Воздушный змей

Выпуск №5-115/2009, Премьеры Москвы

На зеленом поле стоит мальчик и смотрит в небо. В руках он что-то держит, а его пальцы перебирают воздух. Вдруг он срывается с места и бежит, все так же, не отрывая взгляда от неба. И едва ли можно заметить в глубокой синеве что-то темное. Оно извивается, летит по ветру то за мальчиком, то от него, падает, снова взмывает высоко вверх. Со стороны это может напомнить... корриду. Конечно, мужества особого тут не надо, но чтобы воздушный змей полетел, необходимо обладать определенным умением, и он обязательно окажется в небе. И полет его будет свободным.

Центр драматургии и режиссуры М.Рощина и А.Казанцева наконец-то обзавелся собственным домом. Сцена на Беговой – бывшее здание театра «Вернисаж». Просторное, пока еще не обжитое новым хозяином, помещение. Мраморные колонны и пол, роскошные люстры не вписываются в андерграундную эстетику Центра, творчество которого направлено на поиск новых форм в театральном искусстве. Зато в театре есть две сцены - малая и большая. Премьеру спектакля «Майзингер» сыграли на малой. С одной стороны, в пьесе Германа Грекова (Самара) нет ничего необычного. Герои разговаривают - пьют чай, опять разговаривают - выпивают, кричат друг на друга - обедают. Они очень напоминают до боли знакомых персонажей. Не только персонажей Чехова, но и Островского, Тургенева... Как будто все типичные образы русской классики решил объединить драматург в одном времени и месте. Чтобы поспорить с прославленными авторами? Вряд ли, это не то чтобы неуместно, а даже невозможно. Но вот что интересно. Действие начинается с того, что режиссер - Анатолий Хропов собирает всех артистов, занятых в постановке, перед генеральным прогоном, то есть спектаклем. Каждый из участников представляется, после чего и начинается финальная репетиция — то есть, собственно, спектакль. Только потом зрителю станет ясно, зачем автору понадобился такой ход. Но не будем забегать вперед.

На даче немолодой актрисы Истоминой (Елена Одинцова), читай, Аркадиной, проводит время ее окружение: неудачливый театральный режиссер Михаил Иванович Некрасов (Камиль Тукаев), комплексы которого реализуются теперь не на театральных подмостках, а в интимных отношениях с Истоминой; избалованная, капризная дочь Софья (Валерия Скороходова), живущая по своим правилам, она никого не хочет слушать, ссоры с матерью для нее привычное дело, возможно, только так она может привлечь ее внимание; тайный воздыхатель Истоминой Петр Константинович Кошечкин (Андрей Кирьян), врач по образованию, но драматург в душе, конечно, в нем угадывается не кто иной, как Константин Треплев. И в качестве завершения традиционных драматических сюжетов - горничная с экзотическим именем Аркадия (Светлана Михалищева), безответно влюбленная в недовольного своим творчеством, собой и жизнью драматурга. Она молчаливо бродит по дому, словно тень, будто старый Фирс, до которого никому нет дела. Самое любопытное, что в так называемой семье, которую предлагает вниманию зрителя режиссер Юрий Муравицкий, каждому все равно, что происходит с его родными. У каждого своя жизнь, которая течет отдельно от семьи. Единственное, что героев объединяет – это место действия.

Сюда, в далекое от современного мегаполиса место, живущее своими проблемами, постоянными ссорами и выяснениями отношений, частенько наведывается банкир Геннадий Зацепин, бывший однокурсник по актерскому цеху Истоминой и Некрасова. Только в отличие от своих друзей-интеллигентов Зацепин достаточно рано понял простую истину - в культуре денег не заработаешь. Хотя чувствуется, что когда-то раньше герой верил в свое большое театральное будущее. Так же, как и Некрасов, Зацепин когда-то любил Истомину, но это время прошло. И теперь он просто приезжает навестить старых друзей. Вот и весь сюжет. И все бы ничего, но кто же такой Майзингер?

На протяжении всего действа герои получают телеграммы от неизвестного Майзингера, который обещает скоро прибыть. Помимо этого, тексты незнакомца обращены к героям с призывом любить и понимать друг друга. Кто он такой и зачем хочет приехать – никто не знает, и, кажется, героев это особо и не заботит. Гораздо важнее, а пожалуй, и интереснее их личные отношения, выяснение которых ни к чему не приводит. Герои существуют в каком-то своем пространстве, вакууме. Кто-то вспомнит «В ожидании Годо» Сэмюэла Беккета. Только в отличие от знаменитой пьесы абсурдиста, где два героя все время говорят о загадочном Годо, персонажи спектакля Грекова и Муравицкого не ждут Майзингера, не нуждаются в нем, а главное, не слышат его. Возможно, поэтому, когда в финале спектакля появится наконец мифический Майзингер – он будет играть на трубе, так и не оказавшись услышанным героями. Это единственный деятельный персонаж в спектакле.

С другой стороны, пьеса любопытно поставлена. Сегодня только ленивый не переносил в современную действительность классические сюжеты. Герман Греков перенес собирательный образ классической литературы в реальность сегодняшнего дня, а Юрий Муравицкий воплотил эту идею на сцене. Греков не полемизирует, а скорее констатирует тот факт, что классика устаревает, и ответы на многие вопросы, возникающие сегодня, там найти становится сложно. Слишком длинной оказывается дистанция между современной жизнью и классикой, настолько, что эти понятия становятся чужеродными.

Как это ни звучит парадоксально, но отдаляющаяся, устаревающая классика – это актуальная тема сегодня в театральном мире. В театре «Школа драматического искусства» Игорь Яцко в своей премьерной постановке «Смерть дикого воина», основанной на трех стихотворениях Даниила Хармса, зашел еще дальше, чем спор с авторами: в своем спектакле режиссер констатирует смерть классики.

В пьесе Грекова банкир Зацепин все время будто расставляет ловушки, в которые, спотыкаясь, попадают герои. «Когда у человека появляются деньги, он автоматически перестает быть интеллигентом», - его слова. Причем он не столько перестает быть им, сколько его перестают считать за интеллигента. И если раньше в «Вишневом саде» зритель неохотно воспринимал расчетливую правду Лопахина, становясь на сторону защитников сада, отчего Лопахин казался отрицательным персонажем, специально делаю акцент на слове «казался», хотя Чехов никогда не писал пьес про положительных и отрицательных героев, то сегодня в «Майзингере» зритель встанет на сторону Лопахиных и Зацепиных по той простой причине, что их правда убедительна. Возможно, поэтому Зацепин–Хропов ведет себя грубо, держится хамовато, а порой даже просто вульгарно. И что удивительно, этот герой – единственный, кто выглядит наиболее правдоподобно, в отличие от остальных. В нем нет той нервозности, которой наделены герои, нет агрессии и ненависти к себе и окружающим, присущей Софье, нет неуверенности и разочарования в своих силах, как у Некрасова, и уж точно нет «глупой» и одновременно очаровательной трогательности Истоминой. Про таких людей обычно говорят – «он твердо стоит на ногах».

Пожалуй, сегодня наступило такое время, когда правда не только на стороне тех, кто «твердо стоит на ногах», но и интеллигенция, во всяком случае такая, какой она показана Грековым и Муравицким, проигрывает и выглядит наивной и высокопарной, а потому фальшивой. Причем фальшь, которая проявляется в колоссальной дистанции между героями и реальностью, чувствуется с первых минут спектакля. Действующие лица выглядят неправдоподобно и карикатурно. Прослеживается даже пародия на нервное состояние героев, которое было таким модным в начале ХХ века, а в театре появилось даже новое амплуа - неврастеник. Хотя неестественность персонажей оправдана приемом театра в театре, дающим возможность актерам отстраниться от своего образа, а зрителям - увидеть ситауцию как бы со стороны.

Единственно, остается открытым волнующий вопрос, а создатели-то на чьей стороне – «беспомощных» классиков, искусство которых пусть и не всегда отвечает реальной действительности, но проверено временем, или современников, занимающихся толкованием и поисками нового? Однозначно ответить на этот вопрос не получается. Да и не получится, потому что классика – это классика. Здесь следует вернуться к началу спектакля и вспомнить, что персонаж Анатолия Хропова начал генеральную репетицию на правах режиссера. И действие закрутилось. А вот тут-то и кроется самое интересное. Несмотря на то, что герой Хропова заправляет всем театральным процессом, возглавляя «остатки» интеллигенции, его Зацепин в финале погибает, попав в автомобильную аварию. И возникает ощущение глухой пустоты. Нет ни классики, ни современного искусства. Нет и героя, образ которого уже давно ищут в современном театре. Но это уже тема другой статьи.

Хорошо бы спокойно жить, не заботясь о материальной стороне дела, размышлять о мироздании, читать интересные книги и выписывать цитаты умных людей, а потом, возможно, и самому начать создавать литературные произведения. Чтобы было, где спрятаться от внешних реалий жизни, сосредоточившись на внутреннем, духовном мире. Только вот сегодня совместить материальное и духовное становится все сложнее. И эта тема в искусстве никогда не исчерпает себя. Весы этих соотношений сегодня склоняются в сторону материального. И совсем не только потому, что современная жизнь определила такие приоритеты, а потому, что в декорациях сегодняшнего дня наиболее убедительной и даже спасительной оказывается правда Лопахиных и Зацепиных, и в спектакле это хорошо видно. Такие люди не нравятся интеллигенции за то, что они расчетливы, где-то хитры, более решительны и свободно могут пожертвовать ради дела, а может, и выгоды, самым дорогим. А «нерешительная» интеллигенция в своих порывах к прекрасному – сегодня, возможно, проигрывает и оказывается беспомощной. Поэтому, как бы мы ни мечтали о высоком и прекрасном, как бы мы ни витали в облаках, все равно рано или поздно придется вырубить «Вишневый сад», и это будет правильно. Извечные отношения между материальной и духовной культурой очень напоминают запуск воздушного змея.

Далеко в небе змей извивается, летит по ветру, будто в свободном полете, но это только видимость. Как бы он ни стремился в небо, змей рано или поздно окажется на земле, в руках хозяина. Но в своей удивительной тяге к свободному полету и одновременно в его невозможности процесс этот всегда прекрасен.

Фото Ольги Булавиной

Фотогалерея