"Борис Годунов" в Театре "Et Cetera"

Выпуск №7-177/2015, Премьеры Москвы

«Борис Годунов» Петера Штайна в театре «Et Сetera», как и следовало ожидать, вызвал огромный интерес театральной общественности. Однако - вопреки ожиданиям - большинство критиков отозвались о нем отрицательно и даже резко. Ругали за многое: за «архаичность», за «оперность», за «музейность», но в итоге все сводилось к отсутствию собственно режиссерской концепции. Я смотрела спектакль, уже зная об этих оценках, и, направляясь в гардероб после просмотра и мысленно споря с ними, услышала произнесенный громким голосом вопрос: «О чем этот спектакль?» В голосе было недоумение и разочарование.

Вопрос, по-видимому, должен был звучать по-другому: что хотел сказать режиссер своим спектаклем? То есть опять же о пресловутой режиссерской концепции. Ответ на этот вопрос, однако же, на мой взгляд, прост: режиссер хотел сказать именно то, что сказал в своей драме автор - Александр Сергеевич Пушкин. Ничего не добавляя к пушкинскому высказыванию, считая его, очевидно, достаточно важным и актуальным. Не выстраивая на нем своей концепции, не навязывая ему каких-либо аллюзий (они и сами собой являются), не трактуя вольно, по-своему пушкинские характеры. Об этом, собственно, и заявлял режиссер, приступая к работе над «Годуновым».

Петер Штайн, насколько мы могли это наблюдать, всегда очень бережно обращается с текстом. Глубоко проникая в авторское мировидение, внимательно относясь к авторским характеристикам, он создает в театральном пространстве такую атмосферу, которая усиливает и углубляет авторское высказывание, чему способствуют и точно продуманная сценография, и задачи, которые он ставит перед актерами. Мы помним покоривших всех «Трех сестер» с их светящимся воздухом и прозрачностью, призванных показать хрупкость и обреченность, красивое угасание мира чеховских героев.

Новый спектакль Штайна решен в совсем иной стилистике, и это естественно: другая эпоха, другой мир, другая тема, другие проблемы. И, наконец, - историческая драма. Пушкин писал «Годунова» в михайловской ссылке после подавления восстания декабристов, и главной темой его драмы стала тема власти как одной из сильнейших человеческих страстей. Идя за пушкинским текстом, не теряя нити его размышлений, режиссер выстраивает, по его словам, «плавную последовательность сцен». Все главные события драмы: сцены с Борисом Годуновым, с Самозванцем, с народом - происходят на основной площадке, представляющей собой затемненное пустое пространство с задником-экраном и двумя черными ширмами. В этом пространстве возникают и исчезают необходимые и очень лаконичные декорации (сценограф Фердинанд Вегенбауэр).

На двух боковых сценах разыгрываются события как бы дополнительные, имеющие прямое отношение к развертыванию сюжета, но косвенное к развитию основной темы - страстей по власти. Эту основную тему ведут два героя: Борис Годунов (Владимир Симонов) и Самозванец (Сергей Давыдов). Одного мы видим в процессе достижения цели, другого - вкушающим плоды такой победы. Поначалу неуверенный в себе авантюрист Григорий Отрепьев постепенно обретает силу и уверенность, однако не подозревает, чем обернется для него эта авантюра. Эти состояния С. Давыдов передает точно; его работу положительно отметили почти все рецензенты. Перед В. Симоновым стояла сложнейшая задача: произносить хрестоматийный текст о страданиях человека, достигшего высшей власти и познавшего разочарования и муки совести, страхи перед изменой, бунтом и за будущее наследника, - и все это, давно и многократно усиленное ариями из опять-таки хрестоматийной оперы Мусоргского. Артист с этой задачей справился, и даже самые резкие из рецензентов отметили его успех в отдельных сценах.

Что же так не понравилось критикам? Отсутствие подчеркнутой, лобовой актуализации? В последнее время в российском театре стало хорошим тоном переносить действие классических пьес в современность: одевать героев в современные костюмы, встраивать их в реалии сегодняшнего быта. Это было интересно в самом начале движения, когда так явственно и смело проводилась мысль о неизменности человеческих страстей и пороков, о том, что времена меняются, а основа жизни остается все та же. Но так ли уж обязательно для этого переодевать героев?

Вспомним «Доходное место» Марка Захарова в Театре Сатиры конца 60-х годов прошлого века. Там был полностью сохранен антураж эпохи Островского, но при этом спектакль был настолько актуален, вызывал такие опасные аллюзии, что его очень быстро закрыли и навсегда «положили на полку».

И еще одно соображение по поводу участившихся переносов классики в современность. Чтобы не забыть окончательно, откуда мы родом и как выглядели наши предки, стоит хотя бы иногда показывать в театре костюмные спектакли - в них, к тому же, помимо этнографического интереса, есть особая прелесть: ведь театр - это еще и маски. Заметим кстати, что костюмы в спектакле Штайна не вызывают никакого протеста, и если они не полностью соответствуют реалиям эпохи, то уж точно соответствуют ее духу (художник по костюмам Анна-Мария Хайнрайх).

«Борис Годунов» Пушкина очень трудно входил в литературу, еще труднее - в театр. И, наверное, это не случайно. Петер Штайн предпринял попытку по-своему актуализировать пушкинскую драму и сделал это интересно, с любовью к нашему поэту и уважением к русской истории. И за это ему большое спасибо.

Фото Олега ХАИМОВА

Фотогалерея