Обыкновенная история в необыкновенном исполнении. (Театр "Сфера")

Выпуск №8-178/2015, Премьеры Москвы

Московский театр «Сфера» представил собственную версию инсценировки Виктора Розова первого романа И. Гончарова «Обыкновенная история» в постановке народного артиста России Александра Коршунова.

Необыкновенности начинаются, когда только попадаешь в неожиданный по форме для театрального пространства зрительный зал. В центре - сцена-арена, вокруг которой располагаются зрители. По ходу спектакля понимаешь, насколько такое расположение удобно режиссеру выстраивать мизансцены: по центру, по радиусам, используя все входы и выходы, тем самым вовлекая зрителя непосредственно в действие, по кругам.

Это спектакль-откровение и открытие его в том, что сегодня еще есть режиссеры, умеющие ставить тонкие, чувственные, глубокие и многослойные спектакли, и есть актеры, виртуозно владеющие своей профессией, чувствующие другой век и умеющие передать все тонкости и нюансы, задуманные постановщиком.

Эту самую что ни на есть обыкновенную историю превращения деревенского романтика в столичного прагматика и карьериста (к слову, очень современную, хоть и написанную сто пятьдесят лет назад) рассказали необыкновенно. В спектакле чудесным образом создана атмосфера века XIX с его красотой в богатой русской речи, когда каждое слово - услада; в одежде, когда каждая пуговичка и каждый рюшик на месте (сценография и костюмы Ольги Коршуновой); в прическах, когда локон к локону; в быту, когда кружевные салфетки и серебро на столах; в звуках (музыкальное оформление Романа Берченко); с его красотой в лицах! Порой, рассматривая старые фотографии, мы отмечаем, что лица были другие. Одухотворенней, что ли. Так вот у актеров именно такие лица - того, позапрошлого века. И в этом магия этого Театра. Почти четырехчасовой спектакль смотрится на одном дыхании. Просто забываешь дышать, потому что наслаждаешься каждым жестом, взглядом, вздохом, словом. Потому что только и успеваешь сожалеть о том, что сцена закончена, но начинается другая. И снова... забываешь дышать.

Итак. Молодой человек двадцати лет от роду Саша Адуев (Денис Береснев) едет в столицу, чтобы состояться как поэт, сделать карьеру и жениться. Первое появление Саши сопровождается невероятной суетой, шумом, гамом, криками. Даже в какой-то момент кажется, что чересчур. Вроде как очень стараются актеры создать атмосферу суматохи. Но когда будут финальные (для себя я их обозначила тихими) сцены, вот тогда и увидится в целом задумка режиссера показать контраст звонкой сельской жизни и зажатой ограничениями городской, где все по этикету, правилам, законам... Но вернемся к отъезду Саши. Искренне горюет и переживает маменька Анна Павловна (Ирина Мреженова). Чует ее сердце, что неправильный шаг делает любимое чадо.

Круг-сцена легким движением поворачивается, сменяется расположение стола и стульев, и вот мы уже в Петербурге, в кабинете дяди Петра Ивановича Адуева (Дмитрий Ячевский). Дядя с первой встречи пытается сбить юношеский пыл и поставить дитятко на землю. Сцена исполнена по всем законам психологического русского театра. К тому же и костюм - с иголочки, в каждом его жесте - питерский лоск, так и веет успехом и благонадежностью. Умен, статен, седина - свидетельство не столько возраста, сколько жизненного опыта. О таком наставнике и покровителе мечтать не каждый смеет, а Саше все пока нипочем. Он - вихрь, полет, восторг. Его легкие еще полны деревенского воздуха, в голове поют птицы, он весь в мечтах и все видит в радужных красках. Но первое разочарование не долго заставляет себя ждать.

Саша влюблен! Ах, как хороша Наденька (Валерия Гладилина). Красавица, умница. Вот оно счастье. Сцена Саши и Наденьки с клубникой - одна из самых ярких и запоминающихся в спектакле. Здесь и флирт, и кокетство, и юношеский восторг, и умиление. Эта «тихая» сцена зрителя берет в плен. Как все красиво и мило было. Но, увы. Все оказалось просто игрой. И Наденька отдала свое сердце более надежному, предприимчивому, прагматичному графу Новинскому (Алексей Суренский).

Вот так по чуть-чуть и стал выдавливать из себя Саша романтика. И поэтом он оказался не таким уж талантливым (а дядя предупреждал!), и в любви неудача. К финалу и блеск в глазах потух, и улыбка с лица пропала, и восторженность в голосе сменилась металлом, а восприимчивость и романтизм юношеской души - непроницаемостью и черствостью.

Но если с Наденькой его существование было наполнено восторгом и легкостью, то с Юлией (Евгения Казарина) оно тяжелое, гнетущее, на разрыв. Вот уж поистине, если нечего сказать - лучше помолчать, и от глупости себя тишиной спасти. Это уже драма, поскольку Саша уже не способен любить, а его любят. И будут любить и нести этот жертвенный крест столько, сколько будет нужно.

И подумалось, что спектакль все-таки не о превращении романтика в жесткого карьериста, хотя это одна из главных тем постановки. Мне кажется, что режиссер бережно собрал и вывел на сцену все самые, казалось бы, незначительные моменты, в которых проявляется душевная красота героев и их человечность, тем самым показав, что этот мир, каким бы прагматичным он ни был, спасут только любовь и искренние чувства.

Да вот дядя. Жесть, а не человек, но как расчувствовался, когда напомнил Саша ему о давней юношеской любви. И образ Тетушки (Мария Аврамкова) в желтом с желтым цветком в руках на протяжении всего спектакля то появляется, то исчезает, затрагивая чувственные струны Петра Ивановича. Да и женился он почему-то не на такой же расчетливой, как он сам, а на любящей его женщине. Именно Елизавета Александровна (Валентина Абрамова) становится тем последним пристанищем, той последней помощью Саше, которая была способна удержать его от самых отчаянных поступков. Значит, и дяде рядом нужен такой сердечный человек. Тут есть над чем задуматься.

А как трогателен такой искренний в своих чувствах к Аграфене (Виктория Захарова) увалень Евсей (Дмитрий Новиков). И они стали в некотором роде жертвами обстоятельств, когда вынуждены были расстаться из-за переезда молодого барина. В них ведь тоже ни капли прагматизма, а лишь чистая любовь. Ведь сохранили верность, в которой клялись друг другу.

Такой тонко-психологический спектакль можно поставить только в камерном пространстве, где видны глаза, слышен шорох платья, скрип стула, звон ложечки о блюдце, звук льющейся из носика самовара воды. Где видна каждая пуговичка на платье, и каждая петелька на вязаном платке. И как важно, чтобы классика попала в надежные режиссерские руки, такие, как у Александра Коршунова, который ее чувствует и ею дышит. И так здорово, когда попадаешь с ним в один такт.

Фото предоставлены театром

Фотогалерея