Ногинск. "А эта свадьба пела и плясала..."

Выпуск №4-164/2013, В России

Ногинск. "А эта свадьба пела и плясала..."

Николай Дручек поставил в Московском областном театре драмы и комедии (Ногинск) чеховскую «Свадьбу», определив жанр как «торжество в одном действии». Честно говоря, подобное определение немного насторожило - торжество чего? Пошлости и унижения человеческого достоинства? Или любви к материальным ценностям (в данном случае - к приданому, состоящему из тысячи рублей и трех салопов)? Или, наконец, торжество формы над содержанием?..

Загадка оказалась привлекательной: действие, разворачивающееся в верхнем фойе театра, начиналось в нижнем, где публика, снимая верхнюю одежду, ожидала звонков. С улыбкой и колокольчиком в руке выскочила из закрытого зрительного зала приветливая девушка, обежала фойе и исчезла. Вскоре появился юноша с колокольчиком и повторил круг своей предшественницы, после чего зазвучала бравурная музыка, закружились в танце пары действующих лиц и снова - исчезли, к сожалению, надолго. Подарив зрителям радостное предвкушение («Начало отличное, посмотрим, как будет дальше!» - сказал своей спутнице немолодой мужчина), режиссер, вероятно, решил это настроение разрушить недоумением - перед вторым появлением возникла долгая пауза. А потом вслед за артистами все отправились в верхнее фойе, где перед нами возникли живые картины (вполне в духе времен создания пьесы) - надо отметить, я с наслаждением всматривалась в неподвижные лица артистов, которых давно знаю, люблю и высоко ценю, потому что труппа Ногинского театра издавна славится как очень сильная и слаженная.

Прозвучал третий колокольчик и - понеслись над фойе знакомые и всегда волнующие слова: признание Маши сестрам в любви к полковнику Вершинину из «Трех сестер», запись великого спектакля Московского художественного театра в постановке Вл.И.Немировича-Данченко. Это было подлинное торжество - торжество высокого, настоящего искусства над рутиной, над современными изысками, над любовью сегодняшнего театра к приемам ради приемов. И невольно подумалось: какой богатый контрапункт возникнет сейчас из сочетания этого признания одной из трех сестер и мелочной, суетливой любвишкой, приведшей к свадьбе Апломбова и Дашеньки. И еще: какой контрапункт раннего и более позднего Чехова!..

Но красивый и выразительный прием так и остался приемом, ничем и никем не поддержанным, не проявленным.

В ярко, зрелищно, изобретательно придуманном спектакле, наполненном отточенной графикой мизансцен (порой - на грани элементарной техники безопасности) и продуманным музыкальным оформлением Алишера Хасанова, отсутствует лишь одно: смысл. Сказать, о чем этот спектакль, замечательно сыгранный артистами, наполнившими свои роли глубоким психологическим смыслом, просто невозможно. Они все превосходно двигаются, «играют» воображаемыми предметами, так, что словно видишь все, мелькающее в их руках, мастерски выделывают весьма рискованные па на скользком полу, но - ради чего?

Главный смысл чеховской одноактовки всегда был (а сегодня стал еще более острым и современным) в цепочке мелких и крупных унижений, через которые проходят персонажи, до апофеоза - того, что произошло с лжегенералом Ревуновым-Карауловым, мастерски сыгранным Александром Мишиным. Здесь же этого нет и в помине - оскорбленный и униженный Ревунов-Караулов убегает из дома Жигаловых, прихватив серебряный подсвечник и серебряную же вазу с виноградом, видимо, в качестве компенсации за доставленный дискомфорт. И только Настасье Тимофеевне, матери невесты, дано некое подобие страдания, которое Надежда Гуртовенко сыграла так, что на миг остановилось дыхание.

Когда гости разбежались (судя по звукам из нижнего фойе, потанцевать и повеселиться) и она осталась в одиночестве между двух столов - воображаемого, за которым сидели гости, и реального, за который усадили свадебного генерала (к слову, этот прием режиссера выразителен и хорош!), кухмистер (в своих двух маленьких появлениях со словами: «Кушать подано», - Леонид Ильин на редкость выразителен) выносит ей на подносе рюмку водки, проглотив которую, она начинает петь: «Сронила колечко со правой руки...». И в этом - такая неизбывная тоска и боль, что зрители перестают улыбаться и смотрят, смотрят на актрису, уходящую с песней к гостям...

Кроме замечательных мимических сцен, в которых буквально царит Андрей Троицкий (грек Дымба), необходимо отметить и тонкую, поистине ювелирную игру Юрия Грубника (Апломбов), которого прежде доводилось видеть и запомнить в ролях драматических, Светланы Максимовой (Змеюкина), Валерия Болдырева (Ять), интересные работы и других артистов труппы - воздушной Евгении Пирязевой (Дашенька), монументальных в своем величии и непонимании происходящего Ирины Рыжаковой, Елены Охапкиной, Анны Юзыч (дамы), гибкого, подвижного, словно ртуть Федора Казакова (шафер), не теряющего присутствия духа ни при каких обстоятельствах Олега Евтеева (Нюнин)...

Они в очередной раз доказали, что могут все, эти замечательные мастера сцены. Даже то, что не поддается разгадке: «Смысла я в тебе ищу, я понять тебя хочу...». Но - не могу...


Фото предоставлены театром

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.