У каждого свой Линэн

Выпуск №5-115/2009, Гости Москвы

Линэн – некий пункт, населенный пункт в Ирландии, где все друг друга знают, где у каждого есть скелет в шкафу. И где из-за отсутствия событий этот самый скелет становится самой популярной темой для разговоров, помимо приветствий и дежурных споров о погоде и политике.

В Линэне мало интересных людей, зато нечто слегка выделяющееся на фоне сельской местности сразу оказывается в фокусе всеобщего внимания. Допустим, обычная житейская ситуация: семья с тремя дочерьми. Две, как водится, быстро выскочили замуж, третью же оставили заботиться о старой матери. Прошло время, мать стала еще более старой, дочь тоже постарела, успела изрядно разочароваться в жизни, толком ее не попробовав. Ей хватило непродолжительной и не очень успешной жизни в Лондоне, пары неудачных романов, чтобы сдаться, от всего отказаться, осесть. Осесть в том самом Линэне, откуда она пыталась сбежать. Вернуться к постоянным будням с «заботой» о матери на грани войны. Война ведется не из злобы. Просто это привычная форма существования, и никому никогда не приходило в голову ее изменить. Ведь это весело – травить мать мерзким печеньем и в ответ получать бадью с мочой, выплеснутую в раковину, чтобы затем спросить, почему она так воняет. Это не разовая акция, а эпизоды обычной человеческой жизни, повторяющиеся с угрожающим постоянством, обличенные в гротесковую форму, призванные показать, насколько бессмысленны многие наши действия и привычки. Ведь такие боевые действия встречаются не только у жителей маленького Линэна. Эти мелкие шалости весьма невинны, ведь не подашь же в суд на испорченное настроение, но иногда привычный механизм воздействия и общения дает сбой: люди заигрываются в свою игру. Тогда кто-то из участников может невольно или вольно выбыть. Чтобы уехать или убежать, нужна большая решимость, а чтобы прибить соседа кочергой, надо лишь немного перегнуть палку. И что потом? Вместо освобождения завершится игра, в и без того пустой жизни наступит полная темнота.

Однако даже после выхода из игры жизнь продолжается. Остаются бесконечные дни, которые надо чем-то заполнить, тут все идет в ход: бессчетные бутылки виски, не совсем законная работа, позволяющая этот виски покупать. Также случайные беседы за стаканчиком этого виски. Эти беседы – возможность продолжить игру, хотя и не на постоянной основе. Но и тут азарта хватает. В общем, жизнь продолжается. Достаточно редкий род деятельности – смотритель кладбища. В самом названии заключено полное одиночество. Само по себе – занятие весьма законное – смотреть за кладбищем. Но на это бутылкой не разживешься, приходится крутиться. Например, можно выкапывать старые трупы, дробить их и топить в озере, чтобы сэкономить место для новых. Все равно о них никто не вспомнит, ведь прошло уже целых семь лет, ведь это даже не кости, а гнилье, занимающее место. А местный священник за это щедро платит, так почему бы нет? Это скрашивает осенние вечера, пополняет запас спиртного. Вообще – работа подстать вдовцу, зарубившему свою жену топором. Или не зарубившему. Он и сам не знает, куда уж остальным. И год за годом все идет без сбоев. Пока в один прекрасный день не проходит семь лет со смерти жены. Когда-то это же должно было случиться, и вот – случилось. Нужно выкапывать свою жену, да ведь там уже духа ее нет, кости истлели, но все же, отголоски старой игры дают о себе знать. Ладно бы одному. Но ведь назначили помощника, подростка-полудебила, для которого нет ничего святого, кроме виски. И все это делать нужно в присутствии полицейского. Во избежание слухов. Да вот только трупа в гробе не оказалось, вот беда. Может, это язычники, совершающие свои гнусные ритуалы? Или банда подростков, решившая посмеяться? Но может, кто-то хотел узнать, действительно ли жена умерла своей смертью или же нет. Все одно – жажда жизни, тоска по ней. Ведь ничего не происходит. Ведь полицейскому тоже хочется быть настоящим полицейским, иногда надевать черные очки. Хочется настоящей работы. Но не хочется уезжать. Ведь здесь все свои, родные, а там что – все то же самое, но некому будет сказать привет. Его никогда не повысят.

Страшный городок – Линэн, два убийства. Дочь убила мать кочергой, муж зарубил жену топором. Конечно, их оправдали, это был несчастный случай, но мы-то знаем, что это не так. И что же делать порядочному священнику в таком месте? Тренировать женскую футбольную команду. Ну что за люди, десять красных карточек за четыре игры, это рекорд Гиннесса, ха-ха. Да тут еще братья эти, Коулмен и Вэлин, вечно ссорятся. Сегодня были похороны их отца, бедняга, его случайно застрелил старший сын, хотя убийством здесь и не пахнет – все равно страшный случай, много лет будут о нем говорить. Хотя слоеные пирожки были отличные. Зашел с Коулменом пропустить стаканчик виски. Когда пришел Вэлин и поднял шум по поводу того, что транжирят его выпивку, Коулмен свалил все на меня, это я потребовал выпить. Я так много пью, всегда пьян. Негоже священнику так много пить, но что поделаешь, что-то же делать надо. Я плохой священник, да. Странные у них, однако, отношения. Все в доме принадлежит Вэлину. Сам дом, деньги отца, даже газовая плита, которой он не пользуется. Он скуповат. Немного. Хотя у его брата мнение другое, он считает, что он очень скуп. Они постоянно ссорятся, как не приду – всегда чуть не убить друг друга готовы.

Сегодня полицейский Том покончил с собой – утопился в озере. Сел на скамейке около озера, пил пиво. Когда допил – встал, и вошел в озеро, прямо в одежде. Он шел пока совсем не скрылся под водой. Возможно, он шел даже после этого, тут уж можно только догадываться. В общем, он утонул. Страшный городок Линэн, два убийства и одно самоубийство. И я местный священник, вот же угораздило.

Пошел к братьям сообщить о самоубийстве, попросить помочь перетащить тело. Они опять в ссоре. Коулмен даже не вышел ко мне – заперся в комнате. Тело отнесли к Тому домой, его мать долго не могла поверить, что он мертв. Что ж, Тома мы схоронили, свой долг я выполнил. Вернувшись с похорон в дом братьев, я надеялся, что мне нальют. Напрасно. Только запах жженой пластмассы. Сказав о запахе, я вызвал волну гнева. Тут Вэлин тоже учуял запах.

Это оказались его любимые пластмассовые статуэтки святых, зажаренные в его же плите. Досадно, он ведь теперь не попадет в рай. В порыве ярости мне говорят, что застрелили отца вовсе не случайно. Чтобы прекратить ссору, я опускаю руки в кипящую пластмассу. Наверное, я сумасшедший. Страшный городок Линэн, три убийства и одно самоубийство.

Все-таки Гелен хорошая девушка – помогает мне стирать футбольную форму, хотя и торгует выпивкой из-под полы.

Вот я сижу с бутылкой пива на лавке у озера, где три дня назад сидел Том. Но одиночество мое было нарушено приходом Гелен. Мы поговорили. Я еще раз сказал ей, чтобы она бросила торговать спиртным. Она ответила какую-то чушь про то, что она хочет купить что-то из маминого каталога. Мне бы их заботы. Я отдал ей письмо для братьев, написанное накануне. Она ушла. Ее настоящее имя было – Мария, как у матери Господа нашего, забавно. Я допил пиво. Страшный городок Линэн, три убийства и два самоубийства. Хе-хе. Я был плохим священником.

В письме была предсмертная записка к братьям, просящая их помириться, ценой души священника, отправившейся за них прямо в ад. Он вышел из сельской игры ценой жизни. Он хотел, чтобы кто-то еще вышел из игры, не потеряв свою жизнь. Братья искренне попытались покинуть игру, пока не поняли, что игра – это суть их жизни, по-другому они не могут и не хотят. Люди любят добрую ссору.

Столь длинное вступление было необходимо, чтобы описать маленький мир ирландской провинции с непростыми судьбами простых людей, его стиль и законы.

В пьесах Макдонаха много смешного и трагического. Их можно поставить как жуткую бытовую чернуху о маленьких людях маленького городка. Можно же сделать абсурдическую комедию «про то, как живут простые люди». Лучший же постановщик должен сохранить мир пьес, при этом не скатившись к канаве беспросветной чернухи или туалетного юмора. Должен постоянно искать центр между двумя крайностями, балансировать. То же касается и актеров. Макдонах равносильно содержит в себе пафос и иронию. Его пьесы – как бы облегченный и осовремененный вариант рассказов Лескова или Платонова. Хотя, быть может, он просто менее близок российской публике. Как бы то ни было, его пьесы рассказывают «о том, как смешна и страшна простая жизнь человека». В частности, жизнь захолустного Линэна. Но этот Линэн есть в каждой стране, и у нас.

Итак. Пермский театр «У моста» привез в столицу свою Линэнскую трилогию. Сергей Федотов первым адаптировал Макдонаха для российской сцены. Он, несомненно, понимает суть задачи, и справляется с ней весьма успешно. В его спектаклях метко найдена эта самая точка, которая отличает плохой спектакль по Макдонаху, от хорошего (а я видел несколько московских и гастрольных постановок). Цель достигается весьма простыми средствами. Ничего лишнего, декорации представляют собой интерьер в виде обычного захолустного дома, оформленного в стиле 50-х. Но ясно, что действие происходит не в 20-е, не в 50-е, а в наши дни. Вернее, дома и жители Линэна как бы застыли во времени, в их жизни ничего не меняется.

Спектакли на сцене Центра им. Вс. Мейерхольда были сыграны по восходящей. Первую часть трилогии «Красавица из Линэна», по-моему, можно посчитать неудачей: исполнительнице роли Морин (дочери) — М.Шиловой — не удается попасть в ритм застоявшегося Линэна. В ее исполнении героиня теряет свое обаяние. Когда слышишь из ее уст шутку, то понимаешь, ага, она, наверное, шутит. Но смеяться невозможно. А вот во время надрывных монологов про тяжелую жизнь, наоборот, на лице невольно появляется недобрая ухмылка. Причин на это может быть много, но это наверняка не отсутствие профессионализма. Из-за этого и остальные актеры не могут поймать волну, даже отличная «мать» в исполнении Ивана Маленьких, флагмана всей трилогии, не спасает положение. История теряет смысл, и главное – заставить себя после этого прийти на последующие два спектакля.

«Череп из Коннемары» очень хорош. В нем почти не чувствуется диссонанса между серьезностью и легкостью, столь свойственного большинству постановок Макдонаха. В происходящее веришь, героям сопереживаешь и видишь в них жизнь. Все на своем месте. Целостность спектакля крепко держится на И.Маленьких — смотрителе кладбища.

Третья же часть, на мой взгляд, лучшая, почти ювелирно находит ту самую середину, цель. Легкая, и в то же время ироничная история человека, оказавшегося не на своем месте (священник Уэлш — И.Маленьких). И покончившего с собой из-за веры в то, что люди лучше, чем они есть. Практически невозможно отстраненно наблюдать за происходящим. Почти во всех непростых «простых героях» видишь что-то от себя, вступаешь с ними в диалог. Мир Линэна засасывает в себя зал. Наверное, каждый зритель невольно проводит параллель между тем, откуда он начал и где он в данный момент находится. Спектакль, на мой взгляд, как раз о том, что почти каждый человек в своей жизни переживает свой «Линэн». Каким он из него выйдет? И выйдет ли вообще. Как повезет. Но хочется верить, что судьба будет к нам милостивее, чем к героям Линэнской трилогии.

P.S. Мне дважды приходилось писать о Макдонахе театра «У моста» в обзорах фестивалей. Сложно сформулировать, как Федотову и его актерам удалось найти ключ к ирландской Йокнапатофе Макдонаха, органично присвоить его мрачный, саркастический юмор обыденности, убедить русского зрителя, что именно таковы герои захолустных островов. Критики пишут о мастерстве психологического разбора и торжестве традиционного реалистического театра, но мне представляется, что дело не в этом. Федотов, действительно, мастер разбора, и его актеры наделяют своих героев подробными биографиями, точными мотивировками вроде бы абсурдных действий, мельчайшими деталями поведения, узнаваемыми привычками. Но реалистическое, жизнеподобное их поведение вдруг перерастает в гипертрофированно реалистический натурализм, в котором деталь вырастает и замещает целое, напоминая шизофренический бред и становясь символом. Актеры сцепляются во взаимодействиях, как пантера с терзаемой ланью на картине Руссо. Хотя играют истории про мир, где люди равнодушны к сути окружающих. Но весь смысл в том, что равнодушие нарушается вспышками прицельного постижения.

«Крупная», подчеркнутая мимика не превращается в «хлопотанье лицом», а неожиданно служит увеличению объема искаженных, но подлинных человеческих переживаний, соприкосновения нищих духом парий с какими-то иными измерениями. Именно поэтому центром Линэнской трилогии становится Иван Маленьких — актер «большой фактуры» с очень крупными и выразительными, хотя и невозмутимыми чертами лица, живущей пластикой, наделенный интеллектом и иронией и несущий в себе нечто, заставляющее предполагать в нем способности медиатора. Думаю, Макдонах на русской сцене и конкретно — в Пермском театре «У моста» вызовет еще немало размышлений, прежде чем откроет свои тайны. Если это возможно.

Александра Лаврова

 

Фото предоставлены ЦИМом и театром «У моста»

Фотогалерея