Новокузнецк. Привет галантному веку

Выпуск № 3-173/2014, В России

Очевидную попытку послать привет галантному веку, «веку коронованной интриги» предпринял режиссер-постановщик «Тартюфа» Николай Покотыло. Новокузнецкий драматический театр открыл 82 сезон именно этой комедией Мольера, представленной на сцене как костюмный спектакль большого стиля. Такой прецедент открытия сезона по замыслу хорош и интересен. Распахнуть перед зрителем широкое сценическое полотно, где сложная картина нравов, характеров и событий отфильтрована гением Мольера, пропущенным через восприятие человека XXI столетия, - уже само по себе замечательно. Да еще и с предоставленной публике возможностью подумать над вопросами неизжитого человечеством лицемерия, культа сверкающего сегодня гламура, восходящего к беспечному миру пышных балов галантного века.

Сюжет пьесы хрестоматийный, известный всем. Действие происходит в Париже, в доме Оргона. В доверие к хозяину втирается молодой человек по имени Тартюф. Оргон души не чает в Тартюфе, он ослеплен достоинствами своего фаворита, а сомнения домочадцев просто игнорирует. События стремительно следуют одно за другим, однако для Оргона ореол святости вокруг его кумира ничуть не меркнет. До катастрофы остается всего один шаг, но, благодаря борьбе противников Тартюфа, справедливость торжествует. С первой же сцены погружение в атмосферу великосветских авантюр «века проходимцев» заявлено как игра - игра в оживление, очеловечивание кукол в костюмах эпохи, канувшей в Лету более трех столетий назад. Прием далеко не новый, но дающий актерам большие возможности. Чудо деятельной и достоверной игры персонажей, оживающих на наших глазах, действует безотказно. Но только если они действительно становятся живыми - по контрасту с кукольной природой. Потому что полноценное восприятие искусственно созданного мира возможно лишь с живыми героями. Умозрительная конструкция может убедить лишь правдой чувств.

Персонажи спектакля куклами не остались, но и сколько-нибудь убедительного способа существования актеры не обрели. Исполнители не оснастили своих героев ни живым обликом, ни живыми интонациями. Что произошло «благодаря» режиссерской партитуре, предположившей манерничанье и напыщенность как условие игры в галантную эпоху. Лишь некоторым актерам - наперекор всему - удалось прорваться к живым чувствам и живым интонациям. Ирина Шантарь воплотила в облике госпожи Пернель и веру в непогрешимость Тартюфа, и умение носить роскошный старинный костюм с естественностью великосветской дамы. В игре Марии Захаровой сквозь режиссерскую заданность образа ясно прочитывается эмоциональная достоверность поступков ее героини - Эльмиры. Кипучую натуру Дорины с легкостью транслирует Полина Зуева. В спектакле есть и очень объемный, своеобразный заглавный герой. Александр Шрейтер своего Тартюфа выращивает из рабского ничтожества до размеров колоссального монстра. Перед нами олицетворенное лицемерие. Продуманное, сотканное из словоблудия и неразборчивых средств, нравственной вседозволенности и отсутствия каких бы то ни было критериев. Артист, представляющий само лицемерие, говорит с нами языком жизни! Язык этот многоструктурен - интонации, жесты, пластика (балетмейстер Марина Суконцева), и все работает на концепцию образа. В своей изощренной угодливости Тартюф Шрейтера упруго складывается в неприметную уничижительную фигурку с жалобными глазами в пол-лица - в общении с Оргоном, в сцене обольщения Эльмиры его гуттаперчевость приобретает свойство нечеловеческой гибкости, а в кульминационной попытке захвата имущества Тартюф преображается в дамоклов меч мести и реванша. Мольер, превосходно знающий человеческую и театральную природу, воплотил в образе Тартюфа неистребимую психологию раба, готового по слову «раз» превратиться в хозяина. Что и говорить, предмет размышления сегодня - более чем актуальный и прекрасно прочитанный исполнителем главной роли!

Лаконичность декорации спектакля вполне сочетается с избыточной пышностью костюмов, сценографии несколько недостает функциональности (художник-постановщик Юрий Наместников). Одно нехорошо: в спектакле нет конфликта. Актерам нечего играть. Поэтому каждый - с переменным успехом - находит выход в исполнении солирующей партии. Кому-то удается создать образ, кому-то - нет. Андрей Ковзель из роли Оргона делает ряженого клоуна, Вера Кораблина (Мариана) балансирует между кукольностью и кокетством, Анатолий Нога в роли судебного пристава Лояля произносит в финале пафосный монолог и срывает аплодисменты, героические попытки включиться в происходящее предпринимают и другие исполнители. Но нет конфликта - нет и действия. Сопротивляется и драматургический материал - прекрасно выписанные роли, четко очерченный конфликт этой высокой комедии. Комедии, которая не нуждается в представлении. Как и 350 лет назад, когда она была написана, сегодня тревоги великого комедиографа звучат очень современно. Если, конечно, их услышать. И воплотить - традиционно или новаторски, но воплотить.

Фото Сергея КОСОЛАПОВА

Фотогалерея