Многоуважаемый ТТ. Пермский академический Театр-Театр

Выпуск №4-164/2013, Портрет театра

О пермском академическом ТТ - "Театре-театре" за последние годы написано очень много. Театр сам дает для этого серьезный повод - его жизнь наполнена и разнообразна: интересные спектакли, значимые, амбициозные проекты. Причина тому, как всегда, кроется в конкретных людях. Здесь ситуацией управляют художники, четко осознающие состояние, запросы и уровень современной театральной культуры. Во главе ТТ тандем дружеский по-человечески и солидарный творчески - художественный руководитель Борис Мильграм и директор режиссер Владимир Гурфинкель. Это отмечают и режиссеры, которые ставят здесь спектакли. Их немало, все они очень разные - это принцип художественного руководства: труппа должна быть в такой форме, чтобы соответствовать любым требованиям. В этом разнообразии видов и форм театральной культуры, существующей под одной крышей, и состоит идея переформатирования пермского академического драматического театра в пермский академический Театр-Театр, озвученная несколько лет назад. Кроме успешно реализованной программы творческой реконструкции собственного театра, Мильграм заявил о себе и как о серьезном политике в области культуры, хотя начинал именно с театральной стратегии - с переустройства организационного принципа театрального механизма, совершенствуя его многоуровневое устроение, внедряя неожиданные организационно-художественные методы управления. В. Гурфинкель пришел в пермскую драму директором, имея большой режиссерский и административный опыт в разных театрах страны, не исключая и пермских. Среди поставленных им спектаклей есть особо важные для пермского ТТ. Например, первая в стране постановка пьесы «Чехов в Ялте» американских драматургов Джона Драйвера и Джеффри Хэддоу. Разработанная режиссером игровая постановочная система дала возможность остроумно и весело передать характер очень непростых, подчас драматических отношений создателей МХТ с А.П. Чеховым. Особую сложность этой постановки представляли действующие лица - реальные создатели МХТа и его мощное литературное окружение. Гурфинкель перенес действие на цирковую арену, где собственно театральная игра, игра актера с персонажем, высекает баланс юмора и драматизма. Ведь нельзя же сегодня Станиславского или Немировича с Горьким играть взаправду - будет фальшиво, да и скучно. Поэтому в этом спектакле безудержный смех уживается с комком в горле, что было характерно для жизни и судьбы самого доктора Чехова и его героев.

При всем изобилии творческой жизни театра, особенно в ее экспериментальном направлении, два уважаемых лидера осознают ответственность перед традицией в обустройстве жизни ТТ как театра-дома, уникального по организационной системе театрального организма, сегодня все больше в России разрушающегося. Здесь каждому, кто способен в каком-либо направлении проявить творческую инициативу, дается карт-бланш. Так обычно складывается жизнь в семье с умными родителями, обеспечивающими хорошо отлаженный надежный быт и добрые отношения. Пример: в театре создана редакционная группа, выпускающая собственный театральный журнал «ШКАП» («многоуважаемый», конечно) - альманах пермского академического Театра-Театра. Журнал, в первую очередь, рассказывает о собственном театре, но, главное то, что о себе любимом повествуется через контекст событий - театральных и не только, местных и повсеместных - российских и мировых. Поле интереса «ШКАПа» уравновешивается интересом самого театра к культурным событиям нынешним и прошлым, к тому, как эти события аккумулируются реальной театральной жизнью России, Европы и т. д.

Выпуск собственного печатного издания - одна из форм деятельности отдельно взятого российского театра, который ищет нестандартные пути самореализации и отклика не только зрителей, но и читающей публики. Более традиционной по форме здесь остается фестивальная практика. Участвуя в программе «Театральная Пермь - итоги сезона», который проводит местное отделение СТД, пермский ТТ представляет здесь, как правило, наиболее развернутую программу.

Режиссер Семен Серзин вскрывает проблему тотальной деконструкции человеческих отношений через абсурдистскую пьесу польского драматурга Дороты Масловской «У нас все хорошо». Хотя в интервью он заявляет о более точном переводе - «Между нами есть добро». Налицо ощутимая дистанция смыслов. Последний перевод подстрочника еще более обнажает суть происходящего - иронию по отношению к реальности, в которой не только все не хорошо, но нехорошо настолько, что определение понятия добра ни в коей мере не может соответствовать героям, которые существуют в различных пространственно - временных пластах. При этом они предельно связаны: девочка, мама, бабушка, соседка. Но видеть и слышать друг друга не могут, хотя истово и страстно либо выясняют отношения, либо исповедуются друг перед другом - реальный монолог здесь существует в инфернальном диалоге. Разрыв пространственно - временных связей, уничтожает и какое бы то ни было соотнесение героев друг с другом. Как бы общаясь, они каждый раз напоминают о том, что место - дом, комната, больница и прочее, где они находятся, не существует и самих их тоже не существует. Реально существует лишь телеэкран и его нынешние оголтелые представители - режиссер, актер и ведущий - манипуляторы сознанием и реальностью. С одной стороны, жизнь персонажей проверяется одуряющим рекламно-клиповым телевизионным сюжетом, с другой, памятью о войне, священной для поляков, о войне, превратившей их город, дом, а за ними и их жизнь в руины.

Театр-Театр - это, конечно, совершенно особая, отдельная в России театральная территория с очень серьезно развернутым диапазоном театральных возможностей. Поэтому сюда так естественно и вписываются разного рода фестивали. Так, директор театра Владимир Гурфинкель проявил недюжинные творческие и организаторские способности как продюсер и директор в подготовке и проведении фестиваля «Белые ночи Перми» - универсального по сложности и разнообразию программы, география участников которого охватывает более половины континентов земного шара. И если этот фестиваль уже стал визитной карточкой города, что подтверждает мысль о культурной столице Перми, то собственный ТТ международный театральный фестиваль «Пространство режиссуры» аккумулирует наиболее выдающиеся явления современной театральной культуры.

Спектакль «Фронтовичка», выросший из режиссерской лаборатории театра, дал актрисе Наталье Макаровой удивительный шанс - сыграть роль, о которой, наверное, мечтает любая актриса - это история противостояния ударам судьбы. В принципе таких ролей не мало. Здесь же история молодой женщины, пережившей ужасы войны, потерю ребенка и предательство любимого, лишена любого намека на мелодраму. Жесткий, даже суровый спектакль, в котором, кажется, чувствуешь запах гари и металлический привкус. Драматург Анна Батурина, выросшая в лаборатории Николая Коляды (вопреки юному возрасту уже лауреат нескольких премий), смогла раскрыть не типичную для своего поколения правду о войне и с предельной искренней достоверностью рассказать о жизни военного поколения своих бабушек. Молодой режиссер Дмитрий Турков вместе с художником Евгением Лемешонком из монтировочного театрального цеха создали предлагаемые обстоятельства, как для исполнителей, так и для зрителей, сидящих буквально на игровой площадке, погружая тех и других в пространство и материальную среду, насыщенные воздухом военного времени и послевоенного обнищалого быта. Фактура спектакля, предметы - тусклый, порой проржавленный металл, холодящий сердце и корежащий душу, преодолеваются удивительно глубоким, мужественным и нежным человеческим содержанием главной героини. Н. Макарова и все без исключения ее партнеры - достоверные герои своего времени вновь открывают зрителям тот долгожданный уровень правды жизни, которую театральные специалисты давно похоронили. За что низкий поклон создателям спектакля «Фронтовичка». Чего не скажешь об опыте работы над классическим материалом - «Венецианским купцом» по пьесе В. Шекспира в постановке режиссера Романа Самгина.

В ТТ театре уже устоялась практика переосмысления программных классических произведений. Нередко они становятся здесь основой музыкальных спектаклей. Или претерпевают радикальные изменения в руках тех режиссеров, которым не по вкусу традиционные решения. В этом случае удача на стороне тех представителей актуального искусства, которые умеют «в новые мехи вливать старое вино». Так, например, «Отелло» Някрошюса потрясает трагической глубиной, несмотря на то, что морская стихия, кроме прочего, отражена на сцене и большим количеством огромных для кулеров бутылей с водой. Здесь они становятся одним из знаков уникальной метафорической природы его постановочного метода.

Роман Самгин с устоявшейся репутацией интересного режиссера-комедиографа обычно откровенно работает на кассу. Пройдя школу М.А. Захарова, можно заразиться остроумием Мастера, но остроумно решать «трудные» вопросы и держать при этом напряжение зрительного зала - особый дар, который пока остается у худрука Ленкома непревзойденным. Его ученик много ездит по стране и работает в антрепризах, часто развлекая публику не только драматургией первого класса. Оказавшись на территории пермского ТТ, известного своим вольнолюбием, решил, очевидно, не утруждать актеров и публику архаичной и запутанной историей и перевел классический сюжет, который крутится вокруг фунта человеческой печенки в пласт более близкого ему современного американского триллер-шоу и масс культа. С шоу преуспел, утопив тем самым драматургические и психологические мотивации кровожадности Шейлока, несмотря на устойчивые и вполне оправданные попытки Михаила Чуднова остаться адвокатом своего героя. Да и остальные актеры: Лидия Аникеева в роли дожа Венеции, Олег Шапков - Антонио, Максим Новиков - Бассанио, по свойственной им профессиональной привычке, старались не только честно «носить» маску и характер персонажей, но и обосновывать причинно-следственные связи их поступков и мотивировать действие. Дурная актуализации места и времени действия, игнорирование Самгиным ключевых проблем пьесы: конфессиональных, деловых отношений и любовных коллизий, которые сопровождаются обычно у Шекспира передрягами с переодеванием и путаницей полов, имен и прочего; перемещение на четыре столетия вперед со всем набором, точнее перебором лас-веговских аксессуаров, привела эту драматическую историю к художественному и смысловому банкротству.

Пермский писатель Алексей Иванов - нечастый гость театра, не смотря на то, что живет в Перми. Он по характеру совсем не театральный человек, далекий от бурных аплодисментов, хотя его литературный талант уже давно и заслуженно отмечен. Проза Иванова - нынешнее продолжение линии откровения о своей земле и людях этой земли, которую стали очерчивать в русской прозе второй трети двадцатого века и Виктор Астафьев, и Валентин Распутин и еще целый ряд талантливых русских писателей, которых никак не уместить в одно прокрустово ложе. Герои Алексея Иванова неотделимы от Урала, они здесь родились - и чердынский князь, и школьный учитель географии. И здесь они поставлены в ситуации, когда вопреки обстоятельствам, должны остаться людьми. Эта тема традиционной, классической русской культуры и то, что пермский ТТ выпустил спектакль по роману «Географ глобус пропил» в постановке московского режиссера Елены Невежиной, свидетельствует о его чутье. Современный театр загнан поиском формы настолько, что сама форма уже давно стала его маргинальным содержанием. Но ведь все-таки наряду с этой бесконечно затянувшейся дурной реальностью, театр остается тем местом, где еще есть возможность всмотреться в человека, в то, что происходит с его душой - и вчера, и сегодня, но главное - здесь и сейчас с глазу на глаз. Из всего того, что происходит сегодня в культуре, может быть, только в театре (в кино сложнее) и можно вновь окунуться в этот бездонный космос. Ведь неслучайно этот роман лег в основу одноименного фильма, получившего на последнем «Кинотавре» главный приз. Да, там все процессы «задокументированы», они приближены, но энергия другая, ее несет именно театральный актер.

Не новая, но вечная тема в романе - путь самопознания, дала повод режиссеру Елене Невежиной и инсценировщику Ксении Гашевой поговорить о герое нашего времени. Темой спектакля стало именно время, вялотекущее время жизни нынешнего зрелого человека, которому пора давно очнуться от «полетов во сне и наяву». Инфантилизм инфантильного времени. Герой спектакля Виктор Служкин с предельной обнаженностью психофизического натурализма сыгран Сергеем Детковым ничуть не хуже, чем когда-то давным-давно и совсем в другом кино был сыгран подобный герой Олегом Янковским. Служкин забубенный пьяница, но не алкоголик. Просто русский человек, лишенный почвы под ногами. Не так уж и давно по сравнению с вечностью герой Венечки Ерофеева проложил столбовую дорожку в литературе, потом, как оказалось, шире - в русской культуре «воспаренной на воздусях»душе русского пьяницы. Для героя Алексея Иванова, как и для героя Вени Ерофеева, пьянство - способ русского человека самопроявления и самопознания своего душевного устроения, особенное русское экзистенциальное состояние. Этим способом русская «мужцкая» душа открывается и «отдохновляется». Что делать герою спектакля, когда жить тесно, когда воздуха много, а дышать трудно: семья номинальная, дружба истонченная, девушки-подружки - на минутку, денег как не было, так и нет, время крутит возраст, а смысл все никак не уловить, да уже и нет желания охотиться за ним. С этой типичной для российского интеллигента рефлексией, живущий в состоянии спрессованного времени - от советского детства до пресловутых девяностых, существует герой романа Алексея Иванова и спектакля Елены Невежиной.

В пространстве, где все до кучи и все так узнаваемо (художник Д. Разумов): и дворовая детская площадка с каруселью, игровым инвентарем из автомобильных покрышек, с трибуной, на которой восседают манекены пионеров и площадка, которая рядом, с ностальгическим ВИА и характерным для инфантильных героев названием «Вечная молодость» - крутится однообразная до скуки жизнь героев. Песни, которые поет ВИА, озвучивают и рифмуют безвозвратно ушедшее время и вносят ненавязчивую ироничную интонацию в настроение «оторванности» и взрослых, и подростков. Тут же рядом с каруселями и детскими игровыми снарядами выброшенные кровати, на которых можно скоротать вечерок за бутылкой. Задник-экран проецирует школьную карту - то Африка («жарища, должно быть, в этой Африке...» - привет от еще одного русского Гамлета - дяди Вани; рифмы и культурный контекст здесь очень важны), то карту Пермского края, то тетрадь в забытую косую линеечку, то таблицу Менделеева, к которой прикреплена фотография Служкина. Он здесь, как еще один открытый элемент. В микрорайоне провинциального городка стандартной советской постройки, в заштатной школе с давно утратившими женский, да и человеческий облик завучами, с недорослями, у которых проблемы «низа» решаются быстрее алгебраической задачки, Служкин-Детков предлагает своим подопечным ученикам способ переоценки дешевых ценностей. Может быть, этот способ он предлагает скорее себе - очень простой и бесхитростный, даже с налетом романтики и риска - традиционный когда-то школьный поход по местам родного и любимого пермского края. Поход этот - ориентация на местности - открытый урок географии, знакомство с родным близким и дальним ландшафтом по пересеченной местности: горная с трудно проходимыми порогами река, скальные, обрывистые берега с остатками языческих капищ и лагерными зонами. Места не для романтических прогулок под шквалом ветра, стеной снегопада, который обрушивает на героев пеномашина, и неожиданной встречей с зэками. Служкин-Детков как бы отпускает ситуацию, предоставляя детям самим искать из нее выход. Он преподает им урок преодоления, и они понимают, что ценности могут иметь другую шкалу. Учитель географии глобус, может быть, и пропил, но человеком остался.

Режиссер Елена Невежина хорошо знает «чернушный» театр, ее молодость прошла во многом под его сопровождение. Но, как художник, она выработала в себе способность высвечивать проблему объемно. Хорошо представляя безрадостную реальность жизни Служкина и его окружения, безошибочно угадав в актере Сергее Деткове нервность и глубину (забытое амплуа неврастеника), дает его герою, а за ним и зрителю возможность свободного выдоха и надежду. Конечно, ей помог и автор Алексей Иванов. Он не только хорошо знает своего героя, но и любит его. Поэтому эта театральная полифоничная история получилась, в том числе, и о вновь обретенной способности любви не только к людям, но и к жизни.

Фото Алексея ГУЩИНА

Фотогалерея