Орел. Простой "Стакан воды"

Выпуск №1-161/2013, В России

«Европа подождет!» - спектаклем по знаменитой пьесе Эжена Скриба завершили сезон в Орловском академическом драматическом театре им. И.С. Тургенева. Стакан оказался полон. И больше, чем наполовину.

Вопрос «что ставить?» для российского провинциального (географически, и только!) театра сегодня острее острого. Новомодными экспериментами в «европейском» духе, на ура проходящими у значительной части столичной публики, жителя глубинки в театр не заманишь. Театральные моды и веяния его не интересуют: он, как и 20, и 40, и 60 лет назад, идет в театр посмотреть на себя, любимого. Не важно, в костюмы какой эпохи будут одеты актеры, главное - чтобы слова и поступки персонажей зрители могли примерить на себя и обнаружить такие, что пришлись бы им впору.

Юноша и девушка любят друг друга - обычная история. В юношу влюбляются темпераментная железная леди от политики, соломенная вдова при муже, предпочитающем походную жизнь семейному уюту, и тоскующая светская дама, к несчастью пережившая и горячо любимого супруга, и всех своих детей. Тоже ситуация распространенная. Некий политик пытается, воспользовавшись туго закрученной любовной интригой, вернуть себе утраченную власть. Ну, это вообще в порядке вещей в любые времена. Найдись сегодня драматург, равный дарованием Эжену Скрибу, театр получил бы веселую, остроумную и очень современную комедию, которая ему сегодня так нужна. Но творцы новой драмы предпочитают страсти - побрутальней, персонажей - помаргинальней, да и обсценная лексика у них в большем почете, чем литературный русский язык. А ее, лексику эту, уважаемый провинциальный зритель предпочитает со сцены не слышать, и с этим постановщикам тоже приходится считаться.

При существующем положении вещей выбор режиссером Ильдаром Гилязевым «Стакана воды» прицельно точен. По части адресности - все узнаваемо, близко и понятно, а именно это и ценит зритель, своими кровными рублями наполняющий кассу театра. Закон этот был прекрасно известен и мсье Скрибу, а уж в наши-то благословенные рыночные времена проигнорировать его и вовсе никак не получится.

По части жанра: музыкальная комедия, в отличие от мюзикла, на сцене отечественного театра хозяйка, а не гостья. Музыка (композитор Урал Идельбаев) легка, мелодична, в меру шлягерна, хорошо ложится на слух и вполне по силам драматическим актерам, которые, и композитор об этом помнил, профессионального консерваторского образования не имеют и иметь не обязаны. А стихи (над которыми трудился целый коллектив авторов, включая самого Гилязева) не тормозят сюжет и не грешат против рифмы (и то и другое, к сожалению, сейчас встречается сплошь и рядом, и не только в театре).

Оставшись верным каноническому скрибовскому тексту, Гилязев воспользовался «цитатами» из известного фильма Юлия Карасика (сценарий к которому известный кинорежиссер писал сам) всего лишь в двух-трех местах, где французский драматург XIX века оказался уж слишком велеречивым для века XXI.

Тем не менее дань театральному постмодерну Гилязев все же отдал: сцена девственно пуста, ни намека на какую бы то ни было мебель или бутафорию, а роскошные дворцовые интерьеры проецируются на экран во всю высоту портала арьерсцены (сценография Андрея Рыжего). Режиссер поставил перед актерами трудную задачу - существовать в предметном вакууме, играя историческую пьесу в кринолинах, камзолах, в париках и при шпагах. Но трудно приходится не только актерам: пустое пространство требует от них органики, которую они просто еще не успели наработать. Зрителям тоже нелегко: людям докомпьютерных поколений виртуальная сценография просто непривычна, а тем, кто днюет и ночует за мониторами, она, скорее всего, покажется недостаточно динамичной - «картинка» не слишком разнообразна, да и меняется редко.

Ильдар Гилязев счастливо избежал соблазна «осовременить» сюжет и героев пьесы Скриба. Однако играть комедию полуторавековой давности на полном серьезе (даже при том, что действующие лица являются реальными историческими персонажами) все-таки невозможно. Режиссер и актеры временами просто играют «в историю» как дети. Королева может стать «руки в боки» или фамильярно похлопать по плечу своего опального министра. Юная фрейлина, только что допущенная ко двору, позволит себе не склониться в почтительном поклоне при появлении первой статс-дамы. Статс-дама может повысить голос на ее величество. А иногда они откровенно озорничают, нацепив посреди чинного менуэта темные очки и отчебучив несколько па под аранжированную тему из «Семнадцати мгновений весны» (а что - при дворе королевы Анны тоже все шпионят друг за другом!).

Сетовать на времена занятие бессмысленное, но трудно удержаться от вздоха сожаления - волны перемен медленно, но верно размывают фундамент русского театра, психологический фундамент. И дело даже не в том, что маску играть проще, чем многослойный образ. Театру, и проблема общая, а не частная, катастрофически не хватает худруков, лидеров, готовых взять на себя ответственность за труппу, за то, чтобы актер не просто был в форме, а профессионально рос, становился глубже, многогранней.

Режиссер, приглашенный на конкретную постановку, изначально оказывается в ситуации цейтнота (в данном случае дефицит времени был двойным, поскольку Гилязев работал с двумя составами исполнителей). У него зачастую просто не хватает времени на то, чтобы с каждым актером «по школе» проштудировать биографию персонажа, разобрать мотивацию его поступков. Герцогиня Мальборо (Е. Полянская, Н. Галченко) и королева Анна (С. Мартюшева) одиноки, но каждая по-своему, отсюда и несхожесть чувств, возникших у них к симпатичному молодому офицеру. Путь к осознанной психологической мотивировке для актрис был нелегок, но в итоге на премьере (вернее, на премьерах) и засиял тот самый момент истины, ради которого и стоит ставить эту пьесу.

Наивной резвушке Абигайль (Н. Захаркина, О. Форопонтова), попавшей из ювелирной лавки в королевский дворец, приходится очень быстро повзрослеть, иначе теряет смысл политическая сторона интриги Скриба, но такая стремительная метаморфоза молодым актрисам дается с трудом. А вот Мешему (П. Клячин, М. Лысанов) нужно, наоборот, во что бы то ни стало сохранить юношескую провинциальную наивность, что не так-то просто сыграть сегодняшнему молодому актеру, но в противном случае развалится прелестная любовная интрига.

Лорд Болингброк (Н. Чупров, С.Аксиненко) стал одной из удач спектакля как раз потому, что обоим исполнителям удалось (очень по-разному, иногда даже идя от противного), показать не просто обаятельного политика-миролюбца, но прирожденного интригана, каким виконт Сент-Джон и был в действительности, получающего удовольствие от плетения этих замысловатых кружев. Симпатизируя одним и ненавидя других, он всех использует лишь в собственных интересах.

Ради чего одни снова и снова ставят классику, а другие с тем же постоянством на нее ходят? Ответ прост: и те и другие надеются отыскать «в давно прошедших временах людей себе подобных». Но простота эта обманчива - за ней скрывается сущность человеческой природы, которую житель российской провинции бережет как зеницу ока, а утрата ее обернется утратой национальной самоидентичности. Похоже, у порога отечественной провинциальной сцены Европе действительно придется подождать.

Фотогалерея