Арзамас. В глубину сюрреализма.

Выпуск №7-167/2014, В России

Новый сезон в Арзамасском драматическом театре открылся спектаклем, который разделил арзамасскую публику на два непримиримых лагеря. Психологический детектив по пьесе современного автора Владимира Жеребцова «Театр одного зрителя» - еще одна страница интенсивного творческого поиска главного режиссера театра Амана Кулиева. Спектакль причудливо сочетает в себе черты детектива, драмы и комедии.

Все пьесы Владимира Жеребцова отличаются острыми сюжетами, интересными характерами, и «Театр одного зрителя» - отнюдь не исключение. Невероятная детективная история происходит во время представления спектакля, персонажем в котором оказывается некто зритель. Непредсказуемая интрига «театра о театре в театре», в которой помимо неожиданных поворотов возникает много литературных и психологических ассоциаций.

Сюжет этой детективной истории и прост, и витиеват одновременно. Молодой человек проникает в заброшенный клуб, где, как он слышал, некая театральная труппа показывает спектакли. При этом в зале присутствует всего один зритель. Билет стоит огромных денег - взамен пришедшему обещано феерическое наслаждение. Попавший в зал случайно, незнакомец на время занимает место звукорежиссера, получая возможность насладиться действом. После нескольких «дежурных» номеров сюжет постановки начинает напоминать сцены из жизни самого зрителя. «Нет спектакля интересней, чем собственная жизнь!» - по-шекспировски восклицает Смотритель. Перед несчастным прокручивают истории из его бандитского прошлого, напоминая о долгах и неминуемой расплате за них. Сначала ищущий острых впечатлений зритель встретится с девушкой, над которой надругался в молодости, а потом его ждет буффонада на тему предательства. Как и следует по логике жанра, в спектакле появится оружие, которое выстрелит в конце, но с этим выстрелом ход пьесы вдруг кардинально изменится, все перевернется с ног на голову, а действующие лица вдруг окажутся совсем не теми, за кого себя выдавали.

Спектакль Кулиева - это дегероическая поэма очень важного содержания, посвященная низведению свершившихся и вспоминаемых новым героем событий в многоголосое общественное сознание, в пучину невольных преступлений. Этот герой в силу обстоятельств выступает зрителем собственной жизни, которую он смотрит с подмостков театра, открытого в этот вечер только для него одного. Только экзистенциальная задача в спектакле совсем другая - выявление основных закономерностей патологических разрушений личности за счет самонаблюдения и комментария. Этот зритель, сбросивший одежды культуры и ожидающий сначала потрясения, а потом приговора - та самая дегероизированная личность, которая определяет ход современности. Он не чувствует ни любви, ни жалости, ни душевной муки, но и злобы тоже не чувствует. Остались только страх, да еще жажда зрелищ, как технологий созерцания ада. Сергей Столяков настолько органичен в этой роли, что возникает аутентичное ощущение проживаемой жизни, если не твоей лично, то тысяч других сходных, в которые ты втянут потоком бытия.

Удивительно, как режиссеру Аману Кулиеву удалось адаптировать экзистенциальный текст в театральную элегию, сохраняющую все контуры текста. Однако Сергей Столяков это понял умом и сердцем, вложив в образ выразительность своего незаурядного таланта.

Детективная канва сюжета является в ней лишь внешней ширмой, за которой открывается другой мир. Это то, что должно заинтриговать зрителя, увести в странный и не во всем понятный космос театра. Ведь именно театр - главный персонаж спектакля. Театр, который вызывает яркие эмоции, обостряет все чувства, поскольку зритель приходит туда именно за ними и готов платить за свой катарсис, за внутреннее очищение. Получилась постановка, повествующая о глубочайшем кризисе, который сегодня переживает отечественный театр, поскольку из современного театрального искусства ушла идеология, то есть ушло понимание того, что требуется обществу, что хорошо, а что - плохо. Сегодня театр ищет новые нравственные ценности, новые смыслы, которые должны звучать со сцены. Если раньше на свои вопросы человек черпал ответы из книг и из спектаклей, то сегодня в театр идут не за ответами на жизненно важные вопросы, а за развлечением.

Кулиев пошел вслед за автором пьесы и напрямую воспользовался древнекитайской мудростью, которая гласит, что в природном многообразии вещей и явлений заложены одни и те же принципы. И сразу стало ясно, что в Кулиеве объединились два Художника - Актер и Режиссер, а за ними тенью витал Автор, незнакомо-узнаваемый, парадоксальный, переведенный на язык пластики, света и звука.

По мере развития действия, казалось бы, совершенно разные жанры искусства постепенно начинали стягиваться в единую суть. А потом совершенно неожиданный финал, который, с одной стороны, перевернул все мысли зрителя с ног на голову, а с другой - изменил зрительскую оценку происходящего. Оказалось, что весь спектакль был дан не для того, кто выдавал себя за его зрителя, а для одного из тех, кто вызвался помочь в постановке этого действа, заплатив за молчание и участие большие деньги.

Кулиев словно напоминает, что русский театр всегда был кафедрой, школой жизни, тем зеркалом, в котором отражается человек и его повседневность. Он вместе с актерами пытается понять, что сегодня должно звучать со сцены, что нужно человеку, который богат и сыт, которого сложно чем-либо удивить, который многое отвергает и многое подвергает осмеянию.

Многофигурная пьеса в замкнутом неизменяемом сценическом пространстве сцены начинается уже в фойе, вид которого скорее напоминает заброшенный театр с нищими попрошайками-актерами, что раздвигает своей мощной психологической энергией границы этой частной истории и выливается в повседневность. Местом, где разворачивается действие, является и зал: герои спускаются со сцены и перемешаются по залу, еще более путая зрителя и мешая ему просто сосредоточиться на том, что происходит на сцене.

Стержневым образом всего действия является Смотритель театра (М. Гордиенко), который придумал новую форму: зритель не тот, кто играет в зрителя, а тот, кто подглядывает. Он, в прошлом герой Анголы, оказавшись в 90-е годы неудел, купил здание брошенного дома культуры, набрал с улицы бывших актеров, таких же выброшенных из жизни, как он сам, полуспившихся и почти утративших человеческий облик, и привел в свой театр, чтобы ставить там спектакли для одного единственного зрителя, готового платить за это большие деньги.

Кулиев вводит в спектакль песни и атрибутику 30-х годов ХХ века и реалии современного мира. Зритель перестает видеть спектакль, а начинает жить в нем. человек - существо эгоистичное, для него самый интересный спектакль - собственная жизнь. Сегодня не искусство, а именно жизнь вызывает мощный эмоциональный отклик. Кроме того, не менее захватывающим зрелищем оказывается подглядывание за чужой жизнью, чем отчасти и объясняется такая популярность ток-шоу на отечественном телевидении. Зрители в зале невольно оказываются такими подглядывающими.

Новое ощущение обмана возникает в финале, когда Смотритель после срежиссированного выстрела в самого себя долго не поднимается, снова путая зрителя. Неужели опять розыгрыш? Точку в спектакле должна поставить одна из актрис (Е. Стребкова), когда уходит из театра, потому что, по ее мнению, он разрушает человека, ломает его жизнь. В заключение спектакля звучит песня на стихи Л. Дербенева «Призрачно все в этом мире бушующем, есть только миг - за него и держись...». Именно в один миг, в одно мгновение, делая выбор, человек или сохраняет свою душу, или разрушает ее; или остается человеком, или перестает им быть. И главное в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не изменить себе, не искать компромисса с совестью. Спектакль получился неоднозначным и жестким: он переполнен аллюзиями, которые отсылают каждого в зале к собственным фобиям, погружают в политику, заставляют многое вспомнить, заставляют соучаствовать в действии. А это означает, что современный театр ищет Человека, никогда не бывающего только хорошим, но всегда способного победить себя плохого... Нам так необходимо состояние интеллектуальной энергии и художественный контроль за ее выбросами. Спектакль этого достигает!

Фотогалерея