Современный перевод / "Митина любовь" (Гоголь-центр)

Выпуск №9-159/2013, Премьеры Москвы

Сравните два небольших отрывка:

«А любовь, страсть, душа, тело? Это что такое? Ничего этого нет, - есть что-то другое, совсем другое! Вот этот запах перчатки - разве это тоже не Катя, не любовь, не душа, не тело? И мужики, рабочие в вагоне, женщина, которая ведет в отхожее место своего безобразного ребенка, тусклые свечи в дребезжащих фонарях, сумерки в весенних пустых полях - все любовь, все душа, и все мука, и все несказанная радость».

«Все в порядке? Але, Митя? - Кто ты? - В смысле? - Что ты такое? - У тебя все хорошо там?.. Але. - Но душа, тело... что это такое, а? - Что это такое? - Ничего этого нет. - Как нет? А что есть тогда? - Есть что-то другое. Совсем-совсем другое. Я... люблю... тебя... а не твою душу...».

Первый - отрывок из повести Ивана Алексеевича Бунина «Митина любовь». Второй - из одноименного спектакля, поставленного в «Гоголь-центре» Владиславом Несташевым.

Спектакль, созданный на основе того или иного литературного материала - всегда перевод с одного языка на другой, а режиссер - переводчик, к которому последнее время, кажется, перестали предъявлять хоть какие-то требования. Это вполне объяснимо, ведь начав с интерпретации и деконструкции текста, как-то пережив «смерть автора», театральный режиссер возомнил себя персоной значительно более важной, чем создатель литературного первоисточника (которого, конечно, может и не быть). Фраза: «Кто хочет Бунина - прочтет, а мы вам покажем нечто совершенно современное», произнесена не была, но, на мой субъективный взгляд, подразумевалась в каждой актерской реплике спектакля «Митина любовь».

В этой постановке, открывшей малую сцену «Гоголь-центра», молодой латышский режиссер Владислав Несташев проявил себя не только как постановщик, но и как автор инсценировки, сценограф, художник по костюмам и композитор. Это не первое обращение режиссера к текстам Бунина, ранее он уже ставил и «Митину любовь», и «Темные аллеи», однако этот последний спектакль в «Гоголь-центре» - первая работа режиссера не только в России, с русскими актерами, но и на русском языке. Иными словами, повесть Бунина в данном случае претерпела лишь один перевод - с языка литературы на язык театра, оказавшись в результате историей, «изъятой из пространства и времени», как указано в программке. Однако это не совсем так - и время, и пространство отыскать здесь не так уж и сложно.

Все действие спектакля разворачивается на вертикальной стене, в которую воткнуты железные штыри. По ним с ловкостью гимнастов передвигаются два артиста: Филипп Авдеев (Митя) и Александра Ревенко (которая кроме роли Кати играет и множество других персонажей). В течение полутора часов герои не спускаются вниз, пока наконец Катя, в финале, не начнет последовательно вытаскивать каждый штырь, вынуждая Митю спуститься на бренную землю. Спектакль состоит из цепочки простейших метафор: герои на стене - «неземная любовь» и «оторванность от быта»; Катя, превращающаяся то в горничную Парашу, то в приказчика-старосту, то в жену лесника Аленку - символизирует, что Митя ослеплен и не видит никого, кроме Кати; спуск на «землю» - конец любви, смерть и тому подобное.

В язык этих «метафор для бедных» вплетены комические, порой пошлые эпизоды: попытка близости героев заканчивается неудачей только лишь потому, что физическая близость крайне затруднительна на вертикальной стене (хотя стараются герои отчаянно - под несмолкаемый смех зрительного зала); для того, чтобы изобразить мужчину-старосту актриса с неизменным упорством запихивает себе в штаны скрученную юбку и так далее.

По большому счету, театральный язык, выбранный режиссером, впервые ставящим спектакль на русском, - это не перевод повести Бунина, это перевод современного школьного сочинения о «Митиной любви», в котором есть некоторое количество цитат оригинала, несколько общих фраз-метафор, касающихся всепоглощающей любви героев и много посредственного юмора. Сами реплики артистов дают нам очень точное указание на время действия, раскрывая тайну загадочной фразы из программки - все происходит здесь и сейчас, между обыкновенными современными подростками, чье косноязычие, запинки и повторы, мастерски выстроенные создателями спектакля, заставляют усомниться в том, что здесь есть что-то от текста Бунина. Во всяком случае, от его интонаций, от его стиля. Какое кому дело до того, что «Митина любовь» написана в 1924 году, в то время, когда автор был в эмиграции? Написана спустя полгода после его знаменитой речи «Миссия русской эмиграции». Кому есть дело до его трагических воспоминаний о конце «Золотого века» оставленной им Родины?

«Режиссерский театр» - сегодня это понятие звучит на порядок сильнее, чем оно звучало в XX веке. Бесконечное количество приемов, неудержимая фантазия, не имеющая под собой никакого фундамента - на одной чаше весов. А на другой - молодые актеры, воплощающие на сцене эти фантазии. Да, Митя и Катя - это современные подростки, но при этом важно, что они сыграны талантливо и с полной отдачей. Трагический, скромный и забитый Митя и яркая самостоятельная Катя, прекрасно знающая себе цену и мгновенно - как перчатки - меняющая образы. И пускай смена эта - лишь формальность. Подобная разножанровость (глубокие переживания Мити против легкой игровой манеры Кати) вносит дополнительную ноту в пропасть непонимания между ними.

В итоге, дело даже не в том, что в инсценировке и тем более в спектакле очень сложно сохранить музыку языка, мысли и идеи, заключенные в изначальном литературном произведении. Дело в том, что за всеми акробатическими этюдами и комическими сценками пропала огромная сила трагической любви, которую - поверьте - могут испытать и испытывают самые современные подростки. Любовь друг к другу, любовь к дому, к семье и своей стране.

Фото с официального сайта «Гоголь-центра»

www.gogolcenter.com

Фотогалерея