"Все с ума посходивши..."

Выпуск №9-159/2013, Проблема

«Все с ума посходивши. Все с ума посходивши. Все с ума посходивши. Все посходивши с ума». Эти строки написаны Александром Володиным несколько десятилетий назад, но они как нельзя лучше подходят для характеристики именно нынешней жизни. И особенно жизни театральной, в которой многое словно перевернулось с ног на голову, и едва ли не все стало возможным. А то, о чем приходилось читать в мемуарах или слышать от старых мастеров, вдруг обернулось явью.

Вспомнить хотя бы, к примеру, то, как были освобождены от своих должностей руководителей ЦТСА и Театра имени М.Н. Ермоловой Алексей Попов и Андрей Лобанов, которые в один «прекрасный» день пришли за зарплатой, а в ответ услышали, что они на пенсии. И вот нечто подобное произошло совсем недавно с Сергеем Яшиным. С одной только разницей: Яшину дали открыть сезон, а буквально назавтра уведомили о расторжении с ним контракта. А потом с карты Москвы исчез и ведомый Яшиным Театр имени Н. В. Гоголя. И все, кто в кулуарах возмущался этим фактом, спустя какое-то время гуляли на торжестве в честь открытия на месте Театра имени Н.В. Гоголя нового творческого образования - «Гоголь-Центра».

С театром вообще сейчас происходит нечто странное. Об этом красноречиво свидетельствует и тот факт, что, увы, участившиеся гражданские панихиды по ушедшим артистам и режиссерам, из торжественно-скорбных мероприятий, в ходе которых раньше и помыслить нельзя было ни о каких аплодисментах, с некоторых пор превратились в спектакли с эффектными овациями в финале. Поэтому (как это ни дико звучит) естественно, что сообщения об этих печальных событиях в различных СМИ все чаще носят примерно такой заголовок: «Аншлаг собрал на свои похороны актер такой-то»... Сильно сказано, не правда ли?

Однако сегодня, наверное, ничему не стоит удивляться. Все смешалось. К тому же и сам театр стал каким-то чужим, лишенным издавна присущего ему некоего флера таинственности, ощущения происходящего за его стенами волшебства. В нем все напоказ. Так, вследствие популярных в наши дни специальных экскурсий по театральным зданиям, закулисье перестало быть заповедной зоной, куда, как известно, всегда был посторонним вход воспрещен. Актерская откровенность уже давно не знает границ, переходя подчас в настоящий душевный стриптиз. Да и критика интересуется не только художественными достижениями театральных коллективов, но и скандалами или просто сложными ситуациями, о которых можно было бы умолчать, не делая их достоянием публики....

При этом сплошь и рядом нарушаются принципы профессиональной этики, так как для доказательств собственной правоты в ход идут сплетни, слухи, домыслы (как это было в случае с Темуром Чхеидзе, еще не подтвердившим свое решение уйти с поста худрука БДТ имени Г. А. Товстоногова, а обозреватель «Фонтанки.ру» уже вовсю предлагала свои кандидатуры на эту должность). Может и выдаваться содержание приватных разговоров с людьми театра, можно выносить театру приговоры (как сделала обозреватель журнала «Театрал»).

Публикация в «Театрале» - из разряда особых. В ней автор умудряется предъявить обвинения за не очень, по ее мнению, благополучное состояние театра даже тем, кого уже нет на свете: Георгию Товстоногову за то, что не оставил себе преемника, Дине Шварц, которая, судя по логике рассуждений Дмитревской, дабы не расстроить Чхеидзе, «организовывала» положительные рецензии на его спектакли, Кириллу Лаврову, «не чувствовавшему себя хозяином в театре» и потому не решившемуся распустить худсовет. А уж Чхеидзе и вовсе приравнивается к «капитану, покидающему потонувший корабль». Ну и сам БДТ в довершение всего объявляется «Титаником»...

Читаешь и недоумеваешь: а зачем это критику надо? Не благороднее ли было бы поддержать БДТ в не самый простой момент его истории, поддержать Чхеидзе и труппу, а не добивать коллектив и режиссера, между прочим, за двадцать три года немало сделавшего и для БДТ, и для российского театра? И еще - невольно начинаешь понимать Чхеидзе, который, кажется, бежал из Петербурга, как от чумы. Потому что от такой, проникнутой агрессией критики не только в родной Тбилиси, а на край света отправишься с радостью...

Вдобавок подумалось, а ведь для того, чтобы продолжать работу в БДТ, режиссеру надо было думать не о реализации собственных творческих замыслов, а стараться угодить критикам (видимо, об этом надо не забывать и новому лидеру БДТ - Андрею Могучему), которые постепенно становятся главными фигурами театрального процесса.

Кому-то из коллег это, вероятно, льстит. Но, справедливости ради стоит заметить, что данная критическая позиция, если и не признак безумия, то по большому счету какое-то отклонение от нормы. Все-таки в театре всегда царили представители других профессий. А критик, какой бы крупной личностью он ни был, всегда оставался «человеком со стороны».

Наверное, когда-нибудь все обязательно войдет в привычную колею. Только надо набраться терпения и ждать. Тем более что, как заметил кто-то из великих, это единственно возможный способ существования, когда все сходят с ума.

Фотогалерея