Владивосток. То не это и это не то

Выпуск №10-170/2014, В России

Как жаль, что большинство нынешних молодых людей в своей дремучести и увлечением компьютерами, попсой и Бог знает чем еще, не знают такого роскошного автора, как Даниил Хармс. Его творчество не изучают в школе, не думаю, что книжки с его удивительными детскими стихами заботливые мамаши читают своим чадам.

И как хорошо, что эту ошибку исправляет нынче Приморский краевой драматический театр молодежи. В начале апреля на его сцене прошла премьера спектакля «Три левых часа». Инсценировку по произведениям Хармса и постановку осуществила режиссер Лидия Василенко. Потому успех спектакля связан прежде всего с ней. Отрадно, что за последнее время у Василенко два более чем успешных спектакля: сложнейшая для сценического воплощения «Капитанская дочка» Пушкина и не менее сложный абсурдист Хармс. С точки зрения законов драматургии пьесы как таковой нет, есть отдельные стихи, монологи, реплики, эссе писателя. И вот поди ж ты, Василенко сумела из разрозненных произведений сделать цельный спектакль, нашла сюжетную линию, объединившую совершенно разные сценки, странные предметы, необходимые от начала и до конца представления. Это ящик с посылкой, в котором окажется клетчатая кепка профессора, большие настенные часы, в самые неподходящие моменты вдруг необходимые всем участникам, а часы все стоят и стоят на бесконечном без четверти три. И эти без четверти три будут чрезвычайно важны всем персонажам, приникшим к мертвому циферблату, и они будут многозначительно оценивать остановившееся время. Василенко нашла героя, который опять же объединил всех остальных - это подтянутый милиционер, в белом кителе, фуражке, с обязательным свистком, точно такой, каким мы привыкли видеть данного представителя власти на плакатах хармсовских лет. А еще объединила участников действия художник по костюмам Наталья Стороженко, стильно и со вкусом одевшая всех персонажей. В их туалетах царит черно-белая гамма, которую оживляют разнообразные странные шляпки, горохи, клетка, полоски... Объединила и балетмейстер Вика Волкогонова: опять все вместе дружно и тупо совершают в танце какие-то нелепые механические движения, единственные и абсолютно необходимые каждому из них.

Представляется, что в спектакле, жанр которого постановщик определила как «нелепая комедия», прежде всего важна тональность. Ведь персонажи говорят о каких-то, мягко говоря, странных, порой воистину нелепых вещах. Но в том-то и дело, что говорят господа актеры серьезно, требуя от слушателей самого пристального внимания, абсолютно стопроцентно веря в тот бред, который они несут. И это вызывает к ним трогательное отношение, и обстоятельства, в которых они существуют, кажутся не такими уж и абсурдными. Значит, актеры нашли очень точный способ существования, им самим интересно пребывать в атмосфере, которую создали режиссер и художник Виктор Шматок, сотворивший на сцене подобие городского парка с белой лавочкой и симпатичными фонарями. И чем только не станет эта самая лавочка, разные ипостаси которой полностью оправдают артисты. По-моему, центром этого представления стал Максим Клушин, ведущий актер другого творческого коллектива - театра Тихоокеанского флота, но так интересно ему оказалось поработать в столь необычном материале, что он вошел в спектакль. Его монолог о письме, которое его персонаж получил от приятеля - это отдельный концертный номер: точны интонации, неожиданны переходы, наповал сражает финал, когда после косноязычных очень смешных повторяющихся фраз («Я так и понял, что это письмо от тебя») вдруг абсолютно органично врывается трагическое звучание.

Трудно кого-то выделить из разновозрастной актерской команды. Их просто можно перечислить: Анатолий Мягих, Юлия Орышечко, Роман Григорьев, Анастасия Гришко, Анастасия Федосеева, Алексей Хаснутдинов, Кирилл Денисовец, Елена Андреева, Олеся Белоконь. Поверили безгранично Хармсу, влюбились в его тексты, поверили режиссеру.

И хотя действо состоит из разных сценок, получился цельный спектакль, не распадающийся на отдельные части, спектакль сочинен и сочинен изобретательно. Более того, сцены, как в обычной пьесе, плавно перетекают одна в другую. Так мрачный неулыбающийся профессор говорит о своей нелюбви к детям, и тут же появляются три пары, одним и тем же текстом объясняются в любви (а и вправду, зачем много языков и слов настоящей любви?). И вот уже вся сцена утопает в цветах, а прекрасные возлюбленные дамы с огромными животами плывут одна за одной, точно лебедушки, а под чудный текст о летящих по небу шариках взлетают к небесам цветы, выбегает радостная девочка и сообщает всем известное «Вы все, конечно, знаете...» Вот вам и профессорская нелюбовь к детям!

При всей философичности текстов Хармса доминантой спектакля становится юмор. Именно на нем построен уморительно смешной эпизод о том, как в очереди за маслом прощелыга и жулик при всем честном народе обобрал наивного мужика, который собственными руками отдал деньги, прибежал вызванный милиционер со своим вечным свистком, а жулик быстренько сунул ему в ладошку денежку -милиционера и след простыл. И не оставляет печаль, может быть, прежде всего из-за своеобразной закольцованности действия, которое начинается и заканчивается практически одинаково: один за одним длинной вереницей выходят участники, помимо черно-белых туалетов на дамах высокие шляпы под длинными вуалями, каждый персонаж сообщает о чьей-нибудь смерти и вместо поминальных свечей ставят на постамент кто кастрюлечку, кто кружку, кто коробочку...

Абсурд как-то незамысловато превращается в жизнь, в печаль, в воспоминания.

Спектакль радует чистотой звучании, порой обыгрываются шутки на грани фола, но ни одного момента пошлости, дурновкусия, никто не пытается тянуть одеяло на себя, сохраняется ансамбль.

Отрадный факт: в зале зрители разных возрастов и, очевидно, разных уровней интеллекта, но все на удивление воспринимают происходящее на сцене, смех и тишина наступают там, где и положено. Хочется верить, что нелепые истории в нелепой комедии заставят, как это ни странно, задуматься о собственных не всегда объяснимых поступках, о непростых порой отношениях с окружающими людьми и миром. И главное, может быть, кого-то приобщат к настоящей большой литературе.

Фото Андрея Масловского

Фотогалерея