Ногинск. "...И перечти спектакль по Уайльду!"

Выпуск №7-167/2014, В России

Ногинск. "...И перечти спектакль по Уайльду!"

Третий звонок, гаснет свет, - в зрительном зале дети, которых сегодня так трудно удивить, загалдели еще больше в ожидании чуда. Темнота - хорошее начало для сказки, и идеальная возможность пошуметь, оставаясь невидимым. Увлечь их...

- Чем? Неужели старой доброй Англией и романтическим, ироничным «Кентервильским привидением» Оскара Уайльда?

- Именно так, а еще доброй сказкой и детскими стихами, хорошей литературой, - книгой, одним словом.

- Это в наш-то XXI век?

- Да, сегодня. Что бы ни говорили «мудрые» исследователи, среди которых попадаются и театральные режиссеры, наша культура все еще книжная. Может быть, подрастающее поколение, сидевшее в зрительном зале Московского областного театра драмы и комедии города Ногинска на детском спектакле, поставленном по истории знаменитого ирландца, - может быть, это поколение одно из последних, кому даровано счастье перелистывать страницу за страницей какой-нибудь детской повести или романа. Век «понимания медиа», компьютеров, технологий... Не знаю, пусть психологи разбираются. А мне вот не верится. Возможно, так же как и постановщику Александру Мишину, ведь его спектакль начинается именно с книги, причем в самом буквальном смысле этого слова.

Каждая из кулис на сцене - книжная страница, как затейливым узором испещренная словами. По всей вероятности, это английский текст «Кентервильского привидения», тщательно и со вкусом выведенный на декорации старым рукописным шрифтом с готическими буквицами (сценография Валерия Болдырева). Это настоящий староанглийский замок, переведенный сначала на язык литературы, а после - театра. Но еще прежде чем в этот книжный замок войдут герои Уайльда, на сцену из зрительного зала прокрадется... вор. Типичный такой грабитель в черном трико - Уайльд просто забыл его написать, а режиссеру он оказался необходим как минимум потому, что грабитель этот и есть режиссер, его играет сам Александр Мишин, не пожелавший оставить актеров даже во время спектакля. Мишин - актер удивительной пластики, как в привычном понимании этого слова, так и в смысле широчайшего актерского диапазона - пластики внутренней. А еще его легкость и склонность к театральному озорству добавляют небольшую, но очень важную нотку в этот спектакль - в классическое противостояние современной модной культуры и традиций.

Американская семейка, купившая Кентервильский замок, появляется из зрительного зала с восторженным криком: «Англия!» - и звучит это точно так же, как могло бы звучать: «Диснейленд!» или «Макдоналдс!». Пестрые костюмы Янины Тульчинской и Александра Мишина, видеокамера в руках главы семейства, непрекращающиеся споры-разговоры громкими, ничего не стесняющимися голосами, эстрадная манера обращения в зрительный зал и ослепительные улыбки, практически не покидающие их лица, - американская семейка, одним словом. Но может быть и не только американская, а просто подчеркнуто современная... От одной мысли, что им - мистеру Хайраму Б. Отису (Андрей Глазунов), его супруге Лукреции (Татьяна Касаткина) и их детям Дженни (Анна Юзыч), Джекки (Роман Чумаков) и Вирджинии (Евгения Пирязева) - достанется благородный английский замок, тем более замок «книжный», становится как-то не по себе. И с еще большим волнением следишь за реакцией маленьких зрителей - они явно на стороне этой шумной и веселой семейки.

Но кто же им противостоит? Конечно, призрак, только очень уж необычный. Привидение Лорда Симона де Кентервиля (Федор Казаков) как будто и не думает заниматься своими прямыми обязанностями - пугать непрошеных гостей. Оно - плоть от плоти книжного замка, а значит, хранит в себе все благородство настоящей книжной культуры. Призрак Федора Казакова появляется в окружении свиты, в доспехах и с гигантским шлейфом из полупрозрачной ткани, которым он накрывает часть зрительного зала. Он - Рыцарь печального образа, сталкивающийся с ветряными мельницами вечных проказ Джекки и Дженни (в отличие от повести, в спектакле не двое близнецов, а брат с сестрой, которых, впрочем, можно смело называть по-уайльдовски: «звезды и полосы» - их есть за что пороть). Мы сочувствуем Дону Кихоту, до слез жалеем его, сохраняющего истинно рыцарский дух, - и вслед за этим не можем равнодушно смотреть на Лорда Симона, в котором к этому духу примешивается еще значительная толика истинного аристократизма. Но не только Дон Кихот... Того и гляди кажется, что Федор Казаков остановится на мгновение где-нибудь на краю сцены, посмотрит тебе в глаза и тихо-тихо скажет: «Всюду - беда и утраты, что тебя ждет впереди? Ставь же свой парус косматый, меть свои крепкие латы знаком креста на груди!».

Но нельзя забывать и о главной героине этой повести и спектакля - юной Вирджинии в голубом платье, первый раз появляющейся на сцене вместе со своей семьей. Она тоже Отис, тоже американка, тоже современная маленькая девочка, но все же она другая. Евгения Пирязева умеет удержать свою героиню где-то посередине между двумя противоборствующими силами этого спектакля. Она любит читать и умеет то, что нас так радует в детях: она умеет зачитываться книгой. Режиссер подарил Вирджинии волшебную сцену, когда перед ней появляется огромная, раза в полтора больше ее самой книга. Что там написано? Пророчество, которое спасет Лорда Симона или сама повесть Уайльда? Так ли это важно... И как гимн хорошей книге звучит из ее уст мелодичный речитатив на стихи Роберта Бернса: «...Пускай же вьются флаги. Все государи всей земли передо мной - бродяги!».

Но молодому и талантливому режиссеру не удалось завершить столь многообещающую историю на такой же высокой ноте. В спектакле благородный Лорд Симон не убивал свою жену, которая, как все мы знаем, «была очень дурна собой... и ничего не смыслила в стряпне». Здесь она - Леди Элеонор де Кентервиль (Татьяна Иванцова) - романтическая и невинно убиенная, кажется, даже потерпевшая кораблекрушение. Она воссоединится с мужем в самом финале, благодаря юной Вирджинии, но в этом неудержимом полете режиссерской фантазии будет какая-то маленькая неправда. Грабитель в конце спектакля будет подозрительно напоминать принца, влюбленного в Вирджинию, а ее отец, сулящий за спасение дочери Кентервильский замок, пускай и на мгновение, но превратится в сказочного короля... Так и хочется добавить: а карета - в тыкву. Противостояние книги и слегка условной, веселой и неглубокой «современности» режиссер решил, переведя спектакль на язык простой сказки. Но после Уайльда и Бернса, духа Сервантеса и воспоминаний о Блоке такое решение... Чувство, словно с полки пропала любимая детская книга.

И все же давайте вернемся обратно - на два часа назад, когда зрительный зал еще шумит, а ты присматриваешься к закрытому занавесу и рисуешь в воображении всевозможные картины будущего спектакля. Сейчас негромко звучит музыка, и удивительные голоса читают стихи. Хармс, Бальмонт, Пастернак, Чуковский, Барто и другие в исполнении замечательных артистов Ногинского театра...

А дети шумят, бегают между рядами и веселятся?

Но на самом деле все слышат.


Фото Алексея САВОНИНА

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.