Четыре премьеры в Смоленске

Выпуск №5-175/2015, Взгляд

Эта поездка состоялась по приглашению Смоленского отделения Союза театральных деятелей России под занавес уже ушедшего года. Встреча с двумя театрами, четыре премьеры и возможность окунуться в абсолютно разные творческие пространства со своими театральными историями, событиями, переплетениями сюжетов - сценических и жизненных.

Сны о чем-то большем

В городе удивительных знаков, а среди них пунктир древних кремлевских стен с башнями Бублейкой, Копытенской, Громовой, Веселухой; сквер памяти героев Отечественной войны 1812 года, уникальный музей скульптора Конёнкова, театральная летопись тоже уходит корнями в давние времена. Архивные документы подтверждают, что Смоленск в числе первых российских городов, где появился театр.

В Смоленском государственном драматическом театре им. А.С. Грибоедова уже 235-й сезон. В афише - Островский, Соллогуб, Чехов, Аверченко, Зощенко, Моэм. Несколько комедий «для кассы» (но они, к сожалению, встречаются почти во всех региональных театрах), а также целая россыпь детских сказок, в том числе музыкальных. Среди новых работ - Достоевский и Шекспир.

Спектакль «Дядюшкин сон» по одноименной повести Ф.М. Достоевского, получивший Гран-при на последнем Международном фестивале «Смоленский ковчег», можно назвать бенефисным. Выбирая материал для новой постановки, режиссер Виталий Барковский сделал ставку на двух юбиляров - Ирину Голованову и Николая Коншина. В итоге сложился дуэт эксцентричной Марьи Александровны Москалевой и утонченного Князя К. Судя по заметкам в смоленских газетах, которые появились еще до премьеры, режиссер критически подошел ко всем предыдущим воплощениям «Дядюшкина сна» на российской сцене и экране и сделал вывод, что никто, включая мэтров, материал этот так и не прочел. Барковский предложил новую инсценировку и собственный взгляд. В центре его внимания - сильный и мудрый человек, тонко чувствующий игру, в которую его вовлекли. Именно благодаря старому Князю фальшь окружающих обостряется до предела, а Мордасов превращается в кукольный город. Это подчеркивает пластический рисунок спектакля, сделанный балетмейстером Еленой Егоровой - в какие-то моменты движения персонажей становятся прерывистыми и однотипными. В качестве пролога из оркестровой ямы, словно заведенные тайным ключиком, появляются мордасовские дамы и быстро вводят зрителя в курс всех дел и сплетен своего захудалого городка.

Шаблонность и безликость Мордасова читается и в сценографии Светланы Архиповой. Обилие круглых, овальных и прямоугольных предметов делает сценическое пространство похожим на странный механизм, где вхолостую крутятся винтики и колесики. Пуфики самых разных размеров, ширма, зеркала, прорези дверей, что-то вроде круглого подиума, с которого произносят речи, и с него, словно на витрине, рекламируют достоинства Зины и т. д.

Ирония Достоевского по отношению к персонажам своей повести, временами достаточно жесткая, в спектакле принимает странные формы. Почему герои так откровенно кривляются? А главное - зачем? Режиссер же выбрал для своей палитры грубые, кричащие краски, без полутонов, но в конечном итоге это привело к обратному эффекту - фарс стал неуместной клоунадой, потерялся смысл, все стало грубым и фальшивым. Даже Зина, та самая холодная красавица, страдающая и рефлексирующая, вовлечена в кукольные пляски. И что самое поразительное, ей это нравится. Как и мордасовские дамы, она жадно ловит воздушные поцелуи Князя и ведет себя ничем не лучше других. Честно говоря, подобная трактовка образа Зины в исполнении Екатерины Максимовой вызвала недоумение. Или образ Марьи Алексеевны Москалевой. «Отчего у Марьи Александровны никогда и ни в каком случае не закружится голова, и она всегда останется первой дамой в Мордасове?», - задает вопрос автор повести. «Зачем Москалева так откровенно суетится, теряя достоинство?» - крутится в голове на протяжении всего спектакля. А вот то, что ее мечты звучат на фоне «Собачьего вальса», очень даже логично - и то и другое примитивно и банально.

Князь К. тоже кукольный. Его смех, речь, движения - абсолютно искусственные. Но вот Зина начинает петь романс, и в долю секунды старик на шарнирах превращается в красивого человека, который все понимает, чувствует, страдает. И потом еще не раз по ходу действия мы становились свидетелями таких перевоплощений, и спектакль наполнялся высокими нотами. Николай Коншин подарил по-настоящему драгоценные мгновения. Так же как и Ирина Голованова, сумевшая пробиться через плоский рисунок своей героини и блистательно сыгравшая «плач матери» в сцене сватовства-навязывания дочери старому Князю.

Удачная актерская работа - приживалка Настасья Петровна Зяблова в исполнении Екатерины Шаовой. Подвижная как ртуть, она внимательно следит за всеми событиями в доме, реагирует на них, словно лакмусовая бумажка, отражая на лице всю палитру эмоций, и наблюдать за этим интересно. Главное, что в комическом рисунке этой роли нет перебора, чем грешат другие исполнители. Павел Мозгляков Евгения Деюна примеряет образ воспитанного и образованного юноши, потому вдруг становится откровенным дураком и зачем-то ворует сахар в доме Москалевой. Наверное, к небрежностям можно отнести и то, что на протяжении всего действия Князь К. появляется в одном и том же фраке. А ведь тот еще франт - все время наряжается, помадится и парики меняет.

Финал печален. Уже никто не понимает, где сон, а где явь. Зина отвергнута, Москалева опозорена, обе напоминают сломанных кукол. Покаянный монолог Зины, в силу того, какой она была на протяжении двух актов, кажется неискренним, а вот весть о смерти Князя отзывается печалью в сердце. Потому что из картонного, примитивного мирка ушел единственный настоящий человек.

А кукольные танцы продолжатся. Правда, уже в другом городе, где Москалевой и Зине повезет гораздо больше. Об этом зрителю сообщает не очень стройный хор все тех же мордасовских дам.

И опять сны. На этот раз полные волшебных превращений. Режиссер из Липецка Геннадий Балабаев поставил на сцене Смоленского театра драмы «Сон в летнюю ночь» У. Шекспира, задействовав в постановке практически всю труппу. Сюжетные линии, которым вскоре предстоит запутаться в очень сложный клубок, обретают трехмерность, потому что действие со сцены иногда перетекает в зрительный зал и даже устремляется ввысь - на балконы с театральными софитами.

Автор музыкального оформления Дмитрий Монахов наполнил эту театральную фантазию рок-н-ролльным звучанием, художник Светлана Архипова предложила достаточно лаконичный сценографический рисунок, в котором главная деталь - ладонь, подбрасывающая игральные кости. Остальное сделали необычные костюмы персонажей, световая и звуковая партитуры, с помощью которых сценическое пространство превращалось то во владения герцога Тезея, то в полный странных звуков лес. И, конечно же, волшебный туман, серебристый дождь и любовное зелье.

Любопытны перевоплощения Тесея в царя эльфов Оберона и, соответственно, его невесты Ипполиты в царицу эльфов Титанию. Эти роли интересно исполняют Олег Кузмищев и Ирина Голованова. Пластичны и остроумны Пэк Андрея Шанина и Фея Екатерины Шаовой - та еще парочка, которая плетет магические сети и не огорчается из-за своих «случайных» ошибок. Правда, веселого немного, когда Лизандр (Егор Деюн) под действием зелья легко перешагивает через свою невесту Гермию (Алла Козлова), Елена (Ольга Федорова), забыв о Деметрии (Юрий Гапеев), готова быть преданной собакой для Лизандра, а тот с ней крайне жесток. Да и поединок этих двух красоток, напоминающий банальную драку, балансирует на грани черного юмора.

К счастью, действие зелья закончилось, прекратилась вражда, и все завершилось счастливыми свадьбами. Тем более что специально для этого случая уже отрепетирован спектакль, режиссер с железной волей Клин (Ирина Лисенкова) всю свою мощную энергию вложила в незадачливых актеров и те, что называется, «выдали».

Не исключено, что вслед за свадьбами из шекспировской комедии, в Смоленске случатся и самые настоящие, потому что в финале спектакля букет невесты летит в зрительный зал.

Радость творчества

Когда во время спектакля в Смоленском камерном театре вдруг начинает вибрировать пол, никто уже не удивляется. Знают, по улице прошел автобус или грузовая машина. Прежде в этом здании располагался кинотеатр, а потому планировка и звукоизоляция соответствующие. И все равно это - Театр. За свои 26 лет намоленный, наполненный энергией чистого творчества. Прочитав краткий экскурс в историю Смоленского камерного, становится понятно, что все его звездные мгновения - яркие премьеры, победы на российских фестивалях, интересные театральные проекты, в числе которых грант на проведение мастер-классов по методике международной театральной школы Михаила Чехова, грант посольства Королевства Нидерланды в Москве на постановку «Макбета» и многое другое - происходили вопреки сложнейшим обстоятельствам, связанным с отсутствием постоянной площадки, полноценной финансовой поддержки. Но это лишь подтверждает, что настоящее искусство должно напитываться прежде всего радостью. Неудивительно, что люди по-настоящему творческие приходят к бессменному руководителю театра Николаю Парасичу и остаются в его команде. Например, актриса Алена Шопот слышала о Смоленском камерном еще работая в Москве, и однажды сделала выбор. И зритель у этого театра - свой, что заметно сразу. Чуткий, думающий и очень благодарный.

Знакомство со Смоленским камерным театром началось с одной из последних его премьер - булгаковской «Зойкиной квартирой» в постановке Николая Парасича. Режиссер словно приоткрывает шкатулку, и зал наполняется шумом улицы, обрывками музыки 30-х годов и нынешних рекламных слоганов. Все это происходило когда-то давно, но вполне может случиться и сегодня. Сценография Николая Агафонова напоминает трансформер - квартира Зои Денисовны Пельц легко превращается из примерочной в зал для демонстрации сомнительного шоу, а потом вновь становится пошивочной мастерской. Причем механизм придуман так тщательно, что смена декораций практически незаметна. Это почти магия, что не удивительно для предтечи «нехорошей квартиры» более позднего Булгакова. Многочисленные вешалки, пуговицы, хлястики и карманы как некий защитный узор, скрывающий главную суть - герои этой истории пытаются найти себя, потерянную родину, любовь, но все их попытки оказываются тщетными.

Музыкальное обрамление спектакля, сделанное Владиславом Макаровым, тесно переплетено с действием и тоже является полноценным персонажем. Зоя Пельц (Любовь Бормотова) решив уехать с Обольяниновым (Артем Быстров) во Францию, замысливает невероятную авантюру по созданию дома свиданий под прикрытием швейной мастерской. Она обдумывает все детали, танцуя танго, потом вовлекает в этот ритм своего возлюбленного, и они заключает окончательный договор (хореограф Татьяна Шаврина). Гротескно и сочно показаны так называемые «концертные номера» в салоне Зои Пельц с демонстрацией моделей одежды (костюмы, дизайнерски очень забавные, придуманы Людмилой Пономаревой). Блондинка на пуантах движется под аккомпанемент бледного и несчастного Обольянинова, Укротительница легко усмиряет льва, которого изображает услужливый китаец Херувим (Никита Куманьков), Женщина-змея и даже танец а-ля рус в исполнении колоритной горничной Манюшки (Алена Шопот). И все ради одного очень ценного гостя - Гуся-Ремонтного. Богатого, несчастного (он ведь прекрасно понимает, что деньги не превратить в любовь) и бесконечно обаятельного. Именно таким сделал своего персонажа Николай Парасич. Море обаяния и у распорядителя этого странного вечера Аметистова в исполнении Алексея Парасича. В зависимости от обстоятельств, он может быть любым - скромным и развязным, артистичным и нелепым. «Он гениален», - характеризует Аметистова Обольянинов, и в этом абсолютно прав.

В замкнутом мире «Зойкиной квартиры», где комфортно, пожалуй, только предприимчивой парочке китайцев, люди напоминают манекенов - без судьбы, без будущего. Не убежать и не вырваться. Да и всерьез ли верила такая целеустремленная Зоя Пельц в свой грандиозный план? Люди, потерявшие себя, растратившие совесть и человечность, уже ни на что не способны. Абсолютно точно работая в рамках заданного жанра - трагифарс - Николай Парасич вновь приоткрывает свою шкатулку, и опустевшее пространство сцены, где лишь вращаются манекены, наполняется отзвуками прошлого и настоящего.

Вторая премьера - «Очень простая история» М. Ладо - поначалу немного огорчила выбором материала (проще подсчитать, в скольких театрах не поставили эту пьесу), но потом оказалась настоящим подарком. В ней все сошлось - внятная, с точными акцентами режиссерская трактовка Николая Парасича, лаконичная и знаковая сценография Николая Агафонова, сильные, без исключения, актерские работы. Словом, с порядком надоевшей истории смахнули пыль, и она заиграла новыми смыслами.

Действие происходит в сарае, а кажется, что в темном пространстве плывет корабль - с палубой, штурвалом, канатами. За время его путешествия предстоит решить главный вопрос - о жизни и душе. Спасут еще не родившееся дитя, и корабль не потонет в пучине, возьмет верный курс. Актеры, исполняющие роли персонажей-животных, существуют настолько органично и слаженно, что становятся единым целым - мудрая Лошадь Татьяны Куриловой, безгранично добрая корова Зорька Алены Шопот, трогательная в своей доверчивости и незлобивости Свинья Любови Бормотовой, почти всегда настроенный на радость пес Крепыш Никиты Куманькова, элегантный и образованный Петух Артема Быстрова. Зависть и необъяснимая злость буквально съедает всегда хмурого Хозяина (Денис Кулешов) и выкачивает жизненные силы из Хозяйки, всегда виноватой, и это замечательно выразила Ирина Вольных.

У Николая Парасича в этом спектакле роль Соседа. Вышло это случайно, из-за трагического случая - первоначальный ее исполнитель Владимир Зайцев ушел из жизни. Уже следующим вечером его заменил на сцене художественный руководитель Камерного театра. Сквозь оболочку неказистого и совсем пропащего героя Николая Парасича пробивается мощный свет чистой души. Он не тускнеет даже тогда, когда тот пробирается на сеновал к соседу, чтобы стащить бутылку самогонки. Когда Сосед говорит, что все готов отдать ради своего сына, это не пьяный бред. Он берет на душу страшный грех самоубийства, чтобы спасти маленькую девочку Марусю, а вместо закономерного наказания получает в награду ангельские крылья. Значит, гармония в мире все еще существует, и там, на небесах, нас оценивают по делам нашим.

Фото предоставлены театрами

Фотогалерея