Всеволод Чубенко: "Любишь сложные задачи - пробуй!"

Выпуск №7-177/2015, Лица

 Всеволод Чубенко: "Любишь сложные задачи - пробуй!"

С директором Новгородского академического театра им. Ф. Достоевского, заслуженным артистом России Всеволодом Чубенко мы познакомились во время фестиваля камерных спектаклей по произведениям Ф.М. Достоевского в Старой Руссе. Он радушно встречал гостей и уверенно вел пресс-конференции, остроумно шутил, вручая участникам дипломы и подарки, смело делился с членами жюри своими впечатлениями о спектаклях и делал вид, что внимательно прислушивается к советам. Вполне обычный директор театра. «Но какой он артист!» - восклицали коллеги, вспоминая виденные на всевозможных фестивалях моноспектакли Чубенко. И, действительно, «Кыся» В.Кунина, показанный чуть позже на петербургской «Арт-Окраине» (специальный приз фестиваля) потрясал ураганной актерской темпераментностью и тонкостью юмора. Мгновенностью трансформаций и сильным мужским обаянием. Не давал покоя только один вопрос - зачем же такому хорошему актеру тяжелая директорская ноша?

 

- Я не то, чтобы перфекционист, но мне хочется пройти до конца весь путь в театре. С актерской карьерой, вроде, все сложилось, хотя предела, конечно, нет. Режиссера из меня не получится.

Очень часто артисты в гримерках судачат - режиссер плохой, директор плохой, никто в театре не разбирается! Мы-то все знаем, а они наверху - ничего. Я в какой-то момент понял - ну, не могут все повально руководители ничего не понимать. Они ведь приличные люди, специально учились, хотят все сделать по уму. Я решил разобраться и понять, а как же все происходит? Желание освоить директорскую профессию пришло где-то после сорока. У меня вырос старший сын, поступил в юридическую академию - жить стало спокойнее. И я однажды с грустью подумал, и это что - все? Процесс закончился, дальше - внуки, дача?

Меня однажды пригласили в северо-западный филиал Академии Государственной службы преподавать искусство общения, а я заодно и поучился там. Мне это вдруг страшно понравилось. Я смог своим друзьям-артистам убедительно объяснять, в чем они, не имея достаточно информации, не правы. И потом - эту работу, управленческую, ведь все равно кто-то должен делать.

- И лучше, чтобы в театре ее делали люди, которые в нем разбираются.

- Конечно. Именно вникнув в хозяйственные вопросы, я понял как они трудны и ответственны. И вот эти знания о принципах организации учреждений культуры, о психологии управления дают мне возможность лучше понимать себя как артиста, и знать, как все в театре должно быть устроено. И теперь любому своему вышестоящему начальнику, который позволит себе от меня отмахнуться, дескать, куда вы лезете, вы же не понимаете, я могу сказать: «Э, нет, брат, я очень хорошо все знаю!»

- Директор и артист внутри Вас сосуществуют мирно? Сейчас кого больше?

- Сейчас, я думаю, больше директора. Потому что Новгородский академический театр драмы - это такое трудное хозяйство. Хочется, чтобы этот огромный корабль не попадал в штормы. Хотя я иногда, выходя из директорского кабинета, с такой тоской смотрю на сцену... Но внутреннего конфликта у меня нет, потому что свою актерскую жизнь я не закончил, да и кто же мне запретит?

- А как она начиналась, ваша актерская жизнь? Вы сколько лет в профессии?

- В Саратовское театральное училище я поступил в 1980 году после 8 класса. Мне еще не было 16 лет. Сейчас мне 50. Значит, на сцене я почти 35 лет.

- С детства хотели быть артистом?

- Нет, не хотел. У меня была четкая и красивая перспектива: моя мама была педагогом Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского - преподавала иностранные языки. Самые «блатные» факультеты были мне открыты (истфак, иняз, филфак). Конечно, я знал, что со студентами разных факультетов - с математиками, геологами, физиками - мама делала спектакли на английском языке. Сейчас я понимаю, какой это огромный труд, но в детстве меня это не интересовало совершенно. В восьмом классе мне надоело учиться в школе, снедала меня зеленая тоска.

- Но можно же было пойти учиться на повара или токаря?

- Я ведь, как все дети из хороших семей, в Саратове ходил во Дворец пионеров, ставший знаменитым благодаря Олегу Табакову, и занимался в театральном кружке, кстати, у того же педагога, что и Олег Павлович, - у Натальи Сухостав. Но, честно, звезд там с неба не хватал и театром я не болел. Просто за компанию со своими кружковцами поступил в училище. Благополучно его закончил и распределился в ТЮЗ. В те годы меня терзал страшный внутренний конфликт. Потому что внешность у меня была подходящая для того, чтобы играть пионеров, но душой я их понять не мог. Они в моем исполнении были не очень убедительные, меня за это ругали... После ТЮЗа в Ростове-на-Дону работал в Днепропетровске, в Брянске. Переиграл там всяких разных зверушек. Очень легко вводился, даже сложилась репутация мастера срочного ввода. Настоящая «человеческая» жизнь, в которой напрочь не было «тюзятины», началась лишь когда я очутился в Вологодском Тюзе, где режиссер Борис Гранатов доверял мне настоящие роли от Треплева в «Чайке» до Хосе в «Кармен».

- Когда решили пуститься в самостоятельное плавание?

- В конце 1990-х наступил момент, когда я понял, что «вырос из штанишек» и стал думать о дальнейшем. И мы втроем: замечательная актриса Ирина Джапакова, режиссер (в те годы такой молодой и продвинутый) Яков Рубин - сделали Камерный драматический театр. Тогда еще не было никакого законодательства о частных театрах и практики никакой не было, а мы сделали! И прекрасно жили, делали спектакли так, как хотели, ни от кого не завися - «Священные чудовища» Кокто, «Отче наш» по Шаламову, «Волки и овцы» Островского. Я там Лыняева играл. Любил очень свою роль Князя в «Дядюшкином сне» Достоевского. «Кыся» В.Кунина тоже, кстати, там родился. В общем, были это годы абсолютного счастья. Но потом вдруг выяснилось, что единомышленники думают по-разному, и я решил, что уж если что-то делать частное, то пусть оно будет совсем мое. А еще и экономически правильное. Потому что я очень горжусь, что никогда в жизни не занимался ничем, кроме своей профессии, даже в эти лихие девяностые - не шоферил и не торговал. Как в известном выражении: «вы занимаетесь любимым делом, а хотите, чтобы вам за это еще и деньги платили?» А почему, собственно, нет? Вот так и возник мой «Свой театр».

- Вы всерьез считаете, что правильно организованное театральное дело может быть финансово успешным?

- Да. Именно правильно организованное. Сейчас ведь в провинциальных театрах существует несколько совершенно банальных шаблонов. Первый - давайте в театре все, что можно, сдадим в аренду, и на это будем жить. Либо: давайте сбацаем дешевенькую антрепризу и устроим чес по городам и селам. На мой взгляд, три кита, на которых лежит успех - очень небольшая команда профессионалов, театральное здание, оптимальное по величине, и контрактная система как форма организации труда. Как это было в России в старые добрые дореволюционные времена.

Сегодня успешные частные театры на этих китах и держатся. Что же касается государственных театров, тут важно понимать одну главную вещь: театр - это прежде всего государственное учреждение. Когда говорят, мы тут сами с усами и разберемся самостоятельно, мол, мой театр, и я что хочу, то в нем и делаю, это неправильно. Хочешь все делать по-своему, создавай частный театр. В государственном же, получая финансирование, ты должен выполнять государственное задание. Ты не хозяин, а, скажем так, наемный менеджер,. И подмена понятий чревата ошибками. Это касается, кстати, и идеологических вещей - беря деньги у государства, ты не можешь ни морально, ни юридически, идти против культурной политики этого государства. Хочешь быть свободным от всяческих обязательств - открывай свое собственное дело.

- Вы говорите просто как министерский чиновник, а не директор театра...

- Я действительно два года был чиновником областного уровня, начальником Департамента культуры Правительства Вологодской области, чего, кстати, совершенно не стыжусь. Но, продолжая, попробую сформулировать для себя главное. Сегодня проблема состоит в мере ответственности не столько театра перед государством, сколько государства перед театром. Я с уверенностью и с практическим знанием могу сказать, что особенно в региональных эшелонах власти руководители не совсем понимают, ни что такое государственная политика в области культуры, ни что такое театр. Две крайности - либо нас, директоров театров, заставляют просто выполнять не понятно как и кем сформулированное государственное задание, либо - требуют самим зарабатывать деньги, вынуждая тем самым поступаться качеством и, извините за высокий штиль, эстетическими принципами. Определите четкие «правила игры», сформулируйте идею, задайте общий вектор - с остальным мы сами разберемся.

- Вы два года «рулили» культурой Вологодской области - сами смогли определить, сформулировать, задать вектор?

- Нет. Во-первых, рулил, как вы сами сказали, я не долго. А для того, чтобы воплотить что-то в жизнь, требуется минимум пять лет, пять бюджетных циклов. Потому что в основе любых перемен все равно лежат материальные ресурсы. Поэтому нужно сначала бюджет сформировать, потом, отбившись от подлых финансистов, желающих его урезать, получить, потом - реализовать, и только тогда будет понятно, получилось у тебя что-то или нет.

- А когда вы были чиновником, оставалось время на сцену?

- Если бы не оставалось - я бы умер. Работа ведь адова. Стрессы, ответственность сумасшедшая. Выходных нет месяцами. Это у тех, кто честно работает. А ведь существует очень много чиновников, не утруждающих себя ничем, кроме банальной передачи циркуляра вниз. И ведь они прекрасно себя чувствуют! Я пытался делать все по полной. Поэтому выдыхал только на сцене. Перед ней оставлял все заботы культурной политики, проблемы мирового кризиса - и улетал.

- На сцене своего частного театра?

- Когда я пошел в госслужащие, я, естественно, перестал заниматься организационно-финансовыми делами Автономной Некоммерческой организации «Свой театр», передал все своей жене Наташе, с которой мне очень повезло. И потому, что она умница и красавица, и потому, что, закончив факультет журналистики Санкт-Петербургского госуниверситета, оказалась прекрасным менеджером.

- Вооружившись профессиональными знаниями и опытом, вы создали идеальный театр?

- Для меня, абсолютно! Впервые в жизни я играю только то, что хочу. Люблю Бунина - играю «Темные аллеи». Предложили принять участие в фестивале «Белая вежа» в год юбилея Гоголя - придумали с моим лучшим другом Олегом Емельяновым «Ссору» по повести «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Или однажды сын приятеля принес нам книжечку - записки блогера Славы С. Мы прочитали, смеялись как умалишенные. Потом это все крутилось, крутилось в голове, и придумался очень смешной и трогательный моноспектакль «Отчего умирают хомячки?».

Есть еще у меня один любимый спектакль - «Детство». Получился он, как и многие, достаточно случайно. Из филармонии позвонили и попросили сделать чтецкую программу. Пришел посоветоваться к приятелю, тот говорит - возьми Пантелеймона Романова. Повесть доселе, к стыду, неизвестного мне русского писателя начала XX века, оказалась восхитительной.

Это - история семилетнего мальчика, история осознания им себя, мира, своей человеческой сущности, а, главное, осознание самой важной вертикали - человек-Бог. Дивная литература по стилю, современная по смыслам, как будто не 100 лет назад созданная. На афишах мы пишем «Спектакль для тех взрослых, кто помнит, что им когда-то было 7 лет». Сейчас играю его в Вологде в маленьком пространстве Музея «Мир забытых вещей», который располагается в старинной усадьбе. Горжусь спектаклем - такие отзывы после него слышу!

- Вы ведете какую-то безумно успешную фестивальную жизнь. Можете сказать, в скольких фестивалях стали победителем?

- Точно не могу сказать, не считал. Но у нас в Вологодском Доме актера мне выделили фойе, куда я отношу все призы и дипломы, потому что дома это хранить уже невозможно.

- «У нас в Вологде», - все время говорите. «У нас в Новгороде» , - еще не получается?

- «У нас в Вологде» - пока осталась моя творческая часть. А у нас в Новгороде я не артист, я - директор театра. Всего 9 месяцев, кстати, когда я приехал в первый раз, честно, испугался. Огромный театр. Как двенадцатиэтажный дом. Двадцать пять лет ничего в него не вкладывалось. Все держится только на энтузиазме работников. Дернешь за какую-то одну веревочку - лавина покатилась. Потом поуспокоился. «Ты же любишь новые сложные задачи, - сказал себе. - Пробуй».

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.