Ставрополь. Обыкновенное чудо: театральный Фавор

Выпуск №5-165/2014, В России

Зал стоял и настойчиво бил в ладоши. Минуту, другую, третью... Это была не просто дань традиции - аплодисменты очередной премьере в Ставропольском академическом театре драмы им.М.Ю. Лермонтова, а благодарность зрителей за то, что во время спектакля «Сотворившая чудо» биение их сердец совпадало, входило в резонанс с действием на сцене.

Отбивая вместе со всеми ладоши, я радовалась не только счастливому финалу. Тогда предчувствовала, а сейчас уверена: спектакль - не просто удача постановщиков и актеров, а, скажем так, - духовный прорыв. В идеале театр как зеркало жизни должен быть честным, высвечивая самые острые ее проблемы. Это можно понять. А вот насчет «принять» - сложнее жизнеустройство, только и делаем, что боремся ПРОТИВ кого-то. И похоже, напрочь забыли, что прежде всего бороться следует с собственными пороками, причем, не только ЗА себя, но ЗА ближнего своего. Соучастие, сопереживание очищает, укрепляет в надежде, что в жизни все еще есть место добру. Эту вызревшую потребность времени остро ощутил театр; реализовал ее в спектакле при участии известного московского режиссера Юрия Еремина и молодого режиссера-постановщика Софьи Гонзирковой.

В присутствии чистой силы

Процесс рождения сознания и души в девочке Маугли - таинство и реальность одновременно. Софья Гонзиркова прекрасно понимала, что показать сотворение чуда средствами театра можно, лишь отыскав объяснимые, понятные зрителю причины. Практически ни разу в ходе действия не упоминается слово «Бог», но присутствие чистой силы, питающей героев, ощущается все время. Поставлен спектакль с большим уважением к оригинальному тексту, но по-своему, с четко выстроенной драматургической линией, когда напряженная, на разрыв аорты работа Учителя со слепоглухонемой девочкой - жесткое взаимодействие-противостояние героев перерастает во взаимный изнурительный труд уже не ума, а сердец, в результате которого и происходит невозможное.

Важно, что для своей постановки Ставропольский театр выбрал не подробный текст пьесы Уильяма Гибсона, а созданный на этой основе сценарий Юрия Еремина, в котором нет избыточных драматургических линий и персонажей. Режиссер-постановщик как бы «свернула» авторские заметки, ностальгические воспоминания и диалоги в жесткое экспрессивное действие; оно не изменило сути происходящего, но добавило происходящему на сцене динамики.

Твердость в звании

Уже первая встреча с героями спектакля задает происходящему напряженный, словно учащенное сердцебиение, ритм. Буквально считанные минуты на залитой солнцем веранде в усадьбе капитана Келлера царит спокойствие. Глава дома и его сын от первого брака Джеймс перебрасываются репликами; играет музыка, миловидная Кейт, жена хозяина, катает коляску с младенцем, рядом хлопочет няня. Все вмиг меняется, когда на сцену наощупь пробирается странное существо в испачканном платьишке с оборками. Это Элен - слепоглухонемая дочь супругов Келлеров. Ольга Буряк играет эту роль так, что зритель на второй минуте действия уже не сомневается: это действительно больной незрячий ребенок. С одной стороны - девочка, которая не осознает себя, живет исключительно инстинктами. С другой, она постоянно чем-то занята, будто пытается что-то понять. Наощупь определяет движущиеся губы у тех, кто ее окружает, касается своих, неподвижных, и раздражается. У сшитой няней куклы ищет глаза, не находит - и от этого тоже приходит в ярость. Наткнувшись на оставленную корзинку с шитьем, слепая выдергивает оттуда ножницы и с выражением бессмысленной радости на лице начинает ими размахивать. Взрослые бросаются к Элен, та сопротивляется, она просто хочет «сделать кукле глаза», а ей мешают... Элен бьется в истерике, дерется, царапается, рычит. От благостного настроения домочадцев не остается и следа. Тема неприятного разговора о том, что делать с Элен, назрела давно. Первый, кто решается высказать вслух предложение о приюте, куда следует определить неукротимого ребенка, Джеймс. В исполнении Владислава Таранова - резонер Джеймс - остроумный, во всех отношениях приятный молодой джентльмен. Но именно так выражается скрытая обида на холодность родственников, все внимание которых сосредоточено на сводной сестре Элен и - младенце Милдред.

Родственники, хоть и взволнованы очередной выходкой больной девочки, но не готовы к кардинальным переменам. Мать Элен - Кейт упрямо настаивает на поисках учителя. Так в доме Келлеров появляется гувернантка Анни Сюлливэн. Выпускница приюта, в котором Анни училась работать со слепыми детьми, становится последней надеждой супругов Келлеров. С одной стороны - обычный, а с другой - почти мистический случай сводит два одиночества в нужном месте и в нужное время. Отношения гостьи с ее подопечной с первых минут складываются непросто. Анни дарит Элен дорогую куклу, та счастлива. Но вот начинается завтрак, и девочка по многолетней привычке начинает обход стола. Она бесцеремонно лезет в чужие чашки, таскает оттуда куски и запихивает их в рот. Домочадцы давно смирились с этим. Другое дело - Анни. Она решительно останавливает безобразие. Берет девочку за руку и усаживает за стол. Элен отвечает сопротивлением, визжит и дерется. Домочадцы в ужасе, лишь Анни сохраняет спокойствие. Сам капитан Келлер взывает к жалости гувернантки, но она непреклонна: «Гораздо легче идти на поводу жалости, чем научить ребенка чему-то полезному», - парирует Анни. Она готова погасить конфликт, но требует, чтобы ее оставили с Элен наедине. Когда все возвращаются, в доме царит «разруха», но (впервые в жизни) Элен дисциплинированно сидит за столом. И - о чудо! - она даже позволила повязать себе салфетку. Пользуясь впечатлением, которое на членов семьи произвели результаты первого «урока», Анни стремится закрепить успех и формулирует новые требования: для дальнейшей работы ей нужна полная изоляция. Две недели в жизни Элен должна присутствовать только она, Анни Сюлливэн.

Ирина Баранникова в роли Анни - умная, по-мужски упорная особа, умеющая напрочь забывать о таких мелочах, как красивая одежда или забота о впечатлении, производимом на окружающих. Размашисто-решительная в жестах и поступках, в минуты волнения она меряет сцену аршинными шагами. Для учительницы новоиспеченная гувернантка сама не безукоризненна в манерах - со скоростью новобранца поглощает обед, озадачивает добропорядочное семейство резкостью суждений и действий. В Анни Сюлливэн Ирины Баранниковой причудливым образом сочетаются наивная открытость чувств, оптимизм и непоколебимое упорство. Эти разнородные качества сосуществуют в героине гармонично, обнаруживая характер сложного, но цельного человека. Ослепшая в раннем детстве, Анни вместе с братом оказались в интернате для слепых, глухих - выброшенных за борт жизни людей. Выжить в условиях, часто несовместимых с человеческими, там могли только самые стойкие. Анни выжила. Выучила азбуку для слепых и научилась читать. Перенесла множество операций, прозрела и стала самой способной ученицей доктора Хоу, автора науки о том, как работать со слепыми и глухонемыми детьми. Ее «школа жизни» была жестким испытанием, благодаря которому девушка научилась держать удар, однако и ценить самую малую помощь.

Молодой артист Тамерлан Коченов в роли шерифа округа Артура Келлера - классический представитель профессии, не предполагающей сантиментов. Он живет в четком соответствии с законом и традициями, практически став их неотъемлемой частью, потому - выше критики и не подлежит ей. Но если для шерифа - согласиться на условия гувернантки - удар по мужскому самолюбию (до этого требования мог выдвигать только он), то для его супруги Кейт - боль и надежда на перемены в жизни дочери. Ради крупицы надежды мать готова выдержать любую боль. Выбор на роль матери Элен совсем молоденькой актрисы Юлии Бескровной - случай неожиданный, но как выяснилось, верный. С одной стороны, Кейт Юлии Бескровной - настоящая английская леди, безукоризненно одетая и причесанная, умеющая и вести себя, и выглядеть достойно в самых тяжелых ситуациях. С другой - она по-девчоночьи открыта, естественна, мила. Эта с виду хрупкая женщина держит на себе и дом, и порядок в нем, и шаткое равновесие в отношениях домочадцев между собой. Именно Кейт, а не брутальный Келлер принимает на себя груз окончательных решений.

Путь к себе

Условия гувернантки приняты. Для учительницы и ученицы решено оборудовать специальное помещение. Уютная веранда на глазах зрителя превращается то ли в кладовую, то ли в склад, то ли в клетку. Освещение гаснет. Все последующее действие происходит при тусклом мерцании свечей - как бы в темноте. С темнотой не на жизнь, а на смерть сражаются два существа: слепая Элен и Анни, практически сама бросившая себя в темноту существования несчастной девочки, чтобы вместе рука об руку выйти к Свету. В евангельской притче о Воскресении Христа есть особо значимое место. Христос Преображенный показал людям, что каждый из нас, сотворенный по образу и подобию Божию, способен преобразиться сам и помочь преобразиться другому. Там же, на Фаворе, апостолы получают от Спасителя завет: отныне и навеки БЫТЬ ТВЕРДЫМИ в ЗВАНИИ и ПРИЗВАНИИ, ибо только так можно спасти душу, а с ней дарованную человечеству вечность. В спектакле, основой которого являются реальные персонажи и события, все время как бы подспудно существует второй - мистический план. Первый узнаваемый, вещественный: реальна солнечная веранда в зеленом саду; машина, которая выкатывается на сцену; колонка с бьющим вверх фонтанчиком воды, наконец, беда больной девочки и страдания ее близких. В той же мере нереальна, фантастична темная комната-клетка. В ней трудно, нервно, изнурительно проходит работа по «подготовке к чуду». Свет и темнота, в которой живут и борются герои спектакля, - как вся наша жизнь, в которой мы либо стремимся и, наконец, выходим к свету, либо обречены на тьму. Идея объединения реального и мистического планов стала для постановщиков спектакля основой организации сценического пространства.

Во втором действии зрители становятся свидетелями борьбы Анни Сюлливэн за право реализовать свое Призвание, состоящее в спасении души маленькой несчастной девочки. Элен и Анни - одни в полутемном пространстве. Сцена паники, которая охватывает слепого ребенка, оказавшегося в неизвестном месте, с незнакомыми предметами и чужой опасной женщиной, Ольга Буряк проводит так, что - мороз по коже. Она бьется, словно птица в клетке. Вырывается из рук Анни, крушит все, что попадается на пути, пока окончательно не изнемогает... Анни пытается заключить уставшую Элен в объятия и успокоить... Когда, с какого момента эти объятия становятся любящими? Сразу и не поймешь. Схватка. Примирение и новая схватка - жесткий эксперимент, скорее напоминающий дрессировку. Анни старается приучить Элен к дисциплине. Она уверена, что именно послушание будет теми воротами, через которые ЗНАНИЕ найдет путь к СОЗНАНИЮ, так что УПОРСТВО в достижении цели - единственный путь к победе над инстинктами. Когда родители наконец-то получают возможность увидеть плоды трудов обучения, они не верят своим глазам: девочка, словно маленькая леди, заправляет за ворот салфетку, придвигает к себе чашку, неторопливо и аккуратно управляется с вилкой и ножом. Анни может уезжать - она, по их мнению, уже все сделала. Довольны все, кроме самой Анни. «Послушание - это не дар. Послушание без сознания - та же слепота». А сознание Элен все еще спит. Но хозяева уже расплатились с гувернанткой. Ее ждет машина. И вот на сцене появляется ее ученица. Ощупывает пустое место рядом с собой, легко касаясь пальцами, проходится по лицам домочадцев; обходит всех и, не обнаружив Анни, начинает метаться, как это было раньше - обрушивая все на своем пути. Она уже поняла, что рядом нет ставшего ей нужным не меньше матери человека. В поисках Анни она бросается из стороны в сторону и нечаянно оказывается рядом с колонкой. Струя воды бьет ей в руки, она отмахивается так, что брызги летят во все стороны, и вдруг застывает на месте ... В тишине замершего зала напряженно, но вполне внятно звучит одно слово «ВОДА». Это слово произносит слепоглухонемая. Вот оно! Элен ВСПОМНИЛА и ПОНЯЛА то, к чему так упорно подводила ее Анни. Учительница бросается к ребенку. Их встреча - момент объединения душ. Это не только проснувшееся Сознание девочки, но и проснувшаяся материнская любовь Анни к своей ученице - чувство, которое она, пройдя через жестокие испытания сиротства, болезни, потерь, обрела впервые. В исполнении артистов Ставропольского театра это не хеппи-энд очередного спектакля, а настоящее, хоть и обыкновенное ЧУДО.

Фотогалерея