"И страшен жертвенный огонь..." "Гамлет" в Театре "У Никитских ворот"

Выпуск №5-165/2014, Премьеры Москвы

Первые прогоны шекспировского «Гамлета» в Театре «У Никитских ворот» в постановке Марка Розовского состоялись еще летом, премьера прошла ранней осенью, а выбраться на этот спектакль удалось лишь зимой.

Наверное, в этом есть своя прелесть: не торопиться поделиться мыслями о свежей премьере, а дать спектаклю настояться, как настаивается доброе вино. Тем более, что - признаюсь! - я ждала его с некоторым страхом: в одной только Москве появилось несколько принцев Датских одновременно в преддверии юбилея Вильяма Шекспира и вообще... для Марка Розовского, как казалось, обращение к этой трагедии «нетипично».

Но все оказалось для меня иначе. С самого начала я ощутила себя втянутой в сложнопростроенное действо, в котором оживал прием театра в театре и еще раз в театре: появился человек в плаще и шляпе любого времени и объявил о начале игры - игры между персонажами, персонажами и зрителями, всех со всеми, и сцену начали заполнять люди с чемоданами, в примерно таких же плащах, поначалу неотличимые друг от друга. И внезапно они стали действующими лицами в костюмах надлежащей эпохи, окруженные карнавально наряженной свитой. Театр продолжался, но все дальше отходил от от театра как такового и постепенно, очень медленно, с помощью ярких и броских, как всегда у Розовского, порой чрезмерных приемов превращался в трагедию.

Художник Александр Лисянский, композитор Николай Корндорф и балетмейстер Антон Николаев создали сценическое пространство, пронизанное насквозь метафорами и аллюзиями, когда само это сочетание, являясь совершенно органичным, с одной стороны, насыщает и даже перенасыщает театральностью, с другой же наполнено теми бесконечными и почти неуловимыми перетеканиями внутренних состояний героев из почти фарса к почти трагедии, из которых может состоять лишь реальность - живая, пульсирующая.

Вот Гамлет (замечательная работа Валерия Толкова!) - непривычно свободный, раскованный, веселый даже хрупкий молодой человек, которому друг Горацио (очень интересен Юрий Печенежский) со словами: «Да вот же он!» подсовывает раскрытую книгу и - появляется Призрак (Иван Власов). А для зрителя сразу возникает загадка: что это? - игра Горацио, пытающегося заморочить принца? Уже описанная история?

Скорее, тот вечный сюжет, кочующие образы, которые и составляют смысл мировой культуры. «Все уже сказано, все уже сделано», - как сказано в одной пьесе Леонида Андреева. Ничего нового нет и вряд ли будет в подлунном мире...

В черном пространстве сценической площадки две полусферы - земля под ногами и небесный свод над головами: и в момент встречи с Призраком земля закачается под ногами Гамлета. Как произойдет это позже, в монологе «Быть иль не быть...» Казалось бы, что в этом особенного? Но «неслыханная простота» решения очень сильно эмоционально воздействует. И так же подействует сцена молитвы Клавдия (великолепен Валерий Шейман!) «Удушлив смрад злодейства моего...», когда небесный свод станет вертикалью, а по краям земной сферы появятся, подобно видению, могильщики.

Светлая, наивно распахнутая ожиданию любви Офелия (очень хороша в этой роли Сандра Элиава) непривычно эмоциональна и, хотя остается послушной Полонию (Владимир Юматов) дочерью, в ней много свежего, для трактовок этого образа непривычного.

Вообще, пересказывать по сценам и образам спектакль Марка Розовского - дело не только неблагодарное, но и безнадежное. Как всегда у этого режиссера - множество неожиданностей (порой «хлещущих через край»), загадок, ребусов, над которыми волей-неволей приходится ломать голову. К слову сказать, в зрительном зале было немало школьников-старшеклассников, которые вели себя на удивление - аплодировали поле особенно понравившихся сцен, вдумчиво внимали изумительному по красоте тексту в переводах Б. Пастернака, А. Радловой и М. Лозинского (кстати, нередко режущее слух сочетание разных переводах в одном спектакле здесь почти не ощущается) и, кажется, эмоционально и глубоко воспринимали происходящее.

Кого-то из коллег покоробил Фортинбрас (Станислав Федорчук) - откровенно фарсовая гигантская фигура, являющаяся в финале как апофеоз того самого слияния театра и жизни, о котором говорилось в начале. Но мне показалось глубоко осмысленным то, что именно он после Гамлета еще раз повторяет слова: «А дальше - тишина...», словно ставя последнее многоточие в этой нескончаемой истории о гибнущей культуре, гуманности, цивилизации.

Вообще, «Гамлет» Марка Розовского покорил той многозначностью, что скрыта в вечном тексте Шекспира - та степень разобранности текста, которая становится все реже в современном театре, всерьез привлекает, открывая все новые и новые смыслы. Так, например, появляется метафора из Андрея Вознесенского: Гамлет повторяет «мать... мать... мать» и во все более нарастающем ритме повтора отчетливо слышится: «Тьма... тьма...» Горизонт трагедии тем самым словно приближается, обнимая собою бытие и не-бытие... Тем интереснее становятся такие персонажи, как, например, Розенкранц (Никита Юранов) и Гильденстерн (Никита Заболотный) - два почти неотличимых друг от друга очкарика с жвачкой, Первый могильщик (Андрей Молотков), Лаэрт (Иван Машнин), Гертруда, к сожалению, только во второй части спектакля (Марина Кайдалова). Этой очень интересной и выразительной актрисе дано в спектакле слишком мало возможностей для проявления...

В спектаклях Розовского часто рождаются какие-то неожиданные для тебя самого образы, мысли, параллели. Сама не знаю, почему, но вспомнились и так и не оставили до сих пор строки Давида Самойлова, словно о Гамлете Валерия Толкова и режиссере Марке Розовском написанные:

Кто устоял в сей жизни трудной,

Тому трубы не страшен судной

Звук безнадежный и нагой.

Вся наша жизнь - самосожженье,

Но сладко медленное тленье

И страшен жертвенный огонь...

Фотогалерея