Ярославль. Не зли других и сам не злись

Выпуск № 9-169/2014, В России

«Ярославль - город нетеатральный», - аксиома, услышав которую, лишь привычно пожимаешь плечами... Однако также привычна горожанам другая аксиома: «Ярославль - родина русского профессионального театра»... Борьба и единство противоположностей какие-то... А если быть ближе к литературно-театральной терминологии, то это оксюморон а ля «Скупой рыцарь»...

Дыма без огня не бывает. Не углубляясь как в историю театра, так и в историю вопроса, посмотрим, что происходит: а) на сцене, б) за кулисами, в) в зрительном зале театра драмы им. Федора Волкова сегодня.

А)-льфа и омега любого репертуарного театра - афиша. Попробую бегло проанализировать афишу текущего театрального сезона: Ж.-Б. Мольер, К. Гольдони, П. Мериме, А. Островский, А. Чехов, М. Булгаков, И. Бунин, А. Володин, А. Аверченко, Ф. Г. Лорка, Б. Томас, А. Цагарели, В. Дурненков и долгожданный на нашей сцене Шекспир. Стоит ли говорить, что список внушает доверие?! Оставлю читателей «без названий», заострю внимание на жанровых обозначениях спектаклей: «драма с разрывом», «семейные истории», «трагифарс», «фарс с привкусом черного юмора», «человеческие сцены» соседствуют с драмами, комедиями, водевилем. Вниманию зрителя представлена костюмная «нескучная классика» (так я называю спектакли обожаемого ярославцами режиссера А. Кузина) и будоражащие, провокационные постановки Е. Марчелли. Даже поверхностный анализ репертуара дает основания говорить о том, что театр готов удовлетворить требования самой разной публики, как приверженцев строгого театрального стиля, так и любителей экспериментов (как говорил известный персонаж: «Кто-то любит арбуз, а кто-то свиной хрящик»). Нельзя упустить и такой приятный факт: четвертый раз подряд спектакли театра успешно номинируются на премию «Золотая Маска». Три награды - это ли не повод для гордости?

Уже стало традиционным, что осенью ярославский зритель с нетерпением ждет афиши очередного Международного Волковского фестиваля, в дни проведения которого можно понаблюдать за тем, как русская классика преломляется в реалиях меняющегося времени, как осваиваются переводы на новейшие театральные языки. Несмотря на ироничные высказывания в адрес названия творческой лаборатории на камерной сцене Волковского (носит имя Треплева), Центр сразу стал не только опознаваем, но и любим ярославцами. Вот уже четвертый год на спектакли лаборатории довольно сложно попасть - билеты раскупаются моментально.

Итак, репертуар театра достоин уважения, а публика избалована встречами и событиями. Перехожу к следующему пункту.

Б)-асня Крылова гласит: «Когда среди товарищей согласья нет, На лад их дело не пойдет!» Всем известна мораль о ни к чему не приводящих «пересаживаниях» участников горе-ансамбля. Неспроста я вспомнила о крыловском квартете. На мой взгляд, сейчас «закулисный ансамбль» Волковского театра на редкость слаженный. Во-первых, театр стал не «директорским», а ориентированным на художественного лидера. В 2011 году на должность директора был назначен Юрий Итин, кандидат экономических наук и доктор педагогических. За годы своего правления он показал себя как креативный, грамотный, амбициозный и интеллигентный руководитель. Между административным и творческим лидерами театра установились самые благоприятные отношения, что очередной раз подчеркнул в интервью Е. Марчелли, художественный руководитель Волковского. Режиссер благодарит Ю. Итина за создание всех необходимых условий для исключительно творческой, креативной работы.

Появление на ярославской театральной арене Евгения Марчелли сразу ознаменовалось оживлением жизни театра. Режиссер четко обозначает свою позицию - котурны и костюмные комедии - не его стезя. Его постановки обращены к зрителям, которые готовы утратить иллюзии и поговорить напрямую о наболевшем, о глубоко личном, но таком непреходяще важном. Его образцы драматического искусства - это театр А. Васильева, практически воплотивший крэговские постулаты совершенства актерского инструментария, это невероятные режиссерские находки Някрошюса, это жестокие опыты Антонена Арто, призванные выплеснуть разрушающую агрессивную энергию и выйти из театра освобожденными от нее. Потому Марчелли неустанно экспериментирует не только со сценическим пространством, но и с ощущениями (и нервами) зрителей.

Творческий лидер с удовольствием отмечает, что в данный момент театр имеет на редкость слаженный актерский состав, в котором талантливая молодежь рука об руку сотрудничает с любимыми ярославской публикой ветеранами-профессионалами и пеняет на то, что так мало драматического материала, позволяющего максимально занять всю труппу.

«В)-от как все безоблачно сегодня в нашем театре!» - хочется воскликнуть, прочитав этот материал. Однако и дегтя в этой бочке меда достаточно.

Недавно состоялась премьера молодого режиссера Семена Серзина «Ромео и Джульетта». Серзин ярославской публике знаком - его эпатажные постановки «Вий» по пьесе Н. Ворожбит и «Север» (В. Дурненков) уже не первый сезон идут на Камерной сцене нашего театра с аншлагом.

С первых же аккордов (да, именно аккордов, так как постановка имеет своеобразную увертюру в виде музыкальной преамбулы) зрителю дается внятное пояснение: поклонникам прекрасно-романтического фильма Дзеффирелли придется разочароваться - средневековых костюмов и чудесной нежной музыки здесь не будет. Здесь - век нынешний, здесь - музыка Прокофьева звучит архаически на фоне современных поп-хитов, здесь болтают по мобильным телефонам, а бал трансформирован в одну из московских клубных вечеринок.

Предвижу возражения: «Но это уже было в кинематографе... Дак там сам Лео ди Каприо!» «Это», но не то же. Ничуть не умаляя достоинств фильма, замечу, что его идея и сверхидея абсолютно совпадают, то есть режиссер проблему поставил - проблему решил.

В спектакле Семена Серзина вырисовываются несколько планов. Первый, генеральный - история любви, любви высокой, любви с большой буквы. Как ни удивительно, но ТАКАЯ любовь случается и в среде современных подростков, которых принято считать циничными, прагматичными, избалованными...

Все чаще и чаще просмотр новейших романтических кинолент приводит к единственной эмоции - «не верю». Поводы и причины для этого скепсиса самые разные. А вот здесь, в этом чудаковатом и далеко неромантичном спектакле я поверила в искренность чувств персонажей очаровательнейшей Е. Родиной и новичка волковской сцены М. Подзина. Спектакль Серзина не только переносит сюжет пьесы во времена крайне отдаленные от первоисточника, режиссер не ставит цели и классического, точного воспроизведения текста. Так, следом за оригинальными шекспировскими монологами следуют эпизоды сугубо режиссерские.

В неожиданном ключе решен и финал постановки. Брат Лоренцо (В. Майзингер) произносит свой заключительный монолог, по окончании которого Монтекки и Капуллетти открывают перестрелку. Резко гаснет свет, вновь загорается, и как будто кинооператор отмотал пленку назад: мизансцена монолога повторяется, но повтор имеет новый конец - примирение воинствующих семей. Это второй план спектакля: любой, пусть и худой мир всегда лучше самой хорошей ссоры, выбор за вами, люди Земли. Однако безумное человечество вопреки всем посланиям из глубины веков вновь и вновь выбирает узкую тропу войны: монолог брата Лоренцо прозвучит и еще раз, но он прервется звуками оружейных выстрелов. Как это актуально сегодня...

Есть и третий план у самой печальной повести, пересказанной ярославцам С. Серзиным, заключенный в сценографическом решении спектакля (В. Серебренникова). На авансцене установлен фонтан в виде неестественно вывернутой руки, которая вроде и не рука, а скорей нога...Театральные каноны требуют от актеров недюжинной выносливости - монологи и диалоги принято произносить стоя, здесь же артисты присаживаются очень часто, опуская мягкие места на...головы древнегреческих статуй. «Оглавленные» статуи тоже имеются, но они все обезрученные, с завязанными глазами, повернутые к зрительному залу теми же местами, которыми актеры восседают на их «бестелых» собратьях и сосестрах. А еще на заднем плане сцены виднеются белоснежные колонны, правда, обломаны они. А может надломлены?

Все вышесказанное говорит об одном: спектакль не оставил равнодушного холодка в душе, как бывает после посещения неудачных театральных работ. Конечно, он еще «пахнет типографской краской», вполне возможно, что молодой режиссер будет дорабатывать какие-то отдельные постановочные моменты. П. Брук, к примеру, и вовсе считает, что спектакль надо сыграть не менее 50 (!) раз, чтобы он действительно состоялся. Так стоит ли «бить по рукам» художника лишь за то, что он не угодил чьим-то вкусам?

Фото предоставлены театром

Фотогалерея