Актер-философ Сергей Подколзин

Выпуск №7-177/2015, Вспоминая

В середине 70-х молодого актера Театра на Таганке Сергея Подколзина вызвали в кабинет директора - Ю. Любимов подумывал об его увольнении. Подколзин, опешив, выпалил: «Не увольняйте меня. Я Вам еще пригожусь!» Вряд ли именно это убедило Любимова, но актер остался в труппе.

Театр - искусство коллективное, а Таганка, изначально густо замешанная на принципах командной игры, особенно. Везде есть лидеры и «мастера эпизода». И те, и другие одинаково нужны театру. Не потому, что спектакль не состоится из-за неявки актера. Бесценно то, что каждый входит в творческий процесс всей своей личностью, привносит свою энергию, свои интересы. В их взаимодействии формируется самочувствие актеров, энергетика спектаклей. Чем интереснее люди, составляющие среду, тем более яркие звезды зажигаются в ней, тем более сильные рождаются спектакли. Ю. Любимов с юмором, но уважительно прозвал Подколзина Академиком. В свое время актер оканчивал аспирантуру по философии. Но когда он пришел к директору и спросил: «А как театр посмотрит на то, что в его труппе появится артист - кандидат философских наук?», Н.Л. Дупак так растерялся, что вместо ответа стал бесцельно перекладывать бумажки на столе. Подколзин сказал: «Я Вас понял!» - и не стал защищаться, сделав выбор в пользу театра. Но тяга к науке осталась: страсть к редким книгам, философия, физика, астрология, механика - далеко не полный список его интересов, отнюдь не поверхностных.

Узнав, что к спектаклю «Шарашка» Д. Боровский придумал трибуну, начиненную сложнейшим звукозаписывающим устройством, Подколзин просто пришел к сценографу и начал возиться с этой техникой, собрав замечательный аппарат. В тюремных сценах герб СССР на трибуне превращался в окошко (оттуда выглядывала сотрудница МГБ). Подколзин подсказал один нюанс: чтобы «герб» открывался не как форточка, а как «глазок» на двери камеры. Боровский безоговорочно принял абсолютно точный образ. И еще. Именно рукой и кинокамерой Сергея Михайловича сделана бесценная запись празднования десятилетия театра - сорок две счастливых минуты самого прекрасного периода жизни Таганки. Лишенный актерского самолюбия, он умел наблюдать тех, кто его окружал, «читать» внутреннюю логику поведения. Так и рассказывал о людях, давая квинтэссенцию характера, и обязательно с нежностью, которая происходила от понимания природы вещей. Сам же по сути своей он был поэт и мечтатель - то наивный до смешного, то трогательный до слез.

Подколзин прослужил в театре сорок шесть лет. Он всегда был по-тагански острым и содержательным, оттого и запоминались его образы, точно «прошивающие» спектакли. Трогательный старик-подкаблучник в «Добром человеке из Сезуана», Голутвин в постановке по произведениям А.Н. Островского «Бенефис»... Начальник военного ведомства в «Что делать?»... В этом спектакле был эпизод, где персонаж Подколзина пренебрежительно смахивал рукой стопку книг Чернышевского. На премьере актер, выполняя рисунок роли, покраснел - в нем невольно проснулся библиофил, для которого подобный жест был как удар ножом!.. Секретарь в «Братьях Карамазовых», «танцующий» ритуал суда... Непреклонный учитель из «Замка»... В «Хрониках» служебная роль лорд-маршала выросла у Сергея Михайловича в персонажа в амплуа «Неизвестный». Высокий, худой, в черном плаще, он, казалось, все время присутствовал на сцене, как Фатум, нависший над королевством. В 1990 году вместе с В. Соболевым Подколзин как режиссер поставил «Белую залу» - спектакль, полный высоких чувств к искусству театра и актеру. В последние годы творческая жизнь Сергея Михайловича стала особенно активной: он сыграл характерного доктора в спектакле С. Федотова «Калека с острова Инишман», самозабвенного ученого старой закваски в «Голосе отца» (режиссер И. Коняев), Сперанского в «Грозе двенадцатого года» (режиссер С. Глущенко). Была и попытка режиссерской работы. Подколзин хотел сделать танго-спектакль, и даже начались репетиции, но в силу многих внешних и внутренних обстоятельств работа эта так и не вышла на сцену.

А как много ролей было сыграно актером в спектакле «Мастер и Маргарита», в котором он работал с премьеры 1977 года. По ходу спектакля он выходил на сцену в образе перепуганного до безумия финдиректора Римского, швейцара в «Грибоедове», суетящегося, но не теряющего и во внештатной ситуации своего достоинства; гражданина Парчевского, попавшего на сеанс черной магии и осчастливленного червонцами и колодой карт, господина Жака - гостя на балу у Сатаны, одного из литераторов, делящих еще не построенные в Перелыгино дачи... «А Берлиоз!..» - начинал свою ябедническую речь литератор-Подколзин и осекался, не вовремя помянув погибшего коллегу. Я и сегодня слышу эту бесподобную, взмывающую вверх интонацию, с которой актер произносил свою крошечную реплику, одновременно с этим вставая из-за стола и, для убедительности, поднимая вверх указательный палец. Осенью 2011 года ему впервые пришлось выйти на сцену в роли Воланда. В критической ситуации Сергей Михайлович сам взял на себя такую ответственность. Переиграв в «Мастере» множество ролей, он «пророс» в спектакле, и сыграл Воланда, идеально вписанного в канву действия, но не похожего ни на одного из своих предшественников. Подколзин, возможно, был самым одиноким Князем Тьмы из всех таганских Воландов, самым «нездешним». Как точно «легла» на образ «академичность» актера, его интерес к человеку, его непростой жизненный опыт. «Я вам еще пригожусь...» Его пророчество сбылось.

Молодой побег легко пускает корни на новом месте, старые деревья, выкорчеванные из родной почвы, не приживаются. Ситуация с Театром на Таганке - повод для отдельного разговора. Здесь скажу одно: существует неразрывная связь между театром-домом и его обитателями. Когда рушат эти стены, под их завалами первыми гибнут те, кого на Таганке принято называть «кирпичами».

Фотогалерея