенко, тоже ничего не выиграл. Его бои с Юрием Любимовым и для того, и для другого принесли только потери. Таганка расколота на две части. И не поймешь, как живет одна, и как живет другая. «Чайка», поставленная кинорежиссером Соловьевым, для меня при всей невероятной роскошной помпезности этого спектакля - поражение страшное. Вот тут как раз измена тому, в чем клялся Губенко как художник, занимая пост министра, и раньше. К чему сводятся принципы режиссуры Юрия Любимова? Простите меня, прежде всего, к демократизму. Театр начинался с «Доброго человека из Сезуана», спектакля, который не потребовал практически никаких материальных затрат. Но, как говорится, был его знаменем, и мы до сих пор любим этот спектакль. «Чайка» антипод. Я уж не знаю, какое количество миллионов или миллиардов потрачено на это натуральное озеро, погружаясь в которое Губенко удит рыбу! Все это театральные глупости, какое-то смещение художественного разума. Я не утверждаю, что это произошло от того, что он побывал на посту министра, но отчасти и поэтому. Нет никакой художественной программы. И что из этого получается? Ровным счетом ничего. Ни в культуре, ни в театре, ни в художественном искусстве актера, нигде. Я говорю не только о политике, я говорю вообще о руководящих должностях, к которым, на мой взгляд, актер тянется именно в силу своей актерской природы. Даже если ему искренне кажется, что он может что-то там сделать.

Я уже рассказывала, как вмешался в дела культуры на посту министра Раймонд Паулс на площадке рижского искусства. Ну и что? Разрушил Молодежный театр, в результате нет лучшего театра Риги. Причины? В первую очередь потому, что не компетентный человек. Ну не знает, как строить. Я спрашиваю рижан: «Он что, пришел и сразу стал разрушать этот театр?» Оказывается, нет. Первым его желанием было построить огромный концертный зал. Но на это не хватило денег. То есть его первый грандиозный проект, всех устраивающий, лопнул из-за недостатка средств. Кстати, средства нашлись на невероятный ремонт министерства культуры и его кабинета. Сейчас Раймонд Паулс уже не министр, но единственное, что оставлено им в память о том, что он им был, отсутствие русского латышского театра, уникального театрального организма, на примере которого могли бы учиться и учиться еще много лет люди театра. Драматично, что разрушение культуры становится результатом вмешательства некомпетентных людей, которых заносит во власть исключительно честолюбие. Причем, художественное честолюбие. Говорят, что Раймонд Паулс всегда хотел написать что-то в серьезном жанре. И вдруг ему в какой-то момент политической перемены говорят: «Вот твое серьезное поприще, бери, тут ты поможешь культуре нации». Возможно, он искренне в это верил, не сработал нравственный тормоз, а компетентности, опыта нет. Результат - разрушение. Драма, которую пережила театральная Рига, это уже даже не драма, это трагедия.

Михаил Ульянов пример из того же ряда. При этом, я Михаила Александровича нежно люблю. Это очень хороший человек. Настоящий русский мужик. У него хорошие помощники в Союзе театральных деятелей. Они отчасти освобождают его от рутинных вещей. Но все равно руководство СТД требует огромных затрат сил с его стороны. Спросите меня, что сыграл Ульянов в последние годы? Ничего. Мы Такого актера не видим! Постепенно он уходит в историю как человек, к которому мы присматривались как к авторитету в актерской профессии. Ну, я уже не говорю о таком вопиющем примере как Татьяна Васильевна Доронина. Мне кажется, что причина в гипертрофированном представлении о собственных возможностях, собственной личности, которое в какой-то момент ослепляет творческого человека. Людей попросту заносит. Татьяна Доронина встала во главу театра как режиссер, не будучи режиссером, что очевидно уже многие годы. Что это означает? С художественной точки зрения это означает тот разрушенный МХАТ, который она как бы и облагодетельствовала в момент его разрухи, потому что подобрала тех актеров, которых не взял тогда Олег Ефремов. Ничего не получилось из этого эксперимента.

Печально и то, что те, кто стремятся во власть сегодня, ничего из чужого подобного опыта не извлекают. Кажется, простейшая модель. Власти, какая бы она ни была, всегда очень выгодно, чтобы около нее стоял человек популярный. В данный момент нашей истории это сулит и голоса избирателей, и привлекательность власти, и т.д. Ворота, как говорится, открыты. Иди. Но ты сообрази, наконец, что тобой пользуются. Со времен Мейерхольда это трагические моменты в истории русского театра. Это моменты потери. И поэтому, когда я услышала, что депутатом Думы стала Наталья Гундарева, у меня возник порыв написать статью «Актеры, опомнитесь!» Каждый должен работать на своем месте. Наташа Гундарева тонкая актриса, необыкновенно талантливый человек. Я не знаю ее близко, но, присматриваясь к тому, как она играет, понимаю, что тот запас интеллектуального и политического опыта, который необходим на определенной должности, у нее отсутствует. Кого она будет там представлять? Тех русских баб, которых она играет на сцене?

- Многих актеров увлекает возможность помочь коллегам по цеху.

- Проблемы актеров можно представлять в пределах Союза театральных деятелей. Ну, выхлопочет она одному или нескольким актерам квартиры. Гораздо большим резонансом были бы интервью актрисы, которые она дает сейчас очень часто и одно из них мне запомнилось. Потому что в нем актриса Гундарева в качестве примера человека, который умел наводить в своем государстве порядок, мне растолковывает фигуру Гитлера, и это, простите меня, не влезает ни в какие рамки. Вот, мол, Гитлер знал, как бороться с безбилетниками. Он сказал, что будет их расстреливать, и расстрелял какое-то там количество людей, которые не заплатили за проезд в транспорте. Поэтому до сих пор в Германии нет безбилетников. Это что же за опыт мне преподносится со страниц центральной московской прессы всенародно любимой актрисой? Тут бы журналистам проявить мудрость и не печатать такие глупости, даже если собеседник это и говорит. Такой плюрализм может быть опасен. Если вы даете возможность звучать разным голосам, это прекрасно. Но, заботясь о народе, надо понимать, что есть массовое сознание, которое воспринимает актерские голоса гораздо более внимательно, чем другие.

Я знаю режиссера, который работал с замечательным актером Олегом Басилашвили над чеховской ролью. И когда я очень тактично попыталась спросить его, почему же ничего не получается, он сказал: «Я не представлял себе, что поглощенность политическими нюансами борьбы может проесть человека как ржавчина, и что он становится абсолютно не способным к такому моменту жизни, как репетиция». А если этот момент вовсе не святой для актера, и роль Чехова это уже не Роль Чехова, тогда о чем говорить? И там гибельно, и тут трагично, драматично, смешно. И никакого толку. Печальный момент стыковки искусства с политикой. И для искусства, а может быть и для политики, в которой я не очень разбираюсь.

Исключение, может быть, Кирилл Лавров. Ну, во-первых, он очень скромный человек. Из всех своих общественных функций и забот главная для него - додержать БДТ в том качестве, которое достойно Георгия Александровича Товстоногова. Может быть, она ему и не под силу, он ведь тоже не режиссер. Он руководитель театра. Но, во всяком случае, Лавров не лезет на трибуну с политическими заявлениями. Вот это очень важно. И кстати, сейчас вышел премьерный спектакль в БДТ. Спрашиваю: «Кто лучше всех играет?» Мне говорят: «Лавров». Других положительных примеров пребывания во власти и политике я не знаю. Не звучит там голос человека актерской профессии. Ибо этот общественный пафос еще должен войти не только в актерскую, но и в человеческую природу. И выявлять себя не разрушительно, а «строительно». Но пока не получается. Вот такой довольно грустный парадокс нашего времени.

Фотогалерея