Созвучие. Вспоминая Георгия Мартынюка

Выпуск №7-167/2014, Вспоминая

Созвучие. Вспоминая Георгия Мартынюка

В последние годы мне все больше хотелось написать об этом артисте. О последней его театральной работе - роли консьержа Миджа в спектакле «Я не Раппопорт» Э.Гарднера на сцене единственного в его жизни театра, Московского драматического театра на Малой Бронной. О старых киноролях в фильмах «Тишина», «Метель», в сериале «Следствие ведут ЗнаТоКи», «Щит и меч» - почему-то их стали часто показывать по телевидению, вызывая у зрителей старших поколений ностальгические чувства.

Но, как это часто случается в нашей повседневности, что-то оказывалось важнее, что-то вытесняло вечерние мысли, загнанные куда-то вглубь дневными делами...

Не написала.

А его неожиданно не стало, Георгия Мартынюка, артиста и человека удивительно светлого, скромного, с богатым чувством юмора и иронии (самоиронии - едва ли не в первую очередь!), талантливого, недоигравшего свое, несмотря на внушительный список театральных, кинематографических и телевизионных ролей, потому что он был способен на многое, что так и осталось уже навсегда нереализованным...

По театру широкий зритель его знал меньше. Оглушительный успех сериала «Следствие ведут ЗнаТоКи» принес Мартынюку поистине всенародную славу, хотя сегодня очевидны все натяжки и слабости этого фильма о доблести советской милиции, но мы легко прощаем их, потому что, как и герои, жили тогда в другом измерении - хотели верить и верили. А Пал Палыч Знаменский, красавец, сдержанный и немногословный, мужественный без рисовки, справедливый и неподкупный, «влюбил» в себя буквально всех женщин.

Но сам он больше всего любил «Метель» и «Тайны дворцовых переворотов», где сыграл Феофана Прокоповича. Мы часто говорили с ним об этих кинолентах, гуляя по дорожкам Дома творчества СТД РФ «Звенигород», где лет пять отдыхали, всегда предварительно сговариваясь о сроках. Компания собиралась нешумная, приятная, мы могли целыми днями сидеть на скамейках у корпуса, обсуждая серьезные и несерьезные вопросы театральной жизни да и просто жизни, а Гера нередко читал стихи - смешные, которые он писал по поводу и без повода. Одно из них он по моей просьбе записал на каком-то мятом листочке:

Мой дед пахал, соха его, быть может,

В сарае заржавела не совсем.

Но пусть она вас больше не тревожит,

Он не хотел печалить вас ничем.

Мой дед пахал, безмолвно, безнадежно,

Похмелием и жаждою томим.

Мой дед пахал так искренно, так нежно,

Не дай вам бог вот так пахать самим.

Он тяжело болел последние годы, сильно изменился внешне, но все равно его узнавали на улице, в транспорте, обращаясь как к Пал Палычу. Он изменился, но скромность, доброжелательность, юмор и безграничная любовь к животным не утратились ни в самой малости. Помню, мы покупали в маленьком магазинчике при Доме творчества сосиски и колбасу специально для кошек и собак - сначала над нами посмеивались, а потом обитатели Дома потихоньку присоединялись к нам. Любимцем был большой, лохматый, неопределимой породы пес по кличке Батон - он ходил за Герой как верный оруженосец при рыцаре. Это было трогательно - наблюдать за тем, как Гера беседовал с ним очень серьезно и обстоятельно...

А наше знакомство произошло почти два десятилетия назад, когда Мартынюк сыграл генерала Епанчина в спектакле Сергея Женовача «Идиот» Ф.М.Достоевского. Вскоре после премьеры дирекция Музея Достоевского решила провести обсуждение этого спектакля, вернее, трех спектаклей, идущих один за другим - так Сергей Женовач поставил роман, пристально и пристрастно исследуя все нити «Идиота», все «бездны», через которые проходят персонажи, глубины их характеров и обоснования поступков.

Георгий Мартынюк играл очень сильно и интересно, по черточке вылепливая личность Ивана Федоровича Епанчина, генерала «без корней», удачно женившегося на княжне Мышкиной и попавшего благодаря этому браку в высший свет. Мотивировки, в романе не до конца раскрытые, он пытался раскрыть или хотя бы обозначить в теснейшем сотрудничестве с таким глубоким режиссером, как Сергей Женовач. И это удалось.

Но обсуждение в музее сложилось как-то странно. Собралась, в основном, публика, далекая от театра. Рассуждали о верности букве, а отнюдь не духу произведения, и вышли мы этим ноябрьским вечером если не разочарованные, то несколько обескураженные.

Шли к метро «Новослободская» под пронизывающим ветром и налетевшим внезапно мокрым снегом (совсем по Достоевскому!), а потом вдруг посмотрели друг на друга и... зашли в продуктовый магазин, купили бутылку водки, какие-то булки, пластмассовые стаканчики и спрятались в подворотне ближайшего от метро дома. Первый и единственный раз в жизни я пила в подворотне, в чем призналась артистам. Мартынюк посмотрел на меня и сказал: «Счастлив, что участвую в подобном событии, - поднял стаканчик и добавил, - может быть, тоже первый и единственный раз». Мы все рассмеялись, на душе стало легче, и потек разговор - о Достоевском и только о нем, потому что эти люди, объединенные вокруг своего режиссера, жили только одним и впустили меня в свой круг...

Каждый раз, когда я попадаю в окрестности метро «Новослободская», вспоминаю с радостью и грустью вечер под мокрым снегом, хотя давно уже нет того дома и той подворотни...

И вот ушел из жизни этот человек - про таких говорят: теплый, славный, милый. Ушел из жизни талантливый артист, который сделал очень много, но все равно осталось горькое чувство, что мог больше, еще больше. Я думаю о Георгии Мартынюке и почему-то слышу мелодию Свиридова к пушкинской «Метели», не потому что он играл когда-то Бурмина, а потому что они удивительно созвучны для меня - этот человек и эта музыка...

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.